1.

Наверное, это было самое жаркое лето в Риме за последние лет двадцать. Туристы, приехавшие сюда ради солнца и истории, только и делали, что ходили по знаменитым местам города, натянув на себя легкие панамки или кепки, и изредка жаловались, что они ожидали от Италии менее жаркой погоды — впрочем, чего только в мире не бывает. Местные же жители просто изнывали от жары, завидуя не привыкшим к постоянной римской погоде туристам. Наверное, именно поэтому долгожданный дождь был воспринят на «ура» итальянцами и всячески проклят туристами, еще не успевшими как следует насладиться вечным городом в полной его красе.

Студент берлинского университета имени Гумбольдта, двадцатилетний Людвиг Байльшмидт еще не успел выйти из аэропорта Рима, как сразу же попал под ливень. Чертыхнувшись, парень поудобнее перехватил свой рюкзак и отправился ловить такси. А поскольку в районе аэропорта Леонардо да Винчи таксистов было найти гораздо легче, чем обычных встречающих, буквально через минут пять Людвиг уже ехал в центр города, к гостинице de La Minerve Roma — единственному месту, где ему удалось забронировать билет в разгар туристического сезона, хоть и обошлось это в довольно кругленькую сумму. А все Гилберт и его навязчивые идеи по поводу устройства личной жизни младшего брата!

Людвиг сидел на заднем сиденье небольшой машины, и, подперев лицо, с грустью взирал на не особо впечатляющую панораму города — огромные лужи, стена из дождя и мрачный вид старых домов, преследующих его повсюду. Водитель что-то рассказывал ему на итальянском языке, размахивая руками — наверное, пытался поведать незадачливому туристу что-то об истории города. Людвиг знал итальянский почти с самого детства — точнее, с того момента, как Гилберт заставил его всерьез взяться за некоторые языки, но все равно не понимал и доброй половины фраз водителя. Наверное поэтому он с облегчением вздохнул, когда такси остановилось напротив небольшого здания неподалеку от знаменитого Пантеона — самого древнего сооружения, правда, не было видно из-за дождя, но, как говорили сотрудник агентства и старший Байльшмидт, побывавший здесь уже несколько раз, Пантеон можно было увидеть прямо из окон гостиницы. Парень заплатил таксисту и быстро побежал внутрь здания, в надежде на то, что он все же не успеет промокнуть.

Но в итоге, стоя возле ресепшна и ожидая своей очереди, Людвиг грустно оглядывал свои забрызганные грязью ботинки и насквозь промокший костюм — все-таки итальянская погода была ему совершенно не по душе. Немец по привычке пригладил свои и так зализанные назад волосы, немного взлохмаченные после дождя.

Портье, молодой парень с недовольным выражением лица, протянул Людвигу ключи от его номера и забрал у него на хранение паспорт (увы, номер оказался без сейфа, а своими документами Людвиг дорожил), и с не менее хмурым выражением лица повернулся к следующему постояльцу, пробормотав что-то об ужасном потоке туристов. Людвиг пожал плечами — этот неразговорчивый сотрудник показался ему немного странным — и не спеша пошел к лифту, чтобы добраться на последний этаж — именно там он забронировал себе комнату, в которой, судя по погоде, и должен был провести весь свой двухнедельный отпуск.

Номер оказался небольшим, но довольно просторным — конечно просторный, если там из всех предметов мебели были только небольшой шкаф, кресло, письменный стол с маленьким телевизором и, не очень вписывающаяся в этот мир маленьких вещей, большая двухспальная кровать. Людвиг забросил рюкзак в угол комнаты и, не снимая ботинок, устало улегся на кровать, раскинув в сторону руки.

Вдоволь насмотревшись на узорную лепку на потолке (надо сказать, вид розовых цветов немного раздражал немца, но ничего, потолок — не главное место в номере), Людвиг потянулся, и, достав из кармана мобильный, набрал номер брата.

- Ну что, хорошо отдыхается? - Людвиг не смог не улыбнуться от насмешливого тона Гилберта.

- Просто отлично, - он постарался, что бы его ответ звучал так же саркастично и беззаботно, - сижу тут, знаешь, на балконе номера, любуюсь прекрасным видом Пантеона... Красота!

Гилберт рассмеялся.

- Знаешь, Людвиг, ты только будь осторожнее — не забудь с собой зонтик захватить, а то обгоришь весь на палящем римском солнцпеке...

- Обязательно, - пообещал Людвиг, улыбаясь — жаль, Гилберт этого не видит.

Пропустив мимо ушей речи брата о его "семейной" жизни, парень перебил говорливого родственника:

- Гилберт, я, конечно, в курсе, что вы там сейчас мило устроились в нашей холостяцкой квартире, но учти — если тут сохранится подобная погода, я через день-два вернусь обратно.

На том конце провода обиженно засопели, и затем Гилберт просяще произнес:

- Ну Людвиг, ну ты что, серьезно?

- Да, - коротко и равнодушно ответил младший брат, вновь устремляя взгляд на цветочки на потолки (насколько Людвиг мог понять, это были розы — с его-то познаниями ботаники!).

- Ну, Людвиг...

Парень рассмеялся — ему до ужаса нравилось выводить из себя старшего брата, вечно уверенного в себе, и заставлять его разговаривать таким просящим голосом:

- Ладно, Гил, можете там спокойно отдыхать эти две недели — я уж как-нибудь продержусь тут...

На там конце линии рассмеялись:

- Я знал, брат, знал, что ты такая сволочь! Ну ладно, созвонимся еще...

- Ага, - кивнул Людвиг и выключил мобильный, роняя его на кровать рядом с собой. А затем, обняв лежащую рядом с ним подушку, парень прикрыл глаза и постарался заснуть — все равно подобная погода клонила его в сон, да и делать-то в гостинице было особо нечего. Есть Людвиг не хотел, поэтому ужин решил пропустить со спокойной душой — уж лучше выспаться с дороги, ибо день завтра предстоял не легкий — нужно было наконец решить, что ему делать в ближайшие две недели, особенно при такой погоде...

Уже засыпая, он вспомнил о том, что Гилберт, провожая его в аэропорт, посоветовал ему «расслабиться и получать удовольствие» в Италии, намекая на то, что в двадцать лет уже должна быть какая-нибудь личная жизнь. Людвиг улыбнулся, погружаясь в сон — все-таки его брат был неисправим.

* * *

Проснулся Людвиг от назойливого чириканья местных воробьев, нагло усевшихся на окне его номера. Парень сел на кровати, и, сонно протерев глаза огляделся.

Первой вещью, попавшейся ему на глаза, были настенные часы, утверждавшие, что Людвиг проснулся в семь утра, за полчаса до завтрака. Байльшмидт потянулся и моментально перевел взгляд на свои ноги, почему-то обутые в уличные ботинки. Тихо выругавшись, Людвиг слез с кровати и подошел к большому окну, завешанному, почему-то, светло-синей шторой, не сильно вписывавшейся в общий бежевый интерьер комнаты. Распахнув окно, он скептически оглядел открывающийся перед ним вид.

За ночь дождь наконец-то перестал лить, и теперь Людвиг смог хоть как-то разглядеть открывающийся ему из окна вид — такой красивый, но все же мрачный из-за сгустившихся над городом туч. Парень наконец-то смог разглядеть «тот самый Пантеон», о котором ему часто твердил Гилберт — и хмыкнул, увидев из своего окна лишь часть древней серой стены, не произведшей на него никакого впечатления. Впрочем, возможно, ему стоило сходить и поближе рассмотреть это достояние истории — а то мало ли, вдруг отсюда, да еще и в такую погоду, нельзя понять чего-то, что хранят в себе эти стены...

Людвиг потянулся, и, здраво рассудив, что до завтрака ему делать абсолютно нечего, решил выйти на улицу и осмотреть окрестности гостиницы, пока погода вновь окончательно не испортилась. Парень отыскал в рюкзаке чистую одежду, быстро умылся, по привычке пригладил назад растрепавшуюся челку и, попытавшись улыбнуться своему отражению в зеркале (а Людвиг не очень умел, да и не любил улыбаться «просто так»), вышел из номера.

Байльшмидт спустился по лестнице на первый этаж, пересек почти пустой холл, кивнув портье, все еще хмурому и недовольному, и вышел на улицу. Парень остановился на крыльце, и, улыбнувшись, решил посмотреть на близлежащие достопримечательности не выходя из-под карниза — так, на всякий случай. Тем более что тучи начали сгущаться, а Людвигу не хотелось снова попасть под холодный римский дождь. К тому же, все местные древние достояния были как на ладони.

Пробежавшись взглядом по мрачной стене Пантеона и невысокому обелиску, стоящему как раз напротив входа в гостиницу, Людвиг пожалел, что не захватил с собой фотоаппарат — ведь могли бы получиться просто отличные фотографии древних видов дождливого Рима. Парень даже подошел поближе к заграждению, отделяющего площадь от улочки около гостиницы, что бы внимательнее рассмотреть тот самый обелиск — а то издалека он так и не смог разобрать надпись под скульптурой какого-то слона, насквозь проткнутого какой-то стелой (да, Людвиг был начисто лишен какого-нибудь чувства прекрасного) — и остановился посреди дорожки, достав из кармана телефон. Ему все же хотелось хоть как-то запечатлеть этот мрачный пейзаж, навевавший на Людвига какое-то странное чувство déjà vu. Парень замер, пытаясь выбрать лучший ракурс для успешной фотографии, как внезапно почувствовал, странный сильный удар справа, будто кто-то врезался в него — впрочем, так оно и было.

- Ай!

Немец охнул, падая на колени и упираясь рукой в землю, услышав, как рядом с ним на землю падает какой-то человек, вскрикнув и выругавшись на итальянском языке. Отлично, теперь у него останется еще одно отличное воспоминание о Риме, не считая просто прекрасной погоды — неуклюжесть местного населения (о которой, впрочем, не мало рассказывал ему старший брат).

Людвиг, вцепившись в железную цепь заграждения, поднялся с колен и, отряхнувшись, взглянул на источник неприятности, все еще находящийся на земле. Этим самым «источником» оказался какой-то местный парень, одетый в нелепую матроску — на вид Людвиг не дал бы ему и лет семнадцати. Парень бормотал что-то на родном языке, грустно и немного испуганно смотря на немца.

Пока Людвиг обдумывал, что он может сказать этому незадачливому парню, тот быстро поднялся с земли и через пару мгновений вновь оказался непростительно рядом.

- Простите меня, пожалуйста, простите, я такой неуклюжий! - быстро заверещал он на итальянском, заставляя Байльшмидта поморщиться и отодвинуться на шаг назад, лишь бы не стоять в такой близости с виновником его падения и испорченного настроения. Испуг из глаз парня исчез мгновенно.

- Не стоит, - сухо проговорил Людвиг, отворачиваясь и уходя в сторону Пантеона — немцу внезапно захотелось подойти поближе к этому сооружению, вокруг которого в это время бродили только дворники и редкие группы туристов — но уж никак не местные жители, способные одним только неосторожным движением испортить настроение вечно спокойному и хладнокровному немцу.

Людвиг пересек площадь, размышляя о том, что будет делать сегодня — отправится на экскурсию в Ватикан, или тщательно изучит район близ гостиницы, и внезапно услышал позади себя приближающиеся торопливые шаги. Немец не успел даже развернуться, как этот итальянский мальчик — а это, конечно же, был он — вцепился в руку Людвига, останавливая немца и разворачивая его к себе.

- Ну что тебе еще? - блондин нахмурился, стараясь, что бы его голос звучал строго — надо же как-нибудь показать этому надоедливому и незадачливому парню то, что тот за несколько минут «знакомства» уже успел надоесть ему.

- Вот, - коротко ответил он, протягивая Людвигу мобильный телефон, очевидно выпавший у немца из кармана во время падения. Байльшмидт кивнул, забирая свой телефон и пряча его в карман.

- Спасибо.

Итальянец лучезарно улыбнулся, делая шаг навстречу — Людвиг машинально отошел назад.

- Не стоит благодарности, я только рад помочь! - напевно произнес он.

Людвиг вновь кивнул и развернулся, что бы уйти к Пантеону, но этот итальянский придурок вновь решил помешать ему.

- А вы собираетесь к Пантеону идти, да? - спросил он, держа немца за руку и заглядывая ему в глаза. - А вы не ходите туда сейчас, ладно? Там сейчас все не очень красиво, а вот вечером, когда солнце заходить начнет, там весь вид — просто великолепный! Поэтому лучше отложите это дело до вечера, хорошо? Я вам правду говорю, да... А вечером так так красиво, представляете?..

Людвиг, стараясь выбрать из речи итальянца нужные ему фразы, посмотрел на мрачное строение. Честно говоря, таким — серым, мрачным и угнетающим — оно нравилось ему больше, чем то, каким его описывал между тем этот странный парень. Однако Людвиг был здесь всего лишь туристом, и мало что знал о местных особенностях — так что, возможно, нужно было прислушаться к совету итальянца.

- Хорошо, спасибо за совет, - немец кивнул, в ответ на что итальянец вновь широко (и, по мнению Людвига, глупо) улыбнулся.

- А хотите я вам сейчас покажу всю округу? Я тут часто бываю, поэтому знаю здесь все, а тут так интересно, ну правда! Я бы вам все-все рассказал!..

- Простите, но я еще не завтракал, - одернул его немец, разворачиваясь в сторону гостиницы. Как он и предполагал, парень увязался за ним.

- Ой, а вы сейчас завтракать пойдете, да? - итальянец нагнал Байльшмидта и зашагал рядом с ним, - Знаете что, а я вас подождать могу, все равно у меня сейчас каникулы, а я нигде не работаю, и времени у меня поэтому много... А я же тут раньше работал, - парень махнул рукой в сторону гостиницы Людвига, - только потом меня оттуда уволили, я же такой неуклюжий... Ну ничего, зато я смогу вам тут все показать, я много чего знаю об этой местности... А вы если завтракать пойдете, обязательно попробуйте жареный бекон — его там очень вкусно готовят, правда! А я вас пока подожду где-нибудь тут, а потом проведу вас по этому кварталу, хорошо? А если вы захотите, то я могу вас еще и вечером в Пантеон сводить — там так здорово! - итальянец наконец-то остановился, глядя на Людвига немного заискивающим, но в то же время довольным взглядом.

Больше всего Людвигу сейчас хотелось сомкнуть руки на шее незадачливого паренька, успевшего достать спокойного немца еще больше Гилберта в свое время, но потом Байльшмидт призвал все свое хладнокровие и признал, что в чем-то этот придурок может быть полезным для него. Поэтому он только кивнул итальянцу (про себя отметив, что все эти его вечные кивки новый знакомы Людвига мог трактовать не как знаки согласия, а как самый обычный нервный тик) и вновь зашагал к гостинице. Но парень вновь разрушил намерения Байльшмидта, обогнав его и, встав напротив Людвига и протянув ему руку.

- А меня Феличиано зовут, - произнес он радостно, но, почему-то, потупившись при этом.

- Людвиг Байльшмидт, - блондин пожал руку нового знакомого, надеясь, что их кратковременное знакомство все же не станет действовать ему на нервы.

Феличиано моментально убрал свою руку, и, откашлявшись, протянул руку снова.

- Феличиано Варгас, - произнес он с некоторой гордостью, заставив Людвига улыбнуться.

Да уж, теперь ему однозначно не придется скучать.