Голые стены камеры… холод, самые тяжелые воспоминания в жизни. Теперь уже с трудом вырываются хорошие воспоминания о друзьях, семье… хотя на счет семьи я пожалуй погорячился. Для родителей Регулус всегда был ближе меня. Да и семьей я для них перстал быть давно.

Сколько я уже здесь? Год? Два? Тринадцать лет… Мой разум на грани… еще немного и я сойду с ума, как и многие здесь. Сойду с ума от криков, еженощно раздающихся из разных частей крепости. Здесь всегда понятно где находится кричащий – в подземельях или на самой высокой башни. Крики из соседних камер просто оглушают, заставляя не забывать о собственной боли.

На каменной стене появился иней. Дементоры… Голова сама опускается против воли…

- Сириус, - серые глаза пытаются сфокусироваться. Безуспешно. Из мнокочисленных ран, оставленных многократным Seko, течет кровь.

- держись, Эмми. Сейчас придет помощь, все будет хорошо. – она смотрит на меня, словно говоря «Кому ты врешь?». Да, вру, но сам того не осознаю, не верю. На Эмми заклятие не свертывания крови. Его снять нельзя. Она умрет…

- Сири…ус, говорить ей удается тяжело, - П-прос-ти меня… - она с всхлипом втягивае воздух, …за все. Я… я люблю… тебя.

- Эмми… НЕТ!!!..

Вновь вижу холодные камни стен. Эмми, любимая, и ты прости меня за то что не сумел спасти… Джеймс, Лили, простите что не предупредил… Не успел пердупредить… и быть рядом с вашим сыном. Простите все те, кого не успел спасти и не сумел в этой жестокой войне.

В коридоре раздался шелест чего-то. Подхожу к двери и сквозь щелку в деревянной двери виху газету. «Ежедневный Пророк». На первой странице фотографмя. На ней большая семья и все рыжие. На плече у младшего мальчика какое-то животная. Крыса… ХВОСТ?!ече у младшего мальчика какое-то животная.ху газету.ой войне.твенной боликрррррр