Автор: Кенгуру
Название: День разбитых сердец
Не бывает любви несчастной.
Может быть она горькой, трудной,
Безответной и безрассудной,
Может быть смертельно опасной…
Но несчастной любовь не бывает.
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
И счастливой любви не стоит.
Нью-Йорк (Стэлла Бонасера)
13 февраля
Бедная, бедная девочка. Давай, убеди себя, что тебе все равно. Продолжай улыбаться. У тебя ведь, Эйден, невероятно обаятельная улыбка. Это я тебе как опытная женщина могу сказать. Жаль, что в последнее время эта улыбка у тебя какая-то вымученная… Не бойся. Я никому ничего не скажу. А забавно получилось: ты так старалась скрыть свою любовь к Маку, так отворачивалась от него, так делала вид, что увлечена разговарами с Дэнни, что в результате все на свете думают, что ты неровно дышишь к Мессеру. Ты не замечала, что из-за этого Дэнни иногда смущается в твоем присутствии? Словно он не уверен, как надо себя вести. Удивительно: правды никто вокруг не замечает, кроме меня. Все так поглощены собственными чувствами, что ничего не видят.
Я им завидую. Иногда мне кажется, что вся лаборатория живет в каком-то весеннем ритме любви, и только одна я - слегка вне этого, как будто оказалась с насморком в райском саду. Я смотрю, как загораются ваши глаза: твои, когда Мак входит в комнату, Мака, когда он видит Дэнни, Дэнни, когда он видит Мака. А еще... я тебе не скажу этого вслух, но я бы посоветовала тебе повнимательнее посмотреть на Чеда. Подними голову, оглянись вокруг; ты так погружена в свою любовь, что не чувствуешь, как он начинает дышать чаще, когда ты рядом. Хотя... Наверно, даже если бы ты заметила, то только легкое равнодушное недоумение скользнуло бы по твоему лицу. И опять бы ты рванула к Дэнни. Почему? Потому что. С кем еще можно часами говорить о Маке? Говорить так, как будто невозможно наговориться, обсуждать и хвалить его так, что у Тайлора, наверное, целыми днями уши горят. Боже мой, до чего больно и интересно смотреть на вас двоих. Вы говорите о Маке, но не слышите друг друга; не слышите, как зеркальным эхом любви отражаются ваши голоса. Разве что голос Дэнни – словно у того, кто все-таки сорвал джек-пот, а твой голос – как отчаянная надежда. Надежда до дрожи в пальцах. Ты заметила, что у тебя появилась привычка накручивать на палец прядь волос, когда Мак рядом? А вот Дэнни, наоборот, в последнее время, стал чуть спокойнее. Он уже не дергается так, как когда-то... так, как ты сейчас... Теперь он уверен в себе, а вот ты будто обречена.
Я знаю, это глупо, но на самом деле я завидую и тебе тоже. Ты любишь, страдаешь, а значит – живешь. А я скольжу по накатанной, не задевая никого; никто не цепляет меня, мое сердце бьется ровно и размеренно, и мои глаза не сияют неземными чувствами. Неважно, какая она, эта любовь – взаимная или нет: счастливы те, к кому она пришла. И горе таким, как я, для кого День Всех Влюбленных – все лишь один день из года, ничем не отличающийся от других, такой же наполненный работой, текучкой и всякой ерундой.
14 февраля
Если бы я знала, что все так получится, я бы лучше сегодня дома осталась. Потому что теперь мне страшно идти завтра на работу. Как будто это поле боя. Только бой был сегодня, а вот уносить тела и залечивать раны нам предстоить еще очень долго. А началось-то все ведь чертовски романтично. Первый день Святого Валентина у Мака и Дэнни. Может, кто-то и смог бы скрыть свое возбуждение и предвкушение, но только не Мессер. Но ведь всё, как обычно, в этой лаборатории: глаза открыты только у меня, остальные двигаются в полной темноте, пытаясь нащупать кого-нибудь рядом. Никто даже не догадывался об их отношениях. Знала только я, да, может быть, Гиллис. И то я не уверена. Просто иногда я вижу его скользящий взгляд, мудрый и обеспокоенный, когда он разговаривает с Маком и Дэнни. А чего тут беспокоиться? У них сейчас самая сладкая пора любви. Когда любой недостаток превращается в достоинство, когда души поют в унисон, и каждая минута, проведенная вместе, тягучей истомой растворяется в реке времени. Я за них спокойна. Они и сегодня весь мир друг на друге замкнули, оставив для нас только отсутствующие взгляды. И ведь, наверное, даже и не заметили, что, собственно, произошло. А было все просто. Я пришла первая и сразу заметила на столе у Мака совершенно волшебную ромашку: большую, белую, с желтой пушистой серединкой. От нее прямо пахло летом. Я решила, что Дэнни у нас совсем голову потерял. Мак пришел, взял ромашку, взгляд сразу таким теплым стал. Тоже на Дэнни подумал... Мы с ним оба чертовски ошиблись. Потому что Дэнни пришел позже и начал рассказывать Чеду и Эйден, что он на вечер своей «любимой» (надеюсь, никто не заметил, как я ухмыльнулась при этом?) тааакой сюрприз дома приготовил, что она просто обалдеет. Я слегка удивилась, потому что думала, что он раньше меня пришел, раз ромашка уже лежала; но ничего вслух не стала говорить. Тут к Дэнни Мак подлетел с этой ромашкой: глаза искрятся, улыбается… И прямо при всех его взял и поцеловал. У меня сердце остановилось, по-моему. Совершенно не ожидала, что он решит вот так запросто обнародовать их отношения. А потом я перевела взгляд на Эйден… и вот тут испугалась по-настоящему. Потому что у нее даже глаза стали белыми, и она не отводила их от этой ромашки. О-о-о, тут я, наконец, догадалась, кто именно положил на стол Маку злополучный цветок... Бедная, бедная девочка. Но оказалось, что и это еще не самое страшное: потому что не только я смотрела на Эйден. На этот раз ей ничего не удалось скрыть. Чед всё заметил: и дрожащие руки, и закушенные губы, и остановившийся взгляд. Заметил и тоже понял. Мне показалось, что я нахожусь в зоне взрыва. Боль утраты и отчаяния пронизала все вокруг. И только эпицентр, где Мак с Дэнни не могли отвести взглядов друг от друга, был островком спокойствия, о который разбивались эти взрывные волны ненависти, идущие с двух сторон. Мак и Дэнни вышли из лаборатории и отправились куда-то вдаль наслаждаться друг другом, а я осталась между двумя растерзанными душами. Эйден с Чедом даже друг на друга не смотрели. Мне показалось, что я слышала, как лопаются натянутые струны в их сердцах. Также ни на кого не глядя, они разошлись по своим делам. А я осталась. Почему мне теперь так грустно? Несчастный это праздник. Однако… не надо никому завидовать. Потому что такая боль – это не жизнь и не смерть, это разъедающая мозг мука. Завтра постараюсь поговорить с ними обоими. Может быть, мне удастся что-то склеить, достучаться, уговорить понять. Но это будет завтра. А сегодня каждый из них отправился к себе: вести эту схватку с дьяволом ревности наедине сам с собой. Дай бог им силы пережить этот вечер и не возненавидеть День Всех Влюбленных.