Глава первая. Назад во вчера
Пролог
Вне зависимости от нашего положения. Вне зависимости от наших убеждений… Каждый из нас ходит по канатной дорожке над пропастью, где бурлит узкая горная река…
Шаг вправо… Шаг влево — смерть. И ты идешь, не глядя в пронзительно синее небо, не оборачиваясь на отклик эха имени своего. Идешь, закрыв глаза и раскинув руки перед собой, пока однажды на середине пути не поймешь, что дошел до точки невозврата. Это неизбежно. Это жизнь.
Снова и снова этот коридор, едва освещаемый двумя тусклыми факелами… Я бегу, не оборачиваясь, дыхание сбилось, но в спину летят разноцветные лучи проклятий, и слышен топот погони, а значит, остановиться невозможно. Поворот — и снова передо мной комната со стеклянными стеллажами, на которых лежат сотни различных маховиков времени. Я бегу между ними и боковым зрением замечаю летящий в сторону полок фиолетовый луч, и понимаю, что увернуться уже не смогу — меня сбивают с ног осколки битого стекла... Затем — адская боль в ноге и темнота...
Я открываю глаза и вижу, что я в каком-то большом зале и вокруг кипит бой между Пожирателями смерти и членами Ордена. Вижу Гарри, сражающегося с Долоховым, Молли, атакующую Малфоя, и непонятно, откуда взявшегося Сириуса, «танцующего» со своей кузиной Беллатрикс какой-то сумасшедший боевой танец, иначе и не назовешь. Я замечаю безумную усмешку на лице Беллатрикс и луч, летящий Сириусу прямо в сердце. А затем он, словно тряпичная кукла, безвольно падает в Арку. А в глазах лучшего друга отразилась нечеловеческая боль, которая теперь уже никогда
не исчезнет из его взгляда. Вспышка — и я, словно канатоходец, балансирую на тонком канате над пропастью, поднимаю глаза к небу и срываюсь вниз, словно раненная птица...
Вынырнув из обжигающе холодной воды, я просыпаюсь...
Сон. Это всего лишь очередной кошмар, который снится мне вот уже с месяц. Я посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке: три часа ночи. Что ж, видимо, мне уже не уснуть.
Я накинула халат и обула тапочки, подошла к окну и распахнула его, впуская холодный ночной воздух. За окном стояла тихая июльская ночь. Жара наконец-то сменилась вечерней прохладой, и небо над Лондоном озарилось светом тысяч далеких звезд. Миллионы лет отделяют их от земли, но, кажется, ничто не сможет отделить меня от событий того дня... Прошел месяц с тех событий в Министерстве магии, а у меня до сих пор стоит перед глазами Сириус, падающий в арку, и перекошенное от боли и ужаса лицо Гарри. Хуже всего то, что, несмотря на сильную душевную боль, он снова оказался заперт у Дурслей совсем один, без поддержки друзей, ведь в целях безопасности нам запретили писать ему. Никогда не прощу себе, что согласилась с этим, вместо того, чтобы поддержать его в трудную минуту.
Вчера я получила сову с письмом, в котором Люпин сообщил мне о том, что Гарри наглотался самого обычного магловского снотворного, чтобы уснуть и не просыпаться больше никогда. К счастью, его успели спасти, но состояние его было крайне подавленным. Кто-то скажет, что это путь слабаков — уйти от проблем вместо того, чтобы с ними бороться. Но Гарри никогда не был слабым. Просто даже сильного человека может подкосить смерть близкого человека, а он всегда слишком остро ощущал боль потери, которая лейтмотивом проходила через всю симфонию его недолгой жизни. Ведь Сириус за такое, казалось бы короткое время сумел заменить ему отца. Наверное, я только сейчас осознала полностью, что значил Сириус Блэк для него. При жизни он казался мне всего лишь далеким обитателем угрюмого дома по адресу Гриммо 12, крестным Гарри и вечным Мародером-весельчаком... Когда он упал в Арку Смерти, я вдруг осознала, что совсем не знаю этого человека, что за показным весельем скрывались бессонные ночи, а в глазах была не радость, а жгучее желание жить, пусть даже с привкусом отчаяния. А теперь... Умер ли он, или за Аркой скрывалась некая неизвестная нам грань иной реальности? Прочитав все книги, в которых упоминалась Завеса, я так и не нашла ответ на вопрос, что происходит с теми, кто попадает за нее. Хотя, пожалуй, мне давно пора смириться с тем, что в мире магии не все можно почерпнуть из пыльных фолиантов.
Те же традиции и тайны чистокровных семей нигде не описаны, но, тем не менее, каждый маг, принадлежащий какому-нибудь древнему роду, впитывал эти основы буквально-таки с молоком матери. То ли дело я, маглорожденная девочка из семьи простых английских дантистов, по иронии судьбы попавшая в одиннадцать лет в мир, который был совершенно чужим для меня. И чтобы не потеряться в нем, я искала ответы в книгах. Мне всегда хотелось объяснить все с точки зрения здравого смысла, не веря в гороскопы, предсказания и прочую подобную чепуху. И я всегда знала, что делать и как поступить, даже тогда, на третьем курсе с маховиком времени, когда жизнь Сириуса впервые оказалась на волоске. Месяц назад хроновороты были разбиты, когда упал стеллаж в Министерстве. Все, кроме одного. Я задумчиво теребила цепочку, висящую у меня на шее. Пожалуй, я впервые в жизни не знала, как поступить, и не было готовых ответов на мучившие меня вопросы. А что если... Нет, пожалуй, это невозможно. Одно дело перемещаться во времени на несколько часов или дней, и совсем другое на несколько месяцев. Сможет ли он перенести меня так далеко назад? И если я вернусь туда, то что станет со мной здесь? Станут ли меня искать? В любом случае стоит все хорошо обдумать.
Натянув джинсы, топ и толстовку, положив в карман бисерную сумочку с вещами, я направила на себя палочку, прошептала заклинание и, превратившись в черную кошку, выпрыгнула в окно.
Вообще то, Анимагия — мой личный маленький секрет, о котором не знают даже Гарри и Рон. Все началось после тех событий на третьем курсе, когда, вдохновившись примером Мародеров, стала тайком от всех тренироваться, и к середине пятого курса у меня впервые получилось превратиться. С тех пор такие вот вылазки для меня не редкость. Очутившись на улице, я сразу ощутила свободу, и страхи, навеянные ночным кошмаром, стали постепенно блекнуть, уступая место кошачьим ощущениям. Я решила размяться и побежала по пустынным улицам Лондона. Все-таки ночь — мое время. Я заметила это еще с тех времен, когда полюбила засиживаться с книгами за полночь. Ночью всегда есть время подумать и осмыслить то, что ускользает от тебя в шуме и суете дня. Ночь для меня стала своеобразным символом свободы, ведь кто обратит внимание на пробегающую мимо черную кошку? Так думала я, пересекая Площадь Беркли по направлению к Сент-Джеймс стрит. Ноги, или правильнее сказать лапы, принесли меня на знаменитый Вестминстерский мост.
Близился рассвет... Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как меняются краски на горизонте, отражаясь в темных водах Темзы... Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что поблизости никого нет, и превратилась обратно в человека. Не знаю, сколько простояла я на мосту, глядя, как оранжево-красное солнце поднимается над горизонтом... Странно, но прогулка по ночному Лондону как будто отрезвила меня и вернула способность мыслить рационально. Теперь моя идея уже не казалась мне такой уж абсурдной. Я просто осознала, что не смогу жить, не воспользовавшись этим шансом спасти Сириуса, несмотря на слишком малую вероятность успеха этой авантюры. Решение было принято, и, повернув стрелки маховика на несколько оборотов назад, я растворилась в лучах солнечного света.
Когда я очнулась, то не сразу поняла, что произошло. Я оказалась лежащей в кровати на площади Гриммо, за окном виднелось серое небо, затянутое снежными тучами, на висящем на стене календаре значилась дата: 25 декабря, и уже не в первый раз во время путешествия во времени меня не покидало чувство алогичности. В первые минуты меня охватила паника, ведь я совершенно не помнила, что делала в этот день прошлая я, а значит, вероятность столкнуться с фантомом была достаточно велика. Однако вскоре я убедилась в том, что бояться мне было совершенно нечего. Создавалось впечатление, что меня в прошлом попросту не существовало...
Спустившись вниз, я увидела Сириуса, целого и невредимого, сидящего за кухонным столом с чашечкой чая, и Молли Уизли, суетящуюся в праздничных хлопотах. Я еле сдержалась, чтоб не подбежать и не прижаться к нему со словами: «Я так рада, что ты все-таки жив!» — но я отлично понимала, к чему это могло привести.
Вместо этого я уселась на стул напротив Блэка и принялась завтракать тостами с джемом, запивая их горячим шоколадом. Раньше я бы вряд ли обратила на это внимание, но сейчас в глаза бросались мельчайшие детали: и темные круги под его глазами, и потухший взгляд, с затаившимся чувством вины, и какая-то усталая улыбка. Нет, Сириус Блэк определенно не был слабым человеком, но годы, проведенные в Азкабане, оставили свой отпечаток на его личности...
Внезапно мои размышления были прерваны криком, который доносился, откуда-то с верхних этажей. Судя по всему, кричал Гарри. Когда я поднялась наверх, то увидела его, лежащего на кровати, он был без сознания, а его шрам пульсировал и кровоточил. Я быстро сбегала в свою комнату, чтобы достать из сумочки нашатырный спирт. По правде сказать, будучи ведьмой, я все-таки признавала, что некоторые маггловские средства были более действенными, чем их магические аналоги, учитывая, что примененный Сириусом Эневерейт почему-то не подействовал. Я дала Гарри понюхать содержимое пузырька, он медленно приоткрыл глаза и сел, опершись на спинку кровати.
— Гарри, что с тобой? Что тебе приснилось? — спросил у него встревоженный Сириус.
— Мистер Уизли в опасности. Я видел, как он заснул на дежурстве, и его укусила огромная змея.
— Гарри, успокойся, это всего лишь плохой сон, — сказал Сириус с горечью и отвел взгляд.
— Нет, Бродяга, это было слишком реалистично для кошмара. Я думаю, что это было видение. Тем более, что от простых снов мой шрам не жжет и не кровоточит.
Что-то было не так, совсем не так, как в прошлый раз. Как будто Сириус что-то знал об этом, но тщательно скрывал. Да и само нападение в прошлый раз случилось еще до Рождества, когда мы еще были Хогвартсе, и произошло это посреди ночи. Гарри тогда перебудил добрую половину обитателей Гриффиндорской башни своим криком. Скорее всего, мое появление в прошлом сместило какую-то временную ось... Через несколько секунд в воздухе материализовалась прозрачная копия Фоукса, феникса Дамблдора. Патронус голосом директора сообщил о том, что Артур действительно был укушен змеей и в данный момент находится в больнице Святого Мунго. Молли начала плакать и причитать, а Сириус лишь молча налил ей немного Огденского виски. Гарри ушел в свою комнату, хлопнув дверью. После случившегося он просто не хотел никого видеть и запер дверь так, что и Алохоморой не откроешь.
Через пол часа Молли, немного успокоившись, насколько это было возможным для нее, отправилась в Нору за Роном, близнецами и Джинни, чтобы вместе с ними навестить Артура в Мунго. Сириус пошел на чердак кормить Клювокрыла, а я сидела в гостиной на диване, обняв колени руками, и смотрела на огонь в камине. Холодная цепочка хроноворота все еще висела у меня на шее, как подтверждение того что происходящее — не сон, а всего лишь повторяющая реальность. Почему маховик отправил меня именно в этот день, а не на месяц назад, как я хотела? Что означал этот взгляд Сириуса, когда он смотрел на Гарри? И могло ли само по себе перемещение назад во времени на такой сравнительно большой отрезок времени спровоцировать серьезные изменения в истории? Вопросы без ответа...
Посидев немного у камина, я решила подняться в библиотеку, чтобы поискать что-нибудь о подобных перемещениях во времени. Надо сказать, что библиотека Блеков ничем не уступала хогвартской, поэтому я потратила, наверное, не один час, чтобы найти нужную мне информацию. Я наткнулась на небольшую монографию создателя хроноворота Огюста де Гранже, датированную 1859 годом. Устроившись поудобнее в кресле, я начала читать:
" C древности маги мечтали получить власть над временем, ведь давало бы безграничную власть над событиями. Для одних это была возможность исправить ошибки, другими двигало желание спасти близких, третьи надеялись таким образом изменить ход военных конфликтов в свою пользу. Еще в древнем Риме были сделаны первые попытки переместиться во времени на несколько минут назад. Однако эти эксперименты не увенчались успехом, маги, отправившиеся в прошлое, умирали. Позже в Средневековье одному английскому магу удалось с помощью заклинания "Memento Mori" переместиться на сутки назад, однако столкнувшись с самим собой в прошлом, он сошел с ума, вернувшись в свое время. Ведь тогда о фантомах-двойниках еще ничего не было известно. С тех пор в магической науке бытует мнение о том, что попав в прошлое, события менять ни в коем случае нельзя, иначе это приведет к временному коллапсу или столкновению настоящего и прошлого я. Однако, данное утверждение нельзя считать неоспоримым. С помощью хроноворота мне однажды удалось переместиться на год назад.
И я с уверенностью могу утверждать, что магия времени способна определять намерения и мысли человека, желающего вернуться назад в свое вчера. В отдельно взятых случаях время способно стирать «я», существовавшее в прошлом, и создавать новый виток в истории, не изменяя при этом сути ключевых событий. Таким образом, маги получают возможность посмотреть на пережитое с другой стороны, но не могут вернуться во временную точку, из которой исчезли...»
Я отложила фолиант на журнальный столик и задумалась. По крайней мере, прочитанное объясняло отсутствие двойника в теперешней реальности. Однако возникал другой вопрос. Какие события можно считать ключевыми и не означало ли это возможность повторения июньских событий?
В любом случае мне уже не вернуться назад в то июльское утро, с которого все началось. В ближайшие шесть месяцев. А значит, у меня все-таки есть шанс что–то изменить. И я сделаю это. Несмотря ни на что...
Где–то внизу, в прихожей, послышался шум — семейство Уизли вернулось из больницы. Я решила спуститься, чтобы выяснить подробности случившегося из первых уст, а так же узнать о здоровье отца Рона. В общем-то, состояние его было стабильно тяжелым, учитывая огромную кровопотерю, но врачи заверили безутешную Молли, что его жизнь вне опасности. Естественно, праздничное настроение было испорчено, и ужин прошел в относительной тишине. Лишь изредка близнецы и Рон пытались разрядить напряженную атмосферу. Однако, глядя на подавленное лицо Молли и заплаканные глаза Джинни было ясно, что их старания не увенчались успехом. Гарри выглядел полностью погруженным в себя. Его лицо напоминало непроницаемую маску, но я отлично знала, что за ней скрывается боль и злость на себя самого. Ему казалось, что это он сам, а не змея причинил вред мистеру Уизли. Он видел глазами змеи и злился за собственное бессилие и невозможность это остановить. Сириус задумчиво ковырял вилкой бифштекс, а я, наблюдая за происходящим, испытывала крайне противоречивые чувства.
Казалось бы, сегодняшние события должны были затронуть меня и вызвать бурю горечи и сочувствия... Но пережив все это во второй раз, я стала воспринимать это всего лишь как страшное кино.
Поужинав, Рон и близнецы сели играть в плюй–камни, Молли пыталась отвлечься, подпевая Селестине Уорбек, песни которой звучали по колдорадио, Сириус задумчиво смотрел на огонь в камине, Джинни листала старый альбом с колдографиями. А Гарри снова ушел в свою комнату, избегая ненужных ему расспросов и жалости. Он сильный. Он справится... Я же сидела в кресле, забравшись на него с ногами, гладила Живоглота, умостившегося на моих коленях, и слушала, как бушует метель за окном в этот Рождественский вечер...
Догорели дрова в камине, и все разбрелись по своим спальням. Я сидела на подоконнике и смотрела на звезды. Метель стихла, и окружающий мир погрузился в навевающую сон тишину. Только мне от чего-то не спалось, и я с ноткой зависти посмотрела на мирно сопящую Джинни.
Устав бороться с бессонницей, я решила спуститься на кухню, чтобы согреть себе молока с медом. Но проходя мимо гостиной, наткнулась на необычную картину. В кресле у камина сидел Сириус с бокалом Огневиски и что-то негромко напевал в полголоса. Его глаза лихорадочно блестели. Нет, он не выглядел пьяным, скорее погруженным в себя. Он даже не заметил меня, когда я, невольно залюбовавшись этой картиной, зацепилась за подставку для зонтиков из ноги горного тролля. И, улыбнувшись чему-то своему, вернулась в свою спальню, чтобы заснуть до утра. В ту ночь меня впервые за месяц не мучили кошмары с участием Сириуса Блека.
А в небе ярко горела рождественская звезда, как символ моей зародившейся надежды...