Холодный дым сигареты и тощая тень на синем подоконнике.
Четвёртая давно спит в развороченном гнезде, сладко посапывая и дёргая лоскутками одеяла, а Слепой сидит у окна и курит. Думает о чём-то своём, смотрит незрячими глазами через стекло, в предрассветное небо.
Кожа ещё помнит гладкую прохладу серого кафеля, а пиджак — мятые складки от хватки рук.
Они ни обмолвились ни словом.
Он сидит, привалившись к стене, и думает — а сказать то и нечего.
О чём тут можно говорить? «Я буду скучать»? «Я люблю тебя»? «Не уходи»?
Он уже давно не мальчик, он знает что их жизни, настолько разные, связал Дом. И никакие Русалки и обещания не удержат их вместе.
Поэтому он молчит. Смотрит на свои колени через прорези драных джинсов, на потрёпанные кеды. На замершего на подоконнике Слепого.
Эта ночь - самая длинная и короткая в его жизни.
Там, где были чужие руки, становится холодно.
За окном начинает светлеть.