Название: Сердце войны
Автор: Тамаррион (tamarisc[at])
Бета: Кит (lorelei_kit[at])
Фэндом: Трансформеры
Рейтинг: R
Пейринг: Сэм/Бамблби
Discaimer: увы, не мои. Ничего не извлекаю, ни на что не претендую, тихо получаю удовольствие.
Размер: 6635 слов
Я выходил из авиационного ангара, служившего нам штабом, из того театра, в котором уже привык проводить каждый вечер в ложе у авансцены в сомнительной роли мальчика-которого-не-удалось-убить-ни-одному-десептикону. Сзади еще раздавались стрекот оборудования и гулкий голос Айронхайда, примадонны сегодняшнего выступления, но все, что я хотел увидеть, я уже увидел, а потому задворками, стараясь остаться незамеченным, а, значит, избежать расспросов, двигался по направлению к соседнему ангару.
В попытке срезать часть пути я ввернулся между двумя неторопливо разъезжающимися грузовиками и практически врезался в женщину в форме с нашивками капрала радиолокационной службы.
- Смотрите, куда идете, солдат, - возмутилась она, - Вы вообще имеете право находиться здесь? – затем она перевела взгляд с моего лица на мое плечо и вытянулась в струнку. - Простите, лейтенант, я не хотела показаться…
- Все в порядке, капрал, это я должен извиниться. Я прошу прощения.
Она улыбнулась, я счел это знаком того, что инцидент исчерпан, и шагнул в сторону, намереваясь продолжить путь.
- Лейтенант Уитвики, сэр, - сказали за моей спиной, и я сделал кривую морду, планку с фамилией я спорол с формы сразу, как ее получил.
- Да, капрал.
Она встала еще прямее и потянула руку к голове. Я поморщился, понадеявшись, что она не заметит моих гримас:
- Вольно, спрашивайте.
- Есть, сэр, спасибо, сэр, - ее рука вернулась на место, но позу она не поменяла, - Скажите, что происходит в Нью-Мексико?
- В Нью-Мексико? - переспросил я как можно более ровным голосом. - С чего вы взяли, что там вообще что-то…
- Аэропорт Альбукерке был перекрыт уже больше четырнадцати часов назад, наземные службы Санта-Фе не отвечают, а еще мы не можем связаться с Эль-Пасо, не говоря уж про полдесятка аэропортов поменьше. Группа быстрого реагирования была направлена…
- В Мидленд, - перебил я ее, - Я все это знаю, капрал. Оттуда больше четырехсот километров до границы, дайте им время. Полковник Леннокс не тот человек который станет проигрывать каким-то… в общем, не тот человек, чтобы проигрывать.
- Группа Леннокса последний раз выходила на связь, - она кинула взгляд на часы, - сто семьдесят шесть минут назад. Сэр, пожалуйста, если вы знаете… У меня в этой группе…
- Жених?
- Сестра.
Против такого натиска соврать было стыдно.
- Мы считаем, что часть территории Нью-Мексико подверглась отравлению. Вряд ли инфицирование зашло слишком далеко, там нет достаточных источников энергии, но скорость, с которой распространяется заражение, она слишком велика, понимаете?
- Это их, - она кивнула в сторону ангара с очевидным подтекстом. – Это их саранча?
- Нет, вряд ли это инсектиконы. Мы думаем, что это просто один очень мощный источник заражения, который движется с определенной скоростью по федеральным трассам. Ну, как пластиковая бутылка по течениям в океане. Как только группа Леннокса засечет его, все быстро закончится. С ними Джаз и Арси, и самое главное с ними Джетфайр, а это значит, вам нечего переживать за свою сестру.
- Да уж, - улыбнулась она и переступила с ноги на ногу, несколько расслабляясь. - Если с ними Джетфайр, то никакая саранча им не страшна. Не думала, что среди них есть автоботы больше главнокомандующего Прайма.
И это было совершеннейшей правдой, на фоне комплекции Джетфайра Оптимус смотрелся тонкой тростинкой.
- Успокоились?
- Да сэр, - она вновь вытянулась в струнку, но теперь ее лицо было более спокойным. - Спасибо вам, сэр.
- Не за что. Потом представите меня вашей сестре, я хочу увидеть предмет таких пылких переживаний.
Она кивнула согласно, и я припустил от нее со всей возможной скоростью. Я ненавидел такие разговоры всей душой, даже здесь, на базе, большая часть людей автоботов побаивалась и с лишними разговорами не приставала, к Уиллу Ленноксу, да и к другим чинам повыше на кривом десептиконе было не подъехать, ну а значит для разговоров и вынимания души оставался только мальчик – лучший друг гигантских роботов. И меня выворачивало наизнанку всякий раз, когда на меня смотрели как на последнюю надежду.
Бамблби приветствовал меня открытой дверью и мягким урчанием двигателя. Я устало откинулся на сидение и закрыл глаза руками, он, предупреждая мое движение, опустил сиденье, а затем включил кондиционер.
- Как все прошло?
- Традиционно плохо. Ратчет уже уехал?
- Да, сразу после доклада о Мичигане. Сказал, что сможет быть у озера завтра к утру, если никакие идиоты не будут мешать ему на дороге.
- В Чикаго или Милуоки?
- Нет, он собирался в Шебойган. А там есть порты, думается мне, он сумеет объяснить их начальству, что перед ним надо ходить на задних конечностях.
- Надо было поехать с ним, я был бы рад повидаться с Микаэлой.
- Что-то случилось?
Я открыл глаза и бездумно уставился в никуда.
- Да нет. Устал, наверное. От Леннокса ничего не было?
- Еще рано. Они только прибыли на место, я, конечно, высокого мнения о следопытских навыках Арси, но вряд ли они уже что-то нашли.
- Понятно. Слушай, - я резко сел на месте, и двигатель Би рыкнул, отзываясь на внезапное движение. - Поехали отсюда, а? Все равно уже вечер, и тревоги не будет. Съездим, на закат посмотрим.
- К городу? – с сомнением спросил Би.
- Да хоть и к городу. Куда угодно – но подальше отсюда.
- Что-то случилось, - хмыкнул Бамблби, заводя мотор. - И это явно не из-за сегодняшних докладов. Держись крепче, Сэмуэль Уитвики.
Когда Бамблби называл меня полным именем, лучше всего было держаться крепче. Я едва успел натянуть на себя ремень безопасности, как он рванул с места, и затормозил только на КПП для того, чтобы я махнул документами в сторону пуленепробиваемого, стекла. Но Би и меня знали, так что и там мы задержались недолго. Я положил руки на руль, вновь откинулся на сиденье и наконец-то почувствовал, как меня отпускает. Напряжение уходило крохотными порциями, вытекало из вен с каждым вдохом и каждой промелькнувшей за окном милей.
Через полчаса Бамблби съехал с дороги и вкатился на небольшой холм, остановившись лобовым стеклом на запад. Закат полыхал от горизонта до горизонта оранжевым, желтым и пурпурным, и пепельно-серые руины города на его фоне выглядели пугающе близкими. Хотя, наверное, так оно и было, тут мозг включился, и я явственно, будто на экране монитора, увидел карту и ряды чисел. Мы ехали по 112 шоссе прямо от базы на юго-запад в течение приблизительно тридцати семи минут, расстояние до города составляет... А иди ты к черту, оборвал я ход своих мыслей, я не хочу превращаться в компьютер. Еще год этой войны, немедленно отозвался внутренний голос, и ты захочешь в него превратиться, ибо тогда можно будет с чистой совестью посылать всех семейных капрало в долгое пешее путешествие.
Вместо того чтобы идти к черту, я благодарно дотронулся пальцами до сиденья Бамблби и уткнулся лбом в руль.
- Ты – мой спаситель.
- На заднем сиденье есть еда, - отозвался Би, до этого благоразумно молчавший, чтобы дать мне время придти в себя. - А помимо еды и выпивка, что в твоей ситуации, как мне кажется, важнее.
- Ты – мой спаситель во второй раз за последнюю минуту, - пробормотал я и полез на заднее сиденье, первым делом прибрав к рукам пузатую фляжку. Затем я сделал большой глоток и сморщился: - Тьфу, гадость.
С бутербродом в зубах я вылез из машины, содрал с себя форменную куртку, кинул ее свертком на крышу Би, поправил кобуру, автоматически проверив предохранитель своего оружия, и забрался на капот, вытянув ноги и не забывая про бутерброд.
- Так что случилось? – раздался где-то за левым ухом голос Би.
Я помедлил, собираясь с мыслями:
- Честно? Я не знаю. Сегодня после совещания ко мне подошла одна девушка, хотя какая девушка, она меня лет на семь старше, она спрашивала про Леннокса. Ну не совсем про Леннокса, про их группу и про что, что от них уже три часа вестей не было.
- И что ты ей сказал?
- А что я ей мог сказать? Сказал, что с ними Джетфайр, и противникам придется потрудиться, чтобы с ними случилось что-то непоправимое.
- Ты правильно поступил.
- Да знаю я… Не в этом дело, - я вздохнул, и за неимением салфеток принялся облизывать пальцы. - Просто мне так надоело, что они подходят ко мне и просят сказать, что все будет хорошо, будто я - Праймас и стоит мне щелкнуть пальцами, как все станет хорошо, будто они считают, что если я знаком с вами дольше всех, то я, черт возьми, разбираюсь в этой дурацкой войне и знаю, что случится завтра. Как будто я могу это знать, - я раздраженно стукнул кулаком по стеклу Би и случайно попал на острое сочленение стекла и металла. - Ой. Прости. Я идиот, да?
Он молчал какое-то время, а потом тихо попросил:
- Слезь, пожалуйста.
Я подхватил куртку и едва успел соскочить с капота, как Бамблби начал разгибаться, вставая в полный рост. Закатное солнце отсвечивало в его пластинах, расцвечивая их золотом. Я дождался, пока он сел на пожухлую траву, и вольготно расположился на нагретом металле его руки.
- Ты знаешь, что это я решил отправить Оллспарк на вашу планету? – наконец сказал он, внимательно изучая ландшафт.
Я поперхнулся воздухом. Он прижал меня к себе, перехватив пальцами поперек грудной клетки, и продолжил:
- Разумеется, я не предполагал, что он попадет именно на вашу планету, но я был тем, кто принял решение, изменившее ход всей войны. Тогда Мегатрон вырвал мне вокодер. Тогда я стал героем автоботов. Я был горд, как же я был горд. А потом Мегатрон исчез, но война продолжилась. И на меня стали смотреть, по-прежнему снизу вверх, но как на виновника, наверное. Конечно, все знали, что если бы я отдал Оллспарк, то нас бы уже не было, но тогда быстрая смерть казалась предпочтительней долгой агонии.
- И что ты делал?
- Как у вас говорят – лез из кожи вон, чтобы хоть что-то сделать. Пока наконец меня не нашел Джаз и не вправил мне процессор. И еще он мне тогда сказал, что людям… автоботам, надо на кого-то равняться. Но это очень сложно сделать, когда равняться надо на Прайма, поэтому они ищут кого-то поближе. Мне не повезло, я оказался маленьким, скромным автоботом, который смог обмануть аж самого Мегатрона, и что уж раз я смог, то…
Я хмыкнул на очевидную мораль его рассказа и прижался к нему сильнее. Закат начал переходить в багровые цвета, и полуразрушенные дома засверкали вдруг алым, кое-где, вероятно, в окнах сохранились стекла.
В ночь перед его бомбардировкой был точно такой же вечер, если только не считать того, что дорога за моей спиной была забита гражданскими машинами, а в небе полыхал не только закат, но и пожары, и в самом городе творилось такое, о чем я до сих пор старался не думать. И ночью все стало еще хуже, и в несколько голосов люди убеждали Оптимуса Прайма, что нет другого выхода, что армия не успеет развернуться до того, как инсектиконы выберутся из лакомых городских кварталов, и я никогда не видел его в такой ярости, а потом он все же согласился, но после финального "да" и пары коротких приказов он замолчал, уставившись невидящей оптикой в рифлёную стену и не отзывался на мои попытки вовлечь его в разговор, а потом Джаз выгнал нас всех из ангара и крепко запер двери, и я не знаю, о чем он говорил или не говорил с Оптимусом, но на заре Джетфайр поднялся в воздух, и Прайм был там, чтобы тихо сказать ему что-то, а потом началась бомбардировка города, в котором находилось полтора миллиона людей, не успевших уехать, и сотни, а может и тысячи мелких, полуразумных механических личинок инсектиконов. Их всех выжгло огнем с небес, и, говорят, потом Президент лично извинялся перед Оптимусом и просил больше ни при каких условиях не применять кибертронское оружие на Земле. Но после война продолжилась, и детройтский кратер стал еще одним файлом в бесконечных списках дат и событий.
- Опять ты думаешь о чем-то не о том, - чуть сварливо отозвался Би и разжал пальцы, позволяя мне выскользнуть из его захвата.
Я успел сгруппироваться и относительно мягко приземлиться на пыльную траву рядом с его ступней. Я провел рукой по траве, собрав полную горсть засохшей дорожной грязи, и уселся, запрокинув голову:
- Да, наверное. Я просто вспомнил тот день, когда я впервые увидел страх в горсти пыли, - с этими словами я разжал ладонь, и камешки изрекли бодрое "та-да-да-дам", отскакивая от желтого металла, а затем решил сменить предмет беседы. - Но я готов побеседовать о чем-нибудь другом. Или даже не побеседовать.
Он согнулся в какую-то несуразную фигуру, приблизив голову к моему лицу, и я положил руку на его скулу, удерживаясь пока от того, чтоб запустить пальцы за его броню.
- Вообще-то я подразумевал другое, но мне определенно нравится ход твоих мыслей, - сказал он, улыбаясь, я мог слышать эту улыбку в его голосе. - Но прежде чем я попрошу тебя продолжить, я тебе должен сказать кое-что…
Но вместо того, чтобы продолжить, он резко отвернулся к трассе и пару секунд прислушивался.
- Неопознанный земной автотранспорт, расстояние семь километров, приближается. Как некстати.
Я вскочил на ноги и потянулся за пистолетом. После бомбардировки город был объявлен зоной военных действий, и я не слышал о том, чтобы его статус менялся. Кто бы ни приближался сейчас к нам, по самому факту присутствия он был преступником.
- Садись, - дверца моего "камаро" открылась, и я запрыгнул в салон.
Он с визгом покрышек выскочил на дорогу и понесся в направлении к городу.
- Это гражданские? Попробуй включить их радио, я хочу с ними поговорить.
- Думаешь? Ты на связи.
Я всматривался в дорогу, пытаясь увидеть неизвестный транспорт.
- Неопознанное транспортное средство, вы находитесь в запретной зоне. Немедленно остановитесь и примите исходную трансформу. Повторяю, немедленно остановитесь и примите исходную трансформу.
Бамблби тихо хмыкнул на мои последние слова:
- Это земной автомобиль, Сэм.
- Я уже вижу. Дай их припугнуть.
На обочине стоял видавший виды седан неопределенной расцветки. В салоне кто-то был, но в сумерках трудно было определить их количество и намерения. Бамблби остановился метрах в пяти от них, смотрясь ярким и чужеродным пятном в пейзаже из "Безумного Макса". Я достал пистолет и вышел из машины.
- Покинуть машину, руки так, чтобы я их видел, - прокричал я, от души надеясь, что сегодняшний вечер не будет богат на паскудные сюрпризы сверх уже произошедших.
Из седана выбрались двое, мужчина и женщина, в одежде столь же невзрачной, как и их автомобиль.
- Не стреляйте, прошу вас, - закричала женщина. - Мы не бродяги. Мы ищем убежище.
- Руки, - напомнил я, и она покорно подняла руки на уровень груди, - Я- первый лейтенант Сэмуэль Уитвики с военной базы Детройта. Кто вы и что вы здесь делаете?
Они не были бродягами, они были беженцами. Увидев за стеклом заднего сиденья испуганную мордашку ребенка, я опустил оружие, пока мужчина торопливо и сбивчиво излагал их историю. Она была привычной, я слышал такие десятками: разрушенный внезапный нападением город, скорый и безрадостный переезд в соседний, а в том вскоре взбесились практически все механизмы сложнее велосипеда, украденная машина, несколько месяцев жизни в глуши, нападение мародеров, побег, измученная жена и заплаканный ребенок, и зона военных действий уже не кажется такой уж страшной.
- По-крайней мере здесь нет этих ужасных роботов, - произнесла убежденно женщина, и я искоса кинул взгляд на Би. Тот сделал вид, что ничего не слышал.
- Езжайте по шоссе. Базу вы услышите, за ней есть перевалочный лагерь для гражданских. Вам там помогут.
Я не стал добавлять, что лагерь переполнен и что там острая нехватка всего, кроме людей. К такому они уже должны были привыкнуть.
- И еще, мэм, - остановил я их. - Вы сказали что-то о бродягах?
- Мы слышали слухи, сэр… Ну, вы знаете, про то, что в таких вот развалинах селятся банды, сюда же никто не ездит, дорога вся разбита.
- О чем ты говоришь, Ханна, - перебил ее муж, - Никаких слухов, мы их видели. Они гнались за нами, но отстали, у них мотоциклы, я поехал через город, а там все разворочено, на окраинах, я имею в виду, в центр никто не сунется, я-то уж точно.
Я почувствовал приближение головной боли. Паскудный день заканчиваться и не думал.
- Спасибо за помощь, сэр, мэм. Вам лучше поторопиться, чтобы успеть в лагерь до темноты.
Я отошел к Бамблби и проводил взглядом отъехавший седан.
- Есть идеи?
- А ты хочешь туда поехать? – с сомнением отозвался Би.
- У нас есть два варианта: первый - тихо смотаться в город, найти идиотов, дать им пинка под зад, а второй - связаться с базой, запросить их решение, и уже по чужому решению смотаться в город, найти идиотов и дать им пинка под зад. Всей разницы в разговорах с еще одними идиотами и заполнении никому не нужного отчета.
Бамблби засмеялся:
- Не сделать тебе карьеру в военных рядах. Самое главное для военного что?
- Что? – послушно переспросил я, забираясь в салон.
- Чинопочитание и уважение к слову устава. А где у тебя уважение и чинопочитание?
- Нету, - честно признал я. - Но ты знаешь, я, когда по базе в последний раз шлялся, там их тоже не нашел, неходовые какие-то качества, уж извини.
- И почему ты каждый раз пытаешься самостоятельно залезть в неприятности? - риторически вопросил Би, выруливая на середину трассы.
- Наверное, потому что у меня есть прекрасный ангел-хранитель?
На это он моргнул парой огоньков на приборной панели, но предпочел ничего не отвечать.
Я дотронулся до пластика за рулем, а потом, не удержавшись, нажал на один из углов панели, и когда она приоткрылась, запустил внутрь пальцы. Там находились спутанные связки проводов, и Бамблби как-то признался мне, что дотрагиваться до них это все равно что человека по волосам гладить или чесать кошку за ухом. Никаких эрогенных зон, но зато сплошной релакс и заботливость о партнере.
- Сэм, мы же вроде как на службе.
- Ну ты же сказал, никакого почтения к букве устава. Не говоря уж про чинопочитание. Ты, кстати, хотел мне что-то сообщить, помнишь?
Он фыркнул, и я мысленно стукнул себя по лбу. Всякий раз, когда я забывал о том, что даже мозги у него совершенно нечеловеческие, он находил способ мне об этом напомнить самым неделикатным способом. Разумеется, он помнил. Если бы это было не так, он бы сейчас не вез меня навстречу очередным проблемам, а находился бы в цепких манипуляторах доброго доктора Ратчета.
- Я бы предпочел отложить разговор, он личный.
Тут уже пришла моя очередь фыркать со всей степенью доступного мне ехидства. Личный, надо же.
- Биологические формы жизни меньше, чем в трех километрах.
- Крупные?
- Не могу сказать. Пристегнись, мы въезжаем в предместья.
Мы проехали мимо огромного торгового комплекса, рядом с которым все еще можно было увидеть перевернутые тележки для товаров, какую-то развороченную мебель и изуродованные машины. Он был разорен задолго до бомбардировки, и я помнил, что где-то там, на его подземной автостоянке в давке погибло около дюжины человек, когда в городе только-только начались бои – люди пытались спастись от артобстрела под землей. Затем последовала череда жилых районов, на первый взгляд они были почти незатронуты войной – всего лишь запустелый сад, всего лишь заколоченные или просто-напросто выбитые стекла. Говорят, что когда армия установила блокаду города, в той отчаянной и безнадежной попытке не дать заражению вырваться из карантинной зоны, пропуская по горсти машин в день, здесь, на тихих тенистых улочках был апокалипсис – потому что перед лицом вероятной смерти позволено все, и если твой сосед умрет сегодня, то, может, завтра, подойдет очередь твоей семьи выехать из города. Потом, сильно потом, когда уже всем было ясно, что зараза вырвалась из-под контроля и буйствует уже в соседних штатах, блокаду сняли, но к тому времени, население города уже сократилось на четверть. И еще четверть не успела уйти до той зари, когда в воздух с соседней военной базы поднялся один-единственный самолет.
Но мы проехали и торговый центр, и жилые кварталы, и шины Би зашуршали по камню вывернутых мостовых, досюда ударная волна почти не докатилась, и поэтому высотки офисных зданий все еще стояли, какие накренившись, а какие и вполне прямо, но почти у всех не хватало части этажей, и Бамблби сбросил скорость до пешеходной, осторожно проезжая между руин. Когда-то, в таком же разрушенном авиацией городе Бамблби, глядя на мою реакцию на смерть вокруг, спросил меня, хочу ли я когда-нибудь стать одним из них, обретя пусть и не бессмертие, но долгую, долгую жизнь в металлическом теле. Тогда мне хватило силы улыбнуться и ответить: "Это как? Проснувшись однажды утром после беспокойного сна Сэмуэль Уитвики обнаружит, что он у себя в постели превратился в огромного страшного робота?" Но теперь я не был уверен, что я смог бы ответить так же, и хоть Би и дал понять со всей определенностью, что он никуда не торопится, и принимать решение придется мне и мне одному, но иногда, как мне казалось, я видел в его глазах надежду на то, что я соглашусь и проведу рядом с ним не пять-десять-тридцать лет, а несколько тысячелетий, до тех пор, пока все не станут одним, что бы это ни значило в запутанной и усложненной системе автоботских религиозных верований.
- Земля, Земля, это Кибертрон, как слышите меня, прием? – раздалось из радиоприемника.
Я вздрогнул, приходя в себя, и обнаружил, что Бамблби стоит впритирку к какому-то зданию, и что дорога перед нами перекрыта рухнувшим зданием.
- Ты уверен, что ты хочешь туда пойти?
- Я в порядке, Би. И я уверен. Где эти мммммммилые люди?
- Шестьсот метров, азимут двадцать. Их там девять.
- Всего лишь? Легче легкого. Ты сможешь обойти завал?
- Постараюсь. Не вижу, что там, но постараюсь.
Я выскочил из машины, и холодный воздух обжег мне губы. Часть действий была уже привычной как дыхание – согнуться, ища укрытие, достать пистолет, снять предохранитель, хлопнуть по карману в проверке, а не забыл ли ты запасную обойму, всунуть в ушную раковину передатчик, щелкнуть кнопкой включения, прижаться к пыльному бетону, проскользнуть в трещину. Я услышал, как Бамблби отъехал в сторону, но уже не услышал звука трансформации. В левом ухе едва слышно потрескивали помехи, успокаивающе, так обыденно.
Шестьсот метров. Десять минут выбора дороги в одиночестве.
Солнце уже село, а здания закрывали быстро тускнеющую пурпурную полосу, что тянулась от края до края неба. Я шел как мог тихо, выбирая тени, но когда я добрался до тех безумцев, которые решили осесть в зоне военных действий, я понял, что мог бы так и не прятаться. Они были бродягами, вооруженными, агрессивными, громкими, пьяными бродягами. Они огородили часть небольшого перекрестка своими мотоциклами, развели костер, и теперь сидели, горланя что-то невразумительное и иногда, для порядка, кидая взгляд за освещенный круг.
- Би, я нашел их.
- Подожди меня, - донесся из динамика тихий голос моего автобота. - Мне осталось каких-то несколько препятствий.
Я сел на корточки, укрывшись за очередной неопознанной бетонной развалиной – до войны я и не подозревал, что так много привычных вещей в городе делается из бетона: стены, парапеты, ограждения, даже гигантские вазоны, в которых росли чахлые деревца, и приготовился ждать. В темноте в голову приходили странные мысли, например о том, как мы несколько недель назад с размахом праздновали день рождения дочки Уилла, и он с полковничьего плеча отказал отменного довоенного виски, и как ближе к заре мы с Би и Джазом пьяные в стельку, я от ленноксового виски, они от энергона, орали дурными голосами балладу о прекрасной Аннабель Ли, и были на предпоследнем куплете, когда проснулся отрубившийся было Леннокс и дал мне по шее, к великому удивлению Айронхайда, примерявшемуся к нам присоединиться. Об этой попойке до сих пор уважительно шептались на базе, а я пересматривал свои воззрения на давнюю и, в общем-то, чужую мне историю после того похмельного утра, когда я впервые в жизни увидел как под одним ярко-синим, принизывающим взглядом своенравный и гордый Джаз разом забыл и нахальство и гордость, больше всего напоминая ребенка, которого бросает собственная мать. "Верность и вера, - говорил я потом Бамблби, - Ведь все дело в этом? Он всегда верен, и всегда верит в тех, кого считает друзьями. Не видит зла, не слышит зла, не верит во зло. Предать это мучительно, но выдерживать силу этой веры иногда еще мучительней". "Хочешь сказать, что Мегатрон захотел силу Оллспарка только потому, что Оптимус слишком сильно в него верил?"
В полуметре от меня раздались шаги, и я едва успел вскинуть пистолет, ловя на прицел одного из бродяг, не иначе как отошедшего в каменные кустики. Здравствуйте.
Он открыл рот, чтобы закричать, и я зашипел:
- Только попробуй. Руки поднять, повернуться к стене, ноги на ширину плеч.
Он не спешил выполнять мои команды, искоса поглядывая в сторону костра и своих товарищей, и я выматерился про себя, это ж надо было так лажануться.
- Ты слышал, что я сказал? Попробуешь крикнуть, они могут меня пристрелить, но тебе это не поможет.
Под тяжестью такого аргумента он сдался и завел руки за голову.
- Бамблби, - зашептал я, осторожно подходя ближе к бродяге, - Где тебя носит?
- Прости, Сэм, тут нет обхода. Я сейчас вернусь.
Я кивнул его словам и почти пропустил тот момент, когда бродяга, плюнув на свою безопасность, а, может быть, сочтя меня не слишком большой угрозой, бросился вперед, пытаясь выбить у меня из рук оружие. Я отшатнулся в сторону и нажал на курок. Выстрел эхом отозвался в развалинах, и на переносице бродяги появилось небольшое темное пятно.
- Твайумать! – с чувством сказал я, и, выскочив из-за развалины – моего ненадежного убежища, заорал: - Всем оставаться на своих местах! – а затем простонал в микрофон, - Би, меня тут сейчас убивать будут…
Всполошенные выстрелом бродяги, разумеется, меня не послушались. Я выпустил пару пуль и прострелил ногу одному из них, а затем, воспользовавшись криком боли и тем, что меня все еще было плохо видно, подбежал тому, кого счел их главарем, тому, у кого единственного из всех было армейское оружие. Уперев пистолет ему в спину, я проговорил:
- Скажи своим людям успокоиться, - а затем принялся молиться, что мой выбор был правильным и это на самом деле их главарь.
Пауза безбожно затягивалась. Я начал прикидывать, что мне делать, если все-таки бродяги решат пострелять по живым мишеням, но мой негаданный заложник медленно разжал пальцы, и винтовка с глухим стуком упала на асфальт.
- Мы не хотим лишнего кровопролития, - осторожно сказал он.
- Вовсе не хотим, - мрачно подтвердил я. - Пусть они подойдут ближе к костру.
По его команде бродяги сгрудились рядом с костром, не выпуская, впрочем, оружия из рук. Подстреленный парень тихо хныкал в паре метров от нас.
- Первый лейтенант Уитвики, - сообщил я в пространство. - Детройтская военная база. За каким хером, джентльмены, вы решили обосноваться в этом мрачном месте?
- Мы пытаемся уйти от внимания вашего начальства, лейтенант, - любезно поведал мне главарь. - Но судя по всему нам это не удалось. А скажите, неужели столь вежливый молодой человек гуляет по этим развалинам ночью совершенно один? Разве он не знает, что это может быть опасно?
Со стороны костра раздались смешки. Я стиснул зубы, чтобы не ответить матерно. Он расценил мое молчание как согласие с его словами.
- Вы уже потратили как минимум три пули, лейтенант. Нас здесь восемь человек, у вас осталось еще три, ну четыре выстрела. Что вы будете делать, если я решу геройски погибнуть?
В такие игры я ненавидел проигрывать.
- У меня семнадцатизарядный глок, умник, - прошипел я ему в ухо, - на каждого хватит, - и продолжил, возвышая голос: - И потом, если я вдруг умудрюсь промазать, то он не промахнется.
У Бамблби была страсть к дешевым театральным эффектам. Поэтому он дождался конца моего проникновенного монолога, а затем встал в полный рост, врубив на всю мощность прожекторы и разведя верхние конечности в атакующую позицию. Аудитория был покорена мгновенно.
- Я вас убедил, джентльмены?
-Всемерно, - ответил поникший главарь. - Что вы от нас хотите?
- Я хочу, чтобы через два часа вы покинули территорию военной зоны, а ближе к утру территорию штата. Еще я хочу, чтобы вы раскаялись в своих грехах и встали на путь истинный, но, думаю, это из области невыполнимого. Мы поняли друг друга?
- До буквы.
- Тогда проваливайте.
Я опустил пистолет, до этого упиравшийся в спину моего собеседника и отошел на пару метров в тень, чтобы избежать неприятных сюрпризов, если бродяги решат их мне устроить. Они не решились. Они взгромоздили раненого парня на один из мотоциклов, затем, повинуясь моему жесту, забрали и труп, а потом уехали в сторону центра города. Я от души пожелал им попасться в жвалы какому-нибудь необнаруженному инсектикону, затем поставил пистолет на предохранитель и принялся дрожащими руками запихивать его в кобуру.
- Ну, на закат полюбовались.
Бамблби опустился рядом со мной на одно колено.
- Как ты, Сэм?
- Нормально. Ненавижу убивать.
- Никто не любит.
- Что, даже десептиконы?
Он подхватил меня на руки, легко, как игрушку.
- Разве что десептиконы.
Он шел, осторожно выбирая дорогу, держа меня в сомкнутых на манер колыбели руках, и я поджал ноги, собираясь в компактный комок, чувствуя спиной биение его Искры за желтой броней. Так я бы мог провести вечность – среди теплого металла и успокаивающей вибрации, в безопасности объятий Би.
Он вышел на дорогу, но не стал трансформироваться, видимо, ему тоже нравилось таскать меня на руках, зашагал по шоссе, иногда тихо шепча что-то не непонятном мне языке, через несколько минут я сообразил, что это какая-то песня, долгая, с повторяющимся монотонным рефреном. Вскоре он вышел из города и направился к холмам, я к этому времени успел успокоиться и даже задремать под его голос.
- Проснись, Сэм.
- А? Что? – я поднял голову, понял, что мы уже никуда не идем, а вовсе даже сидим на каком-то неопознанном пригорке. - Зачем?
- Перебирайся в салон, - предложил он, опуская меня на землю и собираясь трансформироваться.
- Я не сплю, не сплю, - я вытянул руки над головой, с подозрительным хрустом позвоночника откидываясь назад, - У-у-у-у, проклятая работа. Бамблби, у нас осталось еще выпить?
- Полфляги. Или литров двадцать энергона, если заинтересуешься.
Он поменял позу так, чтобы усесться по-турецки, я с каким-то садистским интересом начал присматриваться, поцарапает ли он краску, но нет, обошлось, затем извлек из-под пластины, закрывающей его бедро, пластиковый контейнер с едой, и я с радостью выковырял оттуда заветный напиток, сделал большой глоток и сморщился.
- Что, гадость? – участливо, но с какой-то едва заметной ехидцей спросил Би.
- Еще какая. Ну, я готов. Что ты хотел мне сказать лично ртом лично в глаза?
К моему удивлению, Би замялся. Я начал лихорадочно перебирать в памяти последние несколько дней, выискивая там поводу - к тому, что он мог на меня обидеться, или не так понять, или еще как-то странно отреагировать. Память на все голоса твердила мне, что моя совесть чиста и непорочна, что твой голубь мира. Он, вероятно, увидел на моем лице отголоски напряженной умственной работы, потому как его глаза вспыхнули ультрамариновым сиянием, а потом он поднял руку и осторожно, будто боялся меня повредить, провел пальцем по моей щеке.
- Бамблби? У нас все в порядке, правда ведь? И там, - я махнул рукой в неопределенном направлении. - Там тоже все не так уж плохо. Или я о чем-то не знаю?
- Нет, нет. Все хорошо. Просто… Просто я хотел тебе сказать, что в этот день четыре года назад ты купил себе машину.
Я застыл с отрытым ртом. Как давно тебе не напоминали, что ты идиот, Уитвики?
- Господи, я совсем об этом забыл, - я прижался всем телом к его ладони, и он осторожно начал загибать вокруг меня пальцы, замыкая меня в металлический кокон, - Мне и в голову не пришло… Мне так жаль, я – полный кретин, Бамблби.
Он чуть крепче сомкнул пальцы и приподнял меня на несколько дюймов над землей. Сердце сладко ёкнуло от страха, вот сейчас он меня не удержит, или наоборот, слишком сильно сожмет меня в руке, или слишком резко подымет, или еще что-нибудь, а поэтому, чтобы ничего не случилось, надо зажмурить глаза, развести руки в сторону и задержать дыхание и прикусить губу, улыбаясь. Он поднял руку на уровень груди, и я услышал шипение охлаждающих систем, его аналог сбитого дыхания, и улыбнулся еще шире, а когда я оказался на уровне его головы, он прошептал тихо:
- Сэээм,
а я открыл глаза и от души поцеловал его в металлический нос:
- Прости меня. Я жуткий распиздяй. Представляешь, что будет, если такое с тобой проведет вечность?
- Если сбоящая долговременная память будет единственным твоим недостатком, то я не против. Хватит извиняться, Сэм, я до сих пор удивляюсь, что ты вспомнил о годовщине в прошлом году.
- Если бы ты был человеческой женщиной, ты был бы обязан закатить мне гранд скандал.
- Я плохо представляю себе гранд скандал в исполнении гигантского робота.
- Хочешь сказать, то, что периодически устраивает Джаз Оптимусу – это так, исключительно деловое недопонимание?
- У Джаза разболтанный эвристический процессор. Это, как вы это называете… последствия посттравматического синдрома.
- Угу, а весь его громкий джаз - это не иначе как прочувствованные психотерапевтические монологи. Не заливай мне энергон в баки, они для этого не предназначены.
Он тихонько засмеялся:
- А для чего предназначены?
- Ну-у-у, у тебя есть шанс это выяснить.
- Тогда закрывай глаза.
И я опять зажмурился, закрыв для верности лицо руками. Би не хотел, чтобы я смотрел на его трансформацию изнутри, а я не собирался подглядывать, держа слово. Вокруг раздавалось знакомое жужжание, и вскоре меня опустили на нагретый металл, я выбросил вперед руку, пытаясь удержать на себе его пальцы, но мое запястье поймала какая-то гибкая лента, не дав мне дотянуться до желаемого, стянув крепко руку. Я послушно замер на месте, пытаясь услышать конец трансформации, но, как всегда, его пропустил, вот вроде еще что-то звякало и скрипело, когда многочисленные составляющие Би принимали новую позу, а вот уже я слышал только свое дыхание.
Лента освободила мое запястье и легко скользнула по лицу. Я воспринял это как указание и открыл глаза. Я сидел в узком пространстве между ярко-желтой броней и невзрачно-серым металлом, которым и был Би, будто под его кожей или в чреве механической матери. Какое-то время я завороженно наблюдал за перемигиваниями огоньков между узорчатыми сплетениями проводов, даже сейчас, спустя четыре года после знакомства и первой ночи (на самом деле дня, но кому какая разница?) я все еще не мог привыкнуть к тому, насколько он красив. Би провел по моим волосам манипулятором, трехпалым подобием человеческой руки с непропорционально большими суставами, и я извернулся, прижавшись спиной к проводам и поймав манипулятор губами. Где-то наверху раздался вздох, и почувствовал дуновение холодного воздуха на коже. Ему нравилось такое мое внимание. Я опять повернулся лицом к огонькам и принялся расстегивать рубашку, был большой соблазн попросить, чтобы меня раздели, но в такой тесноте это означало тратить время на новую трансформацию Би. Самое сложное было снять ботинки, но и с этим я в итоге справился. Кобура с оружием легла поверх одежды, и я, пробормотав еле слышно: "и нет твари, сокровенной от него, но все обнажено и открыто перед его глазами", протиснулся между проводов туда, где невзрачно-серый металл расцветал разноцветными огоньками.
Воздух был наэлектризован его желанием, и я почувствовал, как покалывает металл пальцы ног, а затем увидел, как мои волосы становятся дыбом, и когда я провел по ним руками, крохотные голубые искры проскочили между ними, и можно было подумать, что я нахожусь под водой, а не в замкнутом пространстве металла. Один из проводов обхватил меня за талию и чем-то острым осторожно прошелся вверх по позвоночнику, коротким уколами-укусами обозначая свое положение. Через пару секунд после боли приходило холодное облегчение, будто под кожу впрыскивали обезболивающее, а потом вместо холода приходило тепло, расплавляющее кости в мареве похоти. Я пошатнулся, и чтобы не упасть ухватился за ближайший провод, тот тотчас же отвердел, предлагая опору, и я провел по нему кончиками пальцев.
- Би, ты в курсе, что с эрекцией ходить неудобно?
- Еще пару шагов?
- Ну разве что пару шагов.
Через эту пару шагов я был уже в амебообразном состоянии, и просто тихо опустился на пол рядом с камерой его Искры.
- Бамблби, садюга, я не сэр Галахад.
- Да и я, прямо скажем, не чаша Грааля. Хотя аналогия интересная...
Провод, обхватывающий мою талию, дотянулся до шеи, и я откинул голову чуть назад, подставляя горло под поцелуй, и застонал, когда на самом деле почувствовал на коже засос. Трехпалый манипулятор, вынырнувший из трансформировавшейся обшивки, отодвинул мою руку, проведя по груди, а затем еще раз, и еще в совершенно уже излишней ласке, а потом таки опустился ниже, и я подбросил бедра ему навстречу, когда прохладный металл соприкоснулся с моим членом. Мой стон эхом отдался где-то выше, и я почувствовал, как рядом со мной, в камере Искры зарождается вибрация.
- Оххх, Сэм, - услышал я сквозь бешеный стук сердца. - Закрой глаза.
И увидев, что вокруг камеры становится светлее, а сама она начинает трескаться, раздаваясь в разные стороны, я послушно закрыл глаза, переворачиваясь на бок и утыкаясь лбом в изгиб локтя. От блеска его Искры можно было ослепнуть.
Дальнейшее тонуло в жаре, который был то ли моим воображением, то ли действительным жаром Бамблби. Я чувствовал мерцание кожей, всем телом, я выгибался, когда он входил в меня, я стонал, слыша шипение и скрежетание его систем, и когда я замер, чувствуя приближение оргазма, он закрыл меня металлической оболочкой от жестокого излучения Искры, и я кончил, одетый в железную броню его внутренностей.
Через четверть часа, когда мы оба уже пришли в себя, и он трансформировался в привычный желтый Камаро, я вытянулся на заднем сидении, положив под голову рубашку и понадеявшись, что чужие (да и свои) здесь не ходят, а значит в дезабилье заставать меня некому.
- В следующем году я обязательно забуду про этот день, Би. Хотя бы ради такого секса.
- Хочешь сказать, что мы неспособны устроить такое безо всякого повода?
- Обычно ты менее мммм страстен. Я определенно вижу здесь сублимацию.
Он фыркнул:
- Ты параноик.
Я широко зевнул и устроился поудобнее:
- Ну до тех пор пока я остаюсь твоим любимым параноиком, у меня с этим нет решительно никаких проблем.
Он дождался, пока я почти засну, а потом прошептал что-то неслышно и накрыл меня курткой.
***
Я был разбужен противным писком коммуникатора, не открывая глаз, я протянул руку, нащупал куртку, и сквозь ткань нажал на кнопку "вкл".
- Лий-ти-наант, - начал Леннокс невыразимо мерзким голосом. - Почему я не обнаруживаю вас и эту желтую пародию на Феррари в пределах вверенной мне военной базы? А, лий-ти-нааант?
- Да, сэр, виноват, сэр, - нечленораздельно пробормотал я, не вполне проснувшись, но уже всячески устрашенный.
- На гауптвахту отправлю уродов, - сказал он уже своим будничным тоном.
- Есть, сэр. Прикажете прямо туда и подъехать?
- Не дерзи старшим, Уитвики. Через полчаса у нас совещание, ты там нужен.
- Есть, сэр, - на автомате выдал я, а потом до меня дошла странность ситуации, - Уилл, ты же вроде как в Нью-Мексико? Когда ты вернулся? Все целы? Что там было?
- Нету больше вашего Нью-Мексико. Подробности на совещании. Давай, не пудри мне мозг, а поднимай Бамблби, целуй его в карбюратор, и дуйте сюда на полном форсаже. Хотя нет, не надо его никуда целовать, а то вы до послезавтра не управитесь. Все, отбой.
- Желтую пародию на Феррари? – медленно начал Бамблби.
- Би, ты лучше всех. Скажи мне лучше, куда я вчера трусы дел?
- В бардачке глянь. Пародию? На Феррари???
- Хм, действительно в бардачке. Побриться бы еще, но не успеем заехать.
Я кое-как натянул одежду, переполз на переднее сиденье, приоткрыл окно, поежился от холодного воздуха и лег на руль, обхватив его руками. Би начал заводить мотор, не желая продолжать разговор.
- Не дуйся. Уилл ни шиша не понимает в автоботах. А то давно бы развелся с женой и выдрессировал Айронхайда на команду "фас" и "к ноге".
- У Айронхайда понимание команды "фас" врожденное, - хмыкнул Бамлби, выезжая на дорогу.
- Точно. Можно я еще посплю?
- Нельзя, - вредничая, заявил Би и открыл окно еще шире. - Пристегнись, Сэмуэль Уитвики, не могу же я допустить, чтобы ты явился пред глаза начальства бритым не по уставу?
Я только охнул, когда он обвил меня ремнем безопасности и рванул вперед. Ветер растрепал мне волосы и прогнал остатки сна. Почувствовав, что на моем лице рисуется улыбка от уха до уха, я откинулся на сиденье и провел рукой по панели Бамблби.
- Знаешь что, Би? На следующий год мы с тобой попробуем куда-нибудь уехать. Не везде же будет эта война? И я буду всячески показывать тебе способы празднования у людей.
- Есть еще какой-то вид алкоголя, с которым я еще незнаком? – смеясь, просил он.
- О, ты будешь удивлен, узнав о разнообразии наших традиций. Вот лично я начинаю подумывать о традиции под названием "кольцо на манипулятор верхней конечности".
Его двигатель захлебнулся на пару секунд, а потом взревел на октаву выше.
- И у тебя есть еще год, чтобы либо отговорить меня, либо наоборот внести посильное участие в обсуждение и выполнение идеи, - продолжил я как ни в чем не бывало.
Бамблби явно не находил что сказать, и я понял, что обсуждение (да и какого черта – осуществление!) этой моей сумасшедшей идеи обещает быть крайне и крайне захватывающим.