Сперва отцы Рэйчел обнимали и целовали ее с двух сторон, а она колыхалась между ними, как игрушечная, и лила слезы без стеснения; а они всё говорили и говорили ей напутственные слова. Потом она целовалась с Финном, в паузах между поцелуями вырывая у него заверения непременно-всенепременно прилететь к ним Нью-Йорк (не сразу, не скоро, а когда им будет чем гордиться). И Кэрол обнимала их вдвоем, роняя слезинки и обещая за Финна, что он приедет – они все приедут, обе семьи – и переглядывалась с отцами Рэйчел, а они кивали.

Бёрт обнимал своего сына. Молча, крепко – казалось, он не хотел его отпускать – даже в объятья Кэрол, и ей снова пришлось обнимать обоих. Финн смущенно стоял в стороне, не зная, как попрощаться со сводным братом, не отнимая его у родителей.

Курт выскользнул от них сам. Он так старался улыбаться.

- Ну вот, - сказал Финн, протягивая ему руку, - доброго, значит, пути. И удачи. Вам с Рэйч.

- Увидимся, - ответил Курт, крепко пожимая его руку. – Выйду в скайп, как только мы приедем на место.

Этого было достаточно. Это было очень по-мужски. Если бы и Финн обнял его, как родители, он бы, наверное… он бы…

Рэйчел все еще всхлипывала. «Пойдем», - сказал ей Курт вполголоса, и она взяла его под локоть. Пора.

Их вещи уехали в багаж.

Продолжалась регистрация на рейс в Нью-Йорк.

Семьи все не расходились, разговаривали друг с другом. Кэрол держала обоих своих мужчин под руки. Семейство Берри приобнимало друг друга за плечи. Дети уже не оборачивались, и Рэйчел даже перестала плакать. С нескрываемым волнением она смотрела на табло, прижимая к груди документы.

Курту же очень хотелось обернуться. Но он думал, что это будет как с рукопожатием. Ничего больше. И не оборачиваться. Хотя и он, и Рэйчел знают, что семьи еще там. И будут там, пока их самолет не поднимется. Пока не исчезнет из виду. Многие так делают. Хотя зачем? Тех, кто улетает, уже не разглядеть. И они же не навсегда, в самом деле.

Все-таки он обернулся.

Семьи были так далеко – не видны за прочими людьми, только Финна видать из-за его роста. Одни – на шаг ближе к цели, другие – на шаг дальше от них. И это расстояние увеличивается. Но еще есть время. Совсем мало времени. Но есть. И чем дольше ты думаешь, тем меньше его остается.

- Жди здесь. Я мигом, - сказал Курт, тронув Рэйчел за руку. Она хотела что-то спросить, сказать, но не успела – в жизни не видела, чтобы люди двигались так быстро: его словно ветром сдуло; он развернулся и побежал назад, через толпу, сталкиваясь с людьми, извиняясь, обегая их, еще быстрей, потому что времени было мало, но оно еще было, и он мог успеть.

Как на него посмотрели одни родители, вторые, Курт не обратил внимания. Кажется, Кэрол приоткрыла рот – в изумлении, или в улыбке, прижала руку к груди, но не издала и звука. Кажется, его отец, обнимавший ее, тоже пытался что-то сказать, но она сжала его руку – нет, молчи, это между ними. Кажется, родители Берри переглянулись и улыбнулись почти одинаково, одновременно. Кажется, произошло что-то еще. Может, время замерло. Курт ничего не мог сказать точно. Цель у него была одна.

Потому что Финн обернулся ему навстречу. Потому что принял его в объятья – c удивленной радостью, так, будто ждал этого момента. Потому что – если бы Курт этого не сделал, то совершил бы ошибку.

- Мне все равно, кого ты выберешь, - сказал он – и дыхание его сбивалось, обрывая слова, - я хочу, чтобы ты знал.

В принципе, Финн знал. И неправы были те, кто считал его недалеким или лишенным рационального мышления. Он умел наблюдать, думать и делать выводы. Так что он знал. И что так может быть - тоже. Он бы больше удивился, если бы оно не было так. Вот сейчас.

Он даже знал, что будет дальше. Мама наверняка скажет: "О, Финни!". А отчим скажет: "Думаю, нам есть о чем поговорить, мистер Хаммел-Хадсон". Но есть еще родители Рэйчел, которые его поддержат. Потому что их дочь выбрала Нью-Йорк, и они это знали. И он это знал.

Но на всякий случай отвернулся от них от всех и закрыл широкой спиной Курта, пока они целовались, чтобы он не смущался.

В детстве он поверил бы, что от таких поцелуев получаются дети. Сейчас бы он поверил, что если они перестанут это делать, то мир взорвется, или случится что-нибудь еще непоправимое. Финн с некоторой гордостью ощущал себя вроде как последним человеком на Земле, и Курт тоже был последним, и поэтому они... Поэтому его нельзя было отпускать. Нельзя же?

Ничего не случилось. Просто кончился воздух.

И Курт побежал обратно. Они ничего не сказали друг другу. То есть они уже всё сказали. По крайней мере, Финн всё понял.

За другими людьми Рэйчел не было видно, что произошло, но произошло оно быстро, - она еще растерянно оглядывалась по сторонам, а Курт уже вернулся - он шумно дышал от бега, и быстро и почти зло вытирал слезы, - и она взяла его за руку,

Рэйчел не слышала звука смски в его телефоне - видела только, как он его достал и на короткое слово "Удачи" от отправителя "Блейн" ответил "Спасибо", помедлил, добавил: "за всё" и отправил. Потом выключил телефон и снова взял ее за руку.

Дальше были только они двое, перед Большим Городом, куда она ехала за Своим Счастьем, а он - она не была уверена, но подозревала - за своим и для кого-то еще.