III-91. Бофур, Нори. В фильме, когда Гэндальф объясняет Бильбо, что гномы неплохие ребята, Бофур пытается отнять у Нори связку сосисок, но тот изо всех сил сопротивляется. Почему Нори так любит сосиски?
Во всей этой затее был как минимум один плюс - Нори наелся до отвала. Он как раз собирался найти, чем бы протереть стакан (предыдущую тряпку их гостеприимный хозяин отобрал, бормоча что-то про салфеточки), когда он почуял это. Лучший запах на свете. Запах, который он никогда и ни с чем не спутает. Запах копченых сосисок.
Цель обнаружилась быстро. Мешок на стеллаже, который другие поему-то оставили без внимания, просто источал дивный аромат. Даже взламывать ничего не требовалось, бери и ешь. Чем Нори и собирался заняться. Он повесил на себя связку, дабы освободить руки для кружечки эля, когда сосиски потянули с другой стороны. Он быстро обернулся, крепко удерживая добычу. Бофур. Можно было и догадаться. Весело бранясь, они продолжали перетягивать сосиски друг у друга, причем Бофур прилагал все больше и больше усилий, таща за собой не только еду, но и Нори.
- Да отдай уже, в конце концов, ты ведь не любишь сосиски! - не выдержал последний.
- Достаточно вежливо попросить, - усмехнулся в ответ Бофур и выпустил свой конец связки. - Никогда не любил этот суррогат мяса.
Нори свернул в переулок и остановился, тяжело дыша. Щеки горели то ли от ветра, то ли от стыда, а сил бежать больше не было. Некоторое время он ждал, что сейчас по улице разлетится крик "Вор" и его схватят. Но ничто не нарушало спокойствия и рабочую тишину маленького шахтерского городка. Сердце в груди Нори, наконец, успокоилось, и он вытащил добычу из кармана. В кошельке было 11 золотых монет. Целое богатство. Правду говорят, у Гарафа куры денег не клюют. Он, наверное, и не заметил, что выронил этот маленький кожаный мешочек из кармана, как и то, что этот мешочек подобрал проходивший мимо Нори. Украл, он украл. Если бы это видела мама... Он рассердился сам на себя, и затолкал кошель в карман. Мама все равно это уже не увидит, как и отец. А деньги им нужны. Заработка Дори хватало лишь, чтобы платить хозяйке, что сдавала им половину дома, справлять всем троим нехитрую одежку и обувь, да покупать продукты, среди которых мясо было редким гостем. Нори перебивался случайными заработками, но они были малы и утекали быстрее, чем песок сквозь пальцы. Если бы он был обучен какому-нибудь серьезному ремеслу, а не летописанию и каллиграфии, возможно, им бы жилось полегче. Но денег платить за уроки у него не было, а бесплатно учеников брали только кузнецы, что лишь бросали угрюмый взгляд на его слишком мягкие для гнома руки и сразу отказывали. Второму летописцу в этом поселении было нечего делать. А где будет брать заработок Ори, которого он сам обучал на дому, Нори вообще боялся представить.
Одиннадцать золотых монет. Дори получал в неделю десять. Нори почувствовал себя неожиданно богатым. Он сможет купить не только крупу, за которой и послал его на рынок старший брат, но и мяса, даже на копченый окорок хватит, и краски для Ори, и чернила, и новые кисти, и даже, возможно, тот большой альбом в кожаной обложке с золотым тиснением, на который младший брат любовался прошлый раз в сувенирной лавке. Терять время было не к чему, и Нори поспешил за покупками на рынок.
Нагруженный свертками и сверточками, с полным заплечным мешком, он возвращался домой, чувствуя себя героем. Дома оказался только десятилетний Ори, он сидел у печки, рисуя на белокаменной кладке углем дивные цветы, не замечая ничего вокруг. У младшего брата был определенный талант, но денег, чтобы отдать его в ученики Рунму, лучшему художнику в округе у них не было. Нори некоторое время любовался творением Ори, а затем вытащил из мешка свой самый главный подарок - тот самый альбом - и сунул его прямо под нос брату.
- Это... это же... - Ори потянул руки к альбому, но тут же их отдернул. У них дома не водилось таких роскошных вещей.
- Это подарок, - ответил Нори, - для тебя. Бери, давай.
- Я, да, сейчас, только руки помою, - и младший гном со всех ног кинулся к бадье с водой.
Пока Ори восхищался своим новым сокровищем, поглаживая белоснежные листы бумаги и мечтая о том, что и как он нарисует, Нори сноровисто разбирал покупки и накрывал на стол. Он отрезал брату кусок вяленого мяса, но сам ничего есть не стал, невзирая на голод. Ему хотелось, чтобы это великолепие оценил и Дори. Они не ели до отвала с тех пор как, с тех пор как... Он даже не смог вспомнить, когда они так ели.
Стукнула входная дверь, и из сеней послышался голос Дори.
- Я дома. Вы не представляете, какие у меня новости. Сегодня на рынке обокрали Гарафа, вытащили кошелек прямо из кармана. Он и не заметил. Говорит, пропало целых двадцать золотых монет. Если вора поймают, ему отрубят правую...
Дори шагнул в комнату и ошеломленно замолчал. Нори нервно переступил с ноги на ногу, он собирался соврать брату, что нашел деньги на улице, но теперь... Он с ужасом представил себя без руки, летописец без руки, каллиграф без руки!
- Откуда это все?
- Это Нори купил, - радостно возвестил Ори. - Смотри, что он мне подарил!
Взгляд старшего брата прожигал насквозь, он махнул рукой в сторону сеней.
- Выйдем, поговорим.
Едва за ними закрылась дверь, как Дори прижал Нори к стене.
- Как это понимать?
Возблагодарив Махала, что в сенях было мало света, и его красные щеки не было видно, Нори выдал:
- Меня пригласили на работу в Алагост.
Хватка Дори ослабла.
- Алагост? Тебя пригласили на работу люди?
- Да. Это был задаток. Мне надо уехать.
Старший брат отступил на пару шагов назад и спросил:
- Когда?
- Сегодня. Сейчас.
- Ты спятил?! А как же Ори?
- Ты ему все объясни. Вам ведь будет легче вдвоем.
Да, это было правильно. Прокормить и одеть одного младшего брата Дори было по силам. И Нори потянулся к своему плащу. Торопливо застегнувшись и закинув за плечи пустой мешок, он шагнул за порог и замер на мгновение.
- Там было одиннадцать золотых.
И Нори побежал.
Он пришел в себя в том самом переулке, в котором утром пересчитывал добычу. Преступник всегда возвращается на место преступления. Преступник. Вор. Позор семьи. У Ори не может быть такого брата. Он должен уехать отсюда.
В животе призывно забурчало. Да уж, сбегать следовало на сытый желудок. Нори неторопливо пошел по улице, раздумывая о том, что вероятнее всего он сдохнет где-нибудь под забором от голодной смерти. Он был уже на окраине их поселка, когда учуял это. Самый чудесный запах на свете. Запах горячей мясной еды. Нос привел его к небольшому домику, в раскрытом окне которого стояло блюдо свежеприготовленных сосисок горячего копчения. Во рту неожиданно оказалось слишком много слюны, и он шумно сглотнул. Еда. Только руку протяни. Что он и сделал. У него даже не было сил прятаться, он просто уселся под этим самым окном и принялся уплетать божественные сосиски, одну за одной. Увлекшись, он не слышал, как внутри дома кто-то подошел к окну.
- Ну ты и оголодал, парень.
Нори вздрогнул и вскочил на ноги, но сил бежать уже не осталось. В окне стоял гном, чуть постарше его самого с длинными усами и в шапке-ушанке. Серьезные зеленые глаза смерили его с ног до головы, потом незнакомец подкрутил правый ус и сказал:
- Заходи, что ль. Пива налью.
И Нори зашел. Хозяин, назвавшийся Бофуром, был на удивление гостеприимен, накормил, напоил и предложил даже заночевать, чем незваный гость с удовольствием и воспользовался.
Утром он поднялся рано, задолго до рассвета, набил свой мешок едой, какую только смог найти на кухне, бесшумно скользнул к дверям, добавил к добыче хозяйскую куртку и, накинув свой плащ, вышел, не попрощавшись. Он был уже на дороге, когда раздался крик Бофура:
- Эй, постой! Как тебя зовут-то хоть?
Приготовившийся было бежать, он расслабился, повернулся и прокричал в ответ:
- Нори.
- Знаешь, Нори, иногда достаточно вежливо попросить. Лови!
Он протянул руки, и в них приземлилась сосиска, родственница тех, что он съел вчера.
- Удачи тебе, Нори, заходи, если что, - и заспанный Бофур скрылся в недрах дома. Он повертел в руках сосиску и сунул ее в карман. Впереди у него был длинный и трудный путь.
- Ты ничего не понимаешь. Сосиски - пища богов и воров, - довольный Нори прижимал к себе всю связку.
Бофур добродушно рассмеялся, похлопав его по плечу. Раздался громкий стук в дверь. Торин, больше некому. Оба гнома потянулись в коридор.
- Я рад, что с нами в походе будет настоящий вор, - еще успел шепнуть Бофур, до того как они присоединились к остальным. И оба знали, что он говорит не про хоббита.