Это всё мне уже давно снится. Считайте это неким родом психотерапии – выплеснуть, поделиться, не держать в себе. Думаю, тут во всём виновата моя любовь к различного рода триллерам, ужастикам. К такому творческому приёму, как выворачивание канона на изнанку, утопление его (канона) в чрезмерных дозах ангста. И моё не в меру дикое воображение, время от времени переплавляющее весь накопленный «опыт» в виде таких вот фантасмагорий. Это нечто типа киносценария моих снов. Рассказ о людях и, в некотором роде, о трансформерах. Хотя о них тут практически не будет упоминаний, впрочем, может, мне эти упоминания ещё просто не приснились. Будет мрачно – а что вы хотели от моего подсознания? Сразу оговорюсь, слэша не будет. Даже намёками. Гета тоже. Все остальные «радости бытия» – в ассортименте. Поехали…

Часть 1

Представьте себе звездолёт. Такой, знаете, который всем своим видом символизирует то, до каких научно-технических высот дошёл человеческий прогресс: искусственная гравитация, большие коридоры с двумя рядами световых панелей по стенам – у самого пола и прямо под потолком. Тонкая полимерная пленка скрадывает естественную металлическую текстуру стен – такая, изжелто-белая. И где-то далеко, как будто из самого сердца звездолёта (впрочем, почему как будто?) слышится мощное гудение двигателей – некая хитрая штуковина, основанная на том, что одинаковые полюса отталкиваются друг от друга, плюс автономный ядерный реактор – так, в качестве дубляжа.
Представили? Насладились? А теперь back into reality, как говорится. Освещение темнеет прямо на глазах. Шум двигателей становится отчётливее – теперь это похоже на надсадный сухой кашель полупростуженного алкоголика. Стены уходят ввысь, коридор расширяется, раздаётся в стороны – теперь по нему и десяток танков Т-34 может вряд проехать – без сучка и задорики. Хаотически мигают алые огоньки – аварийная сигнализация, она, знаете, везде одинакова. Воздух – что ж, телезрители его в любом случае ощутить не могут, но вы представьте себе стелющийся по низу серовато-желтоватый туман, ощутите некий тухловатый-серный запашок. Возможно, если кто-то из вас был в Хабаровске летом 2008 года, когда у нас торфяники горели, вы лучше сможете понять о чём я.
Прочувствовали? Правда ведь, теперь вынырнувший из-за угла человек – нормальных размеров парнишка, если уж на то пошло, но практически карлик в новом интерьере – смотрится гораздо уместнее? И он сам, и его комбинезон – когда-то кирпично-оранжевый с туевой хучей логотипов, а теперь подранный, весь в грязи и пятнах крови. Парень выглядит не лучше своего прикида – грязный, потный, взъерошенный воробушек. Он бежит как-то странно, постоянно припадая на левую ногу. Хотя, если вам хочется, он может припадать и на правую ногу, может как-то уж слишком аккуратно придерживать руку – неважно, какую из двух, может постоянно оглядываться и как-то странно при этом наклонять голову, так, что отблески аварийной сигнализации превратят его вымазанное сажей или чем-то вроде этого лицо в неумелую попытку изобразить Дарта Мола на Хэллоуин – whatever you like. Главное, что у вас должно прямо-таки засвербить в мозгу при первом взгляде на этого паренька: с ним что-то не так. И дело даже не в том, что он ранен, смертельно напуган тем, кто – или что – его преследует, что он borderline psychotic, нет. Что-то не так в нём самом – в его силуэте, в самом его существе.
И вот вполне закономерный миг – согласно всем канонам фильмов такого жанра, странный паренёк выбегает на более освещённый отрезок коридора – освещённый, к примеру, более исправной световой панелью. Поскольку бежит он с трудом, но прямо-таки выжимает из себя все соки, дабы ускориться, – мы видим его буквально секунду, если не меньше. Теперь мы с полной уверенностью можем назвать и первоначальный цвет его комбинезона, и даже то, что, судя по одежде, парень совмещает функции техника (скорее сан-техника или электрика, но никак не кибернетика) и пассажира-космонавта, «нагруженного великой, почётной и дико тяжёлой миссией». А одного взгляда на его лицо вполне достаточно, чтобы понять – он успел уже тысячу раз пожалеть, что согласился участвовать в этой миссии. Также в глаза бросается неестественная бледность его кожи – по крайней мере, той её части, что не блестит от пота или не вымазана в грязи, а ещё – удивительно малое количество волос на его голове, по крайней мере, ТАК облысеть в его возрасте без какой-то весомой причины нам представляется невозможным.
Спустя ещё секунд тридцать-сорок, ну, максимум, минуту, до нас приблизительно доходит суть происходящего на экране. Всё творится на каком-то звездолёте, явно знававшем и лучшие времена – вероятно те, когда на нём тусили те, кто его строил – ибо, как мы уже с вами успели заметить, наш единственный на данный момент герой, мягко говоря, не соответствует кораблю по размерам. Можно также предположить, что этот герой и его «коллеги» – обязательно должны были быть и другие люди, какая-нибудь исследовательская группа, которая, собственно, и могла исследовать этот «подарок внеземных цивилизаций» – а, может, исследование уже закончилось, корабль признали безопасным и отправили простых работяг на простые, работяцкие задания (отвинтить одно, собрать другое и т.д.), и тут-то и случилась какая-то БОЛЬШАЯ ГАДОСТЬ; так вот, они все по самую ватерлинию угодили в эту самую ГАДОСТЬ. И, что вполне вероятно для фильмов такого типа, наш герой – единственный выживший из всей компании. Тем не менее, несмотря на его психоз, некая логика в его перемещениях присутствует – держится он ближе к стенам, освещённых мест старается избегать и целенаправленно куда-то чешет – видимо, на выход, или туда, где расположились другие его коллеги – homebase, типа того. Впрочем, это я тут на уже целую Word-овскую страницу разошлась, а в реале это всё занимает от силы 4-5 минут, не более того. И пока я тут дурью маюсь, наш герой уже успел добежать до самого главного коридора – если в качестве критерия оценки использовать его ширину, разумеется. Коридор этот освещён лучше прочих и заканчивается… правильно, дверями. Охрененными такими большими дверями, снабжёнными электронными кодовыми замками – метрах в 30 от пола.
Ситуация начинает приобретать некий сюрреалистический характер. Всем своим видом парень показывает, что именно ТУДА ему и надо – как будто там некое ultimate weapon или вся армия США нашего времени наизготовку и в полном вооружении. С другой стороны, столь любезные ему двери выглядят whole, pristine and uncorrupted. Т.е., вообще whole, pristine and uncorrupted – ни царапинки, ни намёка на то, что эти двери в принципе пытались взламывать (ни вырезанных автогеном «дверей» в человеческий рост, ни следов обстрела или детонации, ни даже лесов, подведённых к замкам, что могло бы указывать на попытку мозгового штурма и т.п.). То есть, вообще непонятно, за каким туем парень туда скачет и КАК, собственно, он собирается за эти двери попасть. А пока я тут мотаю вам нервы, парень добегает до конечной цели и… готовы? Точно готовы?!
Он начинает с дикими криками туда колотиться – причём именно с криками, никаких более-менее осмысленных фраз или даже слов, типа: «Помогите, убивают!»; «Немцы!» или даже: «Диспетчерская?! Вы там что, спите все, что ли?!!» Заметно, кстати, что голос он уже успел где-то сорвать – хрипло всё так звучит, с надрывом. И тут… И тут в кадр входит (если можно так выразиться) то, что его так напугало.
Чтобы примерно представить, как это выглядит, возьмите улитку без панциря – или огромного слизня, запакуйте его в тускло-серую металлическую броню, полейте сверху двадцатью, тридцатью литрами слюны, бензина – можно, кстати и мочи, запах натуралистичнее выйдет, и ещё какой-нибудь склизской, липкой и отвратной на вид гадостью, и увеличьте до размера 2/3 парня. Прибавьте к этому весьма недурственную скорость и маневренность – и вы получите приблизительное представление об этой твари.
Парень медленно, как и положено по канону, оборачивается… «Шок» – это по-нашему!© Помните, я предлагала вам самим выбрать, на какую ногу он хромает, какую руку придерживает и куда головой мотает? Короче, парнишка – мутант. И не в том плане, что может летать, копировать способности других или имеет суперметаллическое напыление на скелете, а в самом изначальном смысле этого слова. Генетический брак. Хромосомная аномалия. Лучевая болезнь. Хотя, дабы скрасить последние мгновения жизни этого МартиСтю, стоит заметить, что в его случае всё еще относительно не так страшно. Всего лишь четыре ноги. Или третий глаз. Или диспропорционально большая рука. Или заячья губа и волчья пасть в одном флаконе – на ваш выбор, как говорится.
Ну и весьма тривиальный финал – камера налетает на его искажённое ужасом лицо. Классический последний вскрик. Тишина. Изображение темнеет. Я просыпаюсь.