ВЕРИТЬ В САНТА-КЛАУСА
Автор: Алёна
Бета - Ним ака енот питирима сорокина
Фэндом: CSI LV
Пейринг: грандерс
Рейтинг: light R
Жанр: юмор, романс
Дисклаймер: Всё чужое, моя только любовь.
Summary: "В этом году рождественское дежурство досталось капитану Брассу, Гриссому, Саре и Грэгу...."
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Работать в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое декабря – не так страшно, как может показаться некоторым. Ибо двадцать четвертого декабря утром ты уже освободишься, поедешь домой отсыпаться, или в аэропорт, или к своей подружке, - а вечером уже будешь праздновать Рождество. В компании любимой девушки или не менее любимой семьи. Именно поэтому в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое смена Гриссома была полностью укомплектована.
Однако существовала еще ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое – Рождественская ночь, в которую криминалисты тоже работают. Трудиться в это время мало кто желает, посему в Рождество выходят на работу либо в силу того, что праздновать не с кем, либо по приказу начальства.
В этом году рождественское дежурство досталось капитану Брассу, Гриссому, Саре и Грэгу.
Джим Брасс был давно разведен, и праздновать Рождество предпочитал на работе со своим приятелем Гриссомом: тот вообще никогда не имел семьи и вряд ли собирался завести таковую в будущем. В рождественскую ночь его ждал дома только тарантул и любимые фильмы на ДВД: но так как главной любовью Гриссома, как считали все, была работа, то никто и не удивился, что шеф принес тарантула к себе в кабинет, а просмотр любимых фильмов отложил на неопределенный срок. И остался на праздничную ночь в лаборатории.
Сара Сайдл тоже не имела семьи, но была явно неравнодушна к Гриссому: и, что еще страшнее, столь же рьяно полагала, что он также неравнодушен к ней. Его компания на Рождество была для нее самой желанной: именно поэтому Сара героически вызвалась работать в праздничную ночь, надеясь покорить этим сердце мрачноватого босса.
А вот Грэгу Сандерсу – единственному из всех – просто не повезло. Замдиректора Кавалло, услышав, что их лучший ДНК-техник мечтает перейти в криминалистику, категорически изрек: пусть для начала парень докажет свою преданность профессии и отработает смену в качестве стажера в праздник! Грэг, мама которого уже оборвала телефон сыну в надежде увидеть его на Рождество дома, ничуть не расстроился: «доказать преданность профессии» он готов был всегда, в любое время дня и ночи. Правда, в его понимании эта преданность была направлена большей частью на конкретных представителей профессии, но заместителю директора про это знать было не обязательно.
А маме пришлось сказать, что по уши занят работой. И договориться, что любимый сын прилетит к ней в Калифорнию двадцать пятого с утра. Что начальник по фамилии Гриссом – «удивительный человек, мам, я тебе непременно о нем расскажу!» – после окончания смены подвезет Грэга в аэропорт на полицейской машине с мигалками – чтоб быстрее: в результате самое позднее часов в девять Грэг будет уже в самолете. А часов в одиннадцать – за семейным столом. Как раз успеет к позднему рождественскому завтраку.
Маме пришлось согласиться. Разумеется, она вознамерилась выпытать у сына разные подробности относительно рабочей загруженности и начальника по фамилии Гриссом: но только когда Грэг приедет.
Правда, он планировал вообще отговориться от поездки, но Гил сказал, что нельзя пренебрегать семейными ценностями, если мама хочет тебя видеть. Грэгу показалось, что шеф сам не верит в то, что говорит. И произносит эту тираду только по какой-то внутренней обязанности…. Но Грис упорно стоял на своем: поезжай, Сандерс, к маме на Рождество, не то она обидится.
Грэг было подумал, что в Вегасе его видеть в праздник совсем не хотят, но потом вспомнил про любовь босса к одиночеству, про то, что Гил крайне медленно перестраивает свою жизнь и меняет свои привычки… и решил не обижаться. В конце концов, он два года ждал того, что получил сейчас, - глупо было бы всё сломать одним упрямым капризом «давай праздновать Рождество вместе». Может, Грис еще не готов. В конце концов, их отношениям – если это можно так назвать – всего-то два месяца. А для такого человека, как Гриссом, это вообще никакой не срок. Это, так сказать, только первая раскачка.
Ну да, вы не ослышались: Сара Сайдл напрасно надеялась заманить Гриссома в свои сети. Причем нельзя было сказать, что Гилберт не любил женщин. По большому счету, ему было все равно, какого пола будет человек, способный понять и принять его особенности, его тягу к одиночеству и науке, его странные увлечения. И Сара как личность пугала его – своей напористостью, резкостью суждений и периодическими детским капризами. А Грэг…. Удивительно, ибо двух более несхожих внешне людей было еще поискать. Однако так вышло, что два года они всё ходили вокруг да около, а потом... вот… случилось. Всё случилось, что обычно бывает, когда двое отчаянно тянутся друг к другу во всех отношениях.
А дальше встречались у Гила дома по выходным: обнимались уже в прихожей - так, что сбивалось дыхание; продолжали в спальне, сначала быстро и торопливо, наголодавшись за неделю, а потом уже медленно, словно смакуя каждый поцелуй и прикосновение; а еще завтракали вместе, смотрели телевизор, спорили о книгах - или просто валялись в кровати, касаясь друг друга голыми ногами под одеялом, и обсуждали рабочие дела: в жизни бы Грэг не подумал, что это может быть так увлекательно! Хотя говорить о науке для него всегда было увлекательно, и может быть, во многом потому он, обычно тяготеющий к партнерам-ровесникам, по приходе на новую работу вдруг взял и врезался по уши в своего босса. Потому что босс знал кучу разных интересных вещей из той самой науки, которая Грэга волновала и притягивала… вследствие чего он и подался в криминалисты.
А то, что это по времени совпало с началом их фактических отношений – уверяю вас, чистая случайность.
Но так или иначе – Гил сказал «поезжай на Рождество к маме», и Грэг согласился. Не подозревая даже, чего стоило Гриссому это сказать. Гил убеждал себя, что мальчики должны проводить праздник в семьях, а не со своими занудными боссами: даже если однажды мальчику ударило в голову и он очутился у этого босса в постели. Рождество – для празднования с близкими людьми; а кто сейчас мог с уверенностью сказать, что Гриссом вдруг с чего-то станет для Грэга ближе мамы? Да, был неоднократный секс, неожиданно откровенный и крышесносный, были тесные объятия в постели и вне ее, были долгие разговоры и совместные завтраки, - но все равно в это как-то еще не верилось: тем более что Гриссом не умел ни во что верить. Он предпочитал знать, а данных для такого знания было пока еще недостаточно.
И то, что Грэг согласился ехать домой на праздник – озадачило Гила. Хотя то, что Грэг согласился не сразу, Гила порадовало.
А пока наступило двадцать четвертое декабря, и они вышли на рождественскую смену.
&&&
- Джим! Скажи, ты веришь в Санта-Клауса?
Капитан Брасс обернулся и скептически посмотрел на Гриссома, стоящего на пороге комнаты отдыха.
- Да будет тебе известно, Гил, - изрек Джим менторским тоном, - что любой мужчина проходит в жизни три стадии: первая - он верит в Санта-Клауса, вторая - он не верит в Санта-Клауса, и третья - он сам Санта-Клаус. Я, к твоему сведению, уже прошел все три: первую в детстве, вторую в молодости, а третью – когда Элли была маленькая. Ты же явно застрял где-то на второй стадии, а судя по твоим матримониальным планам – к третьей не перейдешь никогда, хоть Сарочка и вызвалась работать с тобой в Рождество: но мне почему-то кажется, что ее усилия останутся тщетными, ммм?..
Гриссом проигнорировал шутливый тон приятеля и сказал по-прежнему серьезно:
- Это все хорошо, Джим, но сейчас тебе придется вспомнить детство. Потому что у нас очередной вызов: в центре города только что застрелили Санта-Клауса. Вставай, поехали.
- С ума сойти, - проворчал капитан, отставляя кружку с кофе. – А кто еще с нами?
- Грэг.
- Слава богу: может, хоть он по молодости еще верит в Санта-Клауса!..
Место преступления оказалось слабо освещенным переулком в стороне от Стрип. В этой промозглой темноте невозможно было представить, что в нескольких шагах отсюда переливается рождественскими огнями центральная улица Вегаса.
- И где тело? – недоумевал Брасс. – Или Санта ожил и вознесся на небо?
- Тело исчезло, - мрачно поведал Гриссом, обшаривая фонарем переулок. – И машина, на которой пострадавший ехал – тоже. Остался только костюм и мешок с подарками, - луч фонаря уперся в темную груду в стороне. Приглядевшись, Джим опознал знаменитый красный костюм Санты и действительно, какой-то мешок.
- Грэг, посмотри, что там в мешке… хотя нет, отойди, я сам посмотрю, – Гриссом пошел в направлении груды, не гася фонарика. Брасс удивленно хмыкнул: что за ерунда? Ведь на то и стажеры, чтобы их гонять по мелочи?..
Вообще Гил в последнее время стал какой-то странный. Изменился как-то: вот только Джим все не мог разобраться – как именно.
Гриссом тем временем осторожно развязывал мешок, вручив Грэгу фонарь.
- Там внутри игрушки… много, - нахмурился босс. Полез в карман, достал телефон: – Алло, Сара? Будь добра, обзвони все праздничные агентства, не было ли у кого заказа на выезд Санта-Клауса в рождественскую ночь в детское учреждение? И если было – узнай все контакты этого Санты: фамилия, имя, адрес и так далее. Если будут протестовать, скажи – принесем ордер… да, именно в Рождество! Я ради такого случая шерифа вытащу из-за праздничного стола!
Захлопнув мобильник, Гриссом еще раз осмотрелся:
- Следы шин… вероятно, автомобиль трогался с места с пробуксовкой. Торопился куда-то? Давайте упакуем улики и поедем в лабораторию. Грэг, пошли, замерзнешь…
Брасс еще раз недоуменно пожал плечами. Нет, явно его приятель Гриссом в последнее время стал какой-то не такой. Между прочим, у самого Джима он не спросил, как его здоровье!..
Капитан улыбнулся и тоже пошел к машине.
&&&
- В агентстве «Праздник каждый день» сказали, что у них был заказ на Санта-Клауса в детский приют, - докладывала Сара через полчаса. – Заказ выполнял Джошуа Тардис – безработный актер, нанятый на период праздников. Он брал самую низкую оплату. Выехал на своей машине… минуту… Игл Премьер девяностого года, зеленого цвета, номер… - Сара сверилась с бумагами и назвала номера автомобиля. – Машина объявлена в розыск, но сведения пока не приходили. Грэг обрабатывает ДНК, снятую с костюма, - просил зайти через полчаса…
- Уже? – Гриссом был приятно удивлен. – Хорошо, зайду. А ты пока разберись с отпечатками шин, хорошо?
Зайти через полчаса. Однако! Да, Грэг подался в криминалисты, но пока в лаборатории ему нет замены: да и кто бы мог заменить Сандерса на посту ДНК-техника, с его-то золотыми руками? Однако парень уперся, что на этой работе ему тесно, он лез во все расследования с разными идеями, и надо отдать ему должное – действительно думал как криминалист: поэтому Гриссом и дал добро на то, чтобы перевести мальчишку в стажеры. Ибо он явно обещал в будущем стать специалистом не хуже самого Гриссома. А вовсе не потому, что он с этим Гриссомом… скажем так, встречается по выходным.
Но одним из условий перевода было то, что Сандерс пока будет работать и в качестве техника. Просто кандидатуры на замену еще не было, да и не сразу пришлют такую кандидатуру: сначала новоявленный стажер должен показать себя, нюхнуть пороху в поле. А то вдруг откажется и вернется к своим пробиркам, куда тогда кандидатуру девать? Вот и приходилось Грэгу работать на два фронта: замдиректора Кавалло говорил, что ничего, мол, это тоже испытание на преданность профессии.
Уж кто-кто, а Гриссом давно не сомневался, что Грэг предан этой профессии по самые свои торчащие уши. Может, именно поэтому самого Гриссома так потянуло к парню: несмотря на всю разницу в возрасте, вкусах и увлечениях. Они думали практически одинаково, и для Гила это стало решающим фактором. А еще Грэг знал Шекспира, Роберта Фроста и Конан Дойля. И практически не боялся американских горок и тарантулов.
Полчаса. Как это долго, черт подери… Особенно если ты, говоря по правде, до странности успел соскучиться.
Гриссом пил кофе в комнате отдыха, то и дело поглядывая на часы: сочельник близился к концу, подступала полночь, а они все работали. Впрочем, для Гриссома цифры никогда не были так уж важны. Просто наступают очередные сутки, - мало ли, что это какой-то праздник? Очередные рабочие сутки, в которые…
- Гил!..
Супервайзор от неожиданности даже вздрогнул:
- Ты что, с ума сошел?
Прозвучало это так искренне, что Грэг стушевался и слегка покраснел. Его тоже можно понять: он несся к шефу с каким-то важным известием, и так увлекся, что позабыл: нельзя на работе называть босса по имени. Еще Грэга оправдывало то, что совсем недавно он отучился называть этого босса в постели на «Вы» и по фамилии. А сейчас, видимо, находясь в определенном экстазе от удачной находки, просто перепутал ситуации.
Гриссом, увидев горящие глаза Сандерса, это понял. И произнес спокойно:
- Осторожнее ты, господи боже мой… хорошо, что нет никого. Рассказывай…
Грэг молча протянул распечатку:
- ДНК на костюме принадлежит Джошуа Тардису: он есть в Кодисе, так как полгода назад привлекался за драку с мужем своей сестры. И я полагаю, что…
Но Гриссому не дали выслушать, что полагает Грэг: в комнату влетела Сара. Тоже с листками наперевес:
- Грис, только что звонили со станции аэрации, у них в коллекторе неопознанный мужской труп. Коронер уже выехал, можно я с тобой?
- Можно, - вздохнул Гриссом. – Грэг, а ты жди меня… эээ… нас… в лаборатории.
- Хорошо, - почему-то заулыбался парень. Сара посмотрела на него косо: и чего так радуется? Странный какой-то в последнее время: а хотя Сандерс всегда странный. Говорят, еще и голубой. «Не начал бы к Гилу приставать, - хмыкнула Сара про себя. - Хотя… нет, вряд ли. Слишком они разные. Да и Гил явно не по этому делу».
Она почти бегом дошла до раздевалки, нацепила жилет, подхватила чемоданчик и вышла на улицу к машине. Чтобы лишний раз показать Гриссому свое рабочее рвение. Может, наконец до него дойдет, что это рвение – не только рабочее!..
Тело опознали быстро. Фотография в Кодисе и образец ДНК не оставляли никаких сомнений: труп в канализационном коллекторе – Джошуа Тардис. Безработный актер, нанятый развлекательным агентством изображать Санта-Клауса на бюджетных заказах. Предстояло еще выяснить, куда делась машина, кто стрелял в Тардиса, и много-много других вопросов, над которыми Гриссом уже начал ломать голову… но тут в его кабинет осторожно постучался Грэг.
- Шеф? – подстраховался он на всякий случай от путаницы имен и фамилий. - Я вот тут подумал… покопался в описании преступления, за которое Тардиса полгода назад привлекли. Он повздорил с мужем своей сестры из-за того, что занял когда-то у этого мужа крупную сумму и не отдавал никак. Говорил – нечем. А сестра забеременела, причем ее мужа то ли понизили в должности, то ли уволили… в общем, им нужны были деньги, и муж устроил Тардису скандал. Тардис ответил – денег нет, хоть убей, и муж орал «Я сейчас правда тебя убью!» Они подрались и оба загремели в участок...
- Так, так, - заинтересованно произнес Гриссом. – Дальше?
- Дальше интереснее, - Грэг, не дожидаясь приглашения, на правах равноправного сотрудника подошел и сел у стола напротив босса. – Представь, если Тардис так и не отдал долг, - работы-то у него не было, - а деньги сестре с мужем все еще требовались? И муж все-таки его убил?
- А где мотив? – поинтересовался Гриссом. – Если муж сестры убьет Тардиса, тот ему и подавно не заплатит?
- Машина, - заявил Грэг довольно. – Такая машина даже у черных скупщиков, за бесценок и без документов, может потянуть долларов на пятьсот: как раз примерная сумма долга. А в нашем случае и черных скупщиков может не понадобиться: сестра получит эту машину по наследству. Так как она единственный родственник Тардиса: они оба рано потеряли родителей и воспитывались в приюте.
- Может, он именно поэтому поехал изображать Санта-Клауса как раз в приют, - произнес Гриссом задумчиво. – Однако ты не слабо покопался в его биографии!
- И это еще не все! Знаешь, кем работал муж сестры Тардиса?
- Кем?
- Ассенизатором, – торжественно произнес Грэг. – И если не ошибаюсь, труп нашли в канализационном коллекторе?
- Отлично, - выдохнул Гриссом, снимая телефонную трубку. – Алло, Джим? Слушай, кажется, наш стажер раскрыл убийство Санта-Клауса…
&&&
- Милая леди, я вас прекрасно понимаю, но поймите и вы меня, - рокотал Брасс в трубку. – Я сам очень люблю детей, и Рождество тоже, но где же мы вам в Рождественскую ночь возьмем Санта-Клауса?...
Однако директриса детского приюта по десятому разу начинала песню о том, что «дети в Рождество остались без праздника», и слушать Брасса категорически не желала.
- Мы постараемся что-нибудь придумать, мэм, - капитан вздохнул и посмотрел на часы. До полуночи оставался час с хвостиком.
- Заполошная баба, - Джим положил трубку и обернулся к команде. - Кричит, что грех оставлять сирот в такую ночь без Санта-Клауса. Что сама директриса позаботилась об этом заказе за месяц, и «если вы не смогли предотвратить убийство, так сделайте что-нибудь…» Вот интересно, что?..
Все переглянулись. Сара потерянно развела руками, а Грэг посмотрел на Гриссома:
- Может… я пойду, а? Костюм-то остался, и подарки тоже?...
- Ты утонешь в этом костюме, - хохотнул Брасс. – Санта-Клаусы не бывают такими тощими, и покойный Тардис вполне соответствовал образу… Ты в лучшем случае сойдешь за маленького рождественского ангела.
Грэг вздохнул и опять посмотрел на Гриссома. А тот вдруг встал, запустил пятерню в волосы и неожиданно произнес:
- Как ты там говорил-то, Джим? В жизни каждого мужчины бывают три стадии? Когда он верит в Санта-Клауса, когда не верит в Санта-Клауса и когда он сам – Санта-Клаус? Ты еще хихикал, что мне до третьей стадии никогда не дорасти?..
Брасс удивился так, что чуть не выронил пистолет.
- Гил? Ты серьезно?
- Серьезнее некуда, - отозвался Гриссом. – Звони в приют, скажи, что к ним сейчас приедет Санта-Клаус. Да, Грэг… хочешь со мной?
- Маленьким рождественским ангелом? – напряженно хмыкнула Сара.
- А что, это идея! – оживился Сандерс. – Я сейчас принесу халат белый из лабы, и…
- Да не нужен тебе халат, - усмехнулся капитан. – Ты и без грима похож!
«Особенно когда у тебя так лицо светится, - подумал Джим про себя. – Странно все это, однако…»
У Грэга действительно светилось лицо. Черт знает, почему его так восхитило это решение.
- Гил, - осторожно проговорил он, когда они вдвоем шли к машине, - а как же с костюмом: это ведь улика?
Гриссом даже не выговорил парню за то, что тот называет его на работе по имени. Просто оглянулся и ответил так же негромко:
- А ты вспомни тот убор с перьями, в котором ты в коридоре танцевал, а? Тоже ведь была улика! Интересно, почему тебе можно, а мне нельзя? К тому же обе улики уже обработанные…
Грэг смутился: ему почему-то было стыдно сейчас вспоминать тот свой танец в перьях. Однако он уже мог вслух сказать Гилу, зачем это было сделано тогда.
- Я же просто пытался твое внимание привлечь…
- А сейчас можешь считать, что теперь я пытаюсь привлечь твое внимание, – усмехнулся Гил и полез в машину.
До приюта ехать было порядочно, и по дороге Гриссом рассказывал всякие ужасы про Рождество. Например, про то, что у ранних кельтов ель считалась обиталищем лесного духа, требовавшего кровавых жертв — внутренностей людей и животных, которые друиды регулярно развешивали на ветвях дерева. Когда окрепшая христианская церковь запретила жертвоприношения, народы Европы заменили внутренние органы шарами из дерева, которые в дальнейшем стали стеклянными, а кишки — тряпочными и бумажными гирляндами. Что же касается доброго Санта Клауса, то он произошел от древнего и злобного кельтского божества, Великого Старца Севера, повелителя ледяного холода и пурги. Он тоже ходил по домам с холщовым мешком, но не раздавал подарки, а собирал жертвоприношения, которые ему недодали в течение года. Визит Старца с мешком не предвещал ничего хорошего: как правило, после его ухода в доме оставались только обледеневшие трупы. Для того, чтобы оградить поселок от ужасного визита, друиды приносили свирепому божеству общую жертву — в мороз раздевали и привязывали к дереву юную девственницу… На пассаже про девственницу Грэг хрюкнул и предложил свои услуги по ее изображению. На что Гил засмеялся и одной рукой привычно взлохматил Грэгу волосы:
- Сиди уж… знаю я, какая ты девственница…
Тут Сандерс не выдержал и поцеловал своего босса куда-то в область уха. На большее он просто не осмелился: Гриссом давно успел предупредить, что не очень любит интимные ласки в машине. Для этого у них теперь есть дом, а безопасность и самоконтроль за рулем – святое…
Грэг до сих пор помнит, как подпрыгнуло у него сердце на фразе «у нас теперь есть дом». Гил ведь, наверное, и сам не понял, что тогда сказал. А может, как раз понял?
В любом случае сейчас приставать с нежностями явно не стоило. Даже с учетом того, что на Рождество придется ехать к маме. В конце концов, после Рождества будут еще выходные, а сейчас не надо, не надо спешить…
И почему-то все рассказы о кишках, внутренностях и обледенелых трупах вылетели из головы, когда Гриссом в кабинете директора приюта облачился в костюм Санта-Клауса:
- Пойдем, Грэгго, бери мешок!..
&&&
Дорога в аэропорт после смены заняла минут двадцать: все-таки полицейская мигалка – хорошая вещь! Да и народу на улицах в рождественское утро было немного. Практически целый город гулял всю ночь, и сейчас кто догуливал, а кто уже отсыпался. Так же быстро Гриссом вернулся на работу, сдал служебную машину, забрал из кабинета своего тарантула. А еще минут через сорок приехал домой, где его ждали любимые фильмы на ДВД и кое-какая провизия в холодильнике. Когда Грэг стал бывать здесь по выходным, еда начала водиться в доме чаще.
Гриссом смотрел какой-то фильм и одновременно то и дело поглядывал на часы. Вот сейчас Грэг проходит регистрацию… идет через металлоискатель… усаживается в самолет… Когда самолет, по расчетам, должен был подняться в воздух, Гил поставил фильм на паузу, полез в холодильник, достал оттуда бутылку минералки и начал пить крупными глотками, стараясь хоть так заглушить внезапно возникшую досаду.
«Мальчики должны праздновать Рождество в семье», - думал он, с удивлением отмечая, что его впервые так тяготит собственное одиночество.
Поспать, что ли?..
Гриссом пошел в спальню, разделся до белья, полез в кровать, устроился в ней… и чертыхнулся сквозь зубы. Подушка пахла Грэгом: слабо, но ощутимо. Его древесно-свежим парфюмом и им самим: тем самым запахом, который описать невозможно. Гриссом лег прямо носом в эту подушку и трижды обругал себя идиотом. Вот зачем, зачем нужны были эти лекции о том, что Грэгу нужно ехать домой к маме? Все-таки мальчик уже взрослый, и мама бы пережила. Так нет же, обязательно надо было уговорить парня, - а он хотел остаться, буквально-таки навязывался Гилу в компанию, почему-то стесняясь сказать это напрямую. «Ну почему он не сказал – хочу встречать Рождество с тобой, а не с мамой? Или он говорил, а я ему не поверил? Черт бы побрал всю эту веру…»
Гриссом вспомнил, как Грэг смотрел на него, одетого в костюм Санта-Клауса, и улыбался. Лицо у мальчишки и правда буквально светилось: Брасс был прав. Господи, Гриссом, ну каких тебе еще надо было доказательств? Ты еще вспомни, как потухли у Грэга глаза, когда он всё-таки вылез из полицейской машины и пошел в здание аэропорта, – причем вы даже обняться не могли на прощание, не говоря уже о поцелуях?
Ты сам его спровадил к семье, вот и лежи теперь один. Нюхай подушку. Можешь рассказать своему тарантулу о том, как у тебя на душе скверно.
Как раз на мысли о тарантуле раздался звонок в дверь. «Господи, кого несет?» - удивился Гриссом, нашаривая у постели халат. На секунду мелькнула идея, что это Грэг. «Чушь какая, - сообщил Гриссом этой идее. – Грэг сейчас уже должен подлетать к месту назначения. А то и ехать в такси по направлению к маминому дому…»
Ворча под нос, что каким-то коммивояжерам неймется даже в Рождество, Гил отпер дверь.
Это действительно был Грэг. Усталый, с виноватым лицом. Он стоял у порога, не смея войти без приглашения, и комкал в руках какую-то бумажку.
- Господи, откуда ты здесь, - выдохнул Гриссом, едва веря внезапному счастью. – Заходи скорее: что-то случилось?
- Да, - отозвался Грэг, протягивая бумажку. – Я не полетел… не смог лететь... Гил, прости…
Гриссом развернул мятый комок: так и есть, билет на самолет. Этот балбес даже билет не сдал! Хоть какую-то сумму ему бы возместили, деньги-то на дороге не валяются? Особенно сейчас, когда он перешел в стажеры и серьезно потерял в зарплате!
Ну да черт с ними, с деньгами. Разберемся. Он просто торопился, наверное.
- А как же мама? Она ведь беспокоиться будет? – О, конечно, Гриссом: сейчас, когда ты видишь Грэга Сандерса – реального, живого, возбужденно-взволнованного - у себя в прихожей, тебя больше всего волнует его мама. Разумеется.
- Я ей СМС послал, - признаётся Сандерс, опуская глаза в пол. – Написал, что остаюсь на Рождество дома, и потом ей всё объясню. Правда, я ошибся… нечаянно… она же будет мне домой звонить, а я сюда пришел…
- И правильно сделал, - отвечает Гриссом, наконец обнимая Грэга. – И сказал всё правильно. Пусть мама туда звонит, а ты здесь дома…..
Потом он молчит, пытаясь осознать, что только что произнес. Сглатывает, поднимая взгляд на долгожданного гостя – и видит, как у Грэга опять светится лицо.
- Спасибо… что пришел…
Больше Гриссом не может ничего говорить. В этом «спасибо» – всё, о чем он думал последние два часа. Вся тоска, досада и самоедство. Все возбуждение, которое пришло еще раньше, и только усилилось, когда Гил лежал в постели лицом в подушку, и та действительно пахла Грэгом.
Теперь осталось только обнять его, посопеть в волосы и спросить ради приличия:
- Кофе хочешь?
И услышав такое же возбужденное «неа», понять наконец, что Грэг пришел сюда совсем не ради кофе. А ради того, чтобы встретить Рождество с близкими людьми. Не с мамой, черт подери! И даже, страшно подумать, не с дедушкой Олафом, дай ему бог здоровья. А с Гилом Гриссомом и его тарантулом.
Хотя тарантул вполне мог подождать. Сейчас Гилу с Грэгом явно не нужна была ничья компания.
Наверное, им в самом деле не помешал бы и кофе, и душ, кстати, - они с грехом пополам ополоснулись в лабе после смены, хотя это всё было не то, - но у Гриссома, если честно, не было никаких сил оторваться от Грэга. Судя по всему, у Грэга тоже не было ни сил, ни желания отрываться. Кажется, они так и дотащились в обнимку до спальни.
И Гил на всю жизнь запомнит, как у Грэга дрожали руки, когда он пытался развязать пояс на халате своего босса. Как он путался в джинсах и стягивал футболку через голову. А Гил в это время смотрел на бледноватую кожу с проступающими ребрами и напряженными сосками, и думал, прежде чем обхватить один из этих сосков губами, что им надо будет ближе к лету обоим сорваться в отпуск… куда-нибудь на солнышко, в Калифорнию, в самом деле… может быть, к его собственной матери, которая непременно спросит, кто это такой, и Гил скажет… скажет… всю правду скажет наконец, чего уж там, в самом деле.
А потом халат упадет на пол, и Грэг тоже останется в одном нижнем белье – в обтягивающих белых боксерах, через которые четко видна полноценная эрекция, - и от поцелуя не хватит воздуха и закружится голова: все дурацкие предубеждения просто вылетят оттуда, останется только чувство губ на губах, языка на языке, и смешивающееся дыхание, и обрывистый шепот «…иди ко мне», причем совершенно неважно будет уже, кто кому это сказал. А потом они одновременно будут стягивать трусы друг с друга, возбужденно фыркая и ворча, что «ногу-то куда, поставь сюда ее, балбес лохматый…» И вскоре уже на обоих не будет никакой одежды, и можно будет свободно фантазировать, куда какую ногу, и целовать всё, что попадется под руку – от шеи до груди, а потом губами по животу, и ниже, а в конце концов оказаться в старой доброй позе «шестьдесят девять»: потому что нет никаких сил ждать, когда оба доставят удовольствие друг другу по очереди. Нет, срочно, одновременно, - обхватить ртом, зарыться пальцами, уткнуться лицом, дышать, целовать, сглатывать, пробовать на вкус, - потому что каждый из них прокрутил в голове уже массу всякого разного, пока Грэг ехал сюда из аэропорта, даже и не подумав сдать билет и нервно комкая его в руках. Ведь переживал, - вдруг обругают, вдруг прогонят? Сейчас даже думать об этом смешно, когда вот так вот вместе, друг в друге, и куда же тебя теперь прогонят, мальчик, если ты уже так близко и тебя так ждали столько времени…
Нет, вот сейчас уже, скоро, скоро, когда наступит и пройдет первый оргазм, и они вдвоем опять будут просто лежать в постели, трогая друг друга ногами под одеялом, - надо будет обязательно рассказать, как Гриссом ругал себя за то, что уговорил Грэга ехать на Рождество к матери. И какой молодец Грэг, что его не послушался. А может быть, сказать еще и то, что знания – безусловно полезная вещь, но возможно, хотя бы иногда в жизни надо верить в маленькие чудеса. А может, и в любовь. И в Санта-Клауса.