Dedicate to Maggie Smith

A/N (примечание автора): увы, про дату рождения Ро мне не известно ничего. Мина родилась 4.10.1919 года (день и месяц известен из Интернета, год высчитала сама.) Написано по просьбе of one friend in Live Journal.

XXX

XXX

Всего известно пять чувств, шестое - интуиция. Но есть и седьмое. Какое? Седьмое чувство я познала во время учёбы в Хогвартсе. Вернее, в тот день, когда начала учиться в школе.

Ах, да, меня зовут Роланда Хуч. Для родственников и друзей - Рола или просто Ро.

XXX

Когда я стала учиться в Хогвартсе, Ей было сорок лет, даже ещё тридцать девять. Но об этом я узнала значительно позже.

Когда я впервые увидела Её, я сразу поняла, что... Но об этом позже. Это было седьмое чувство. Но пока я называла ЭТО так, как все называли на протяжении многих тысяч лет, и будут называть потом.

Почему это чувство седьмое? Семь - самое магическое число. А это чувство сродни светлой магии. Той магии, которая была ещё в далёкие времена первого светлого мага из Камелота. Его звали Мерлин.

Итак, если Ей было около сорока лет, а Она родилась четвёртого октября 1919 года, значит тогда был... так... сентябрь 1959 года. Всё правильно.

Когда Роланда Хуч, то есть я, отправилась после распределения за стол Гриффиндора, Она стала моим деканом. Хотя, нет. Скорее, не деканом, а Гриффиндорской мамой. Самая умная, самая красивая, черноволосая, синеглазая, самая-самая...

За что мне всё это? Пройдут семь лет, а потом? Что будет потом? Я не смогу расстаться с ней.

Седьмое чувство... если оно не очень-очень сильное, то оно имеет одно название, если очень-очень - другое.

XXX

В первые пару месяцев моё седьмое чувство (хотя я его не называла седьмым) было ещё не очень-очень сильным, но потом... Это «потом» настало где-то в ноябре 1959 года или чуть раньше.

Меня зовут Роланда Хуч, Её - Минерва МакГонагалл. А про себя я называю нашу маму «Минерва». Я не могу по-другому. Да, это она - самая-самая по всем критериям. Она - Минерва, о которой я мечтаю днём и ночью.

Я бы сделала всё, что угодно, чтобы преодолеть барьер преподаватель/студент, чтобы быть к ней хоть чуть- чуть ближе.

XXX

Намного позже я узнала про одно магловское философское направление под названием «феноменология». Оно заключается в том, что человек должен разделять свои мысли на отдельные части (феномены) и анализировать каждую часть. Автор этого направления Эдмонд Гуссерль. Например, когда человек снова приходит к определённому месту, он вспоминает, о чём думал, когда стоял на том месте.

Так вот, когда я видела в замке какую-нибудь кошку, я всегда думала о Минерве. И от этого становилось ещё хуже.

XXX

Мне не помогала даже игра в квиддич, в который я стала играть, начиная со второго курса. Кстати, Минерва тоже когда-то играла за гриффиндорскую команду. И тоже очень хорошо.

Я не знала, как себя вести на Её уроках. Честно говоря, я даже боялась смотреть на Минерву. Я просто не могла сделать вид, что ничего нет. Я боялась, что, едва наша мама посмотрит на меня, она что-то (а может и всё) поймёт.

Каждый раз я старалась как можно быстрее выйти из класса, чтобы мисс МакГонагалл не смогла по какой-то причине меня задержать.

Я делала всё возможное, чтобы быть с Минервой рядом как можно меньше.

В конце шестого курса я поняла, что остался один учебный год, чтобы можно было разрушить грань преподаватель/студент. (За пару лет до этого, я стала называть чувство к нашей маме седьмым чувством.) Или я буду жить так, как будто нахожусь под надзором дементоров. Я никогда не смогу по-настоящему чему-то радоваться.

Что ж, время покажет.

XXX

Я всегда буду помнить тот день. Тринадцатое ноября 1965 года. Пятница, тринадцатое. Оказывается, на следующий день магловской волшебнице из Стокгольма, Астрид Линдгрен, исполнилось пятьдесят восемь лет.

Минерва попросила меня остаться после урока. Она сказала об этом сразу, как только прозвенел звонок, извещающий, что шестой урок закончился. Увы, а скорее, к счастью, я не успела покинуть класс.

Нет, не зря я думала о Минерве как о Гриффиндорской маме. Я не могла вспомнить, чтобы до того дня мисс МакГонагалл вела себя с каким-нибудь студентом так, как любящая мама. Хотя позже это было несколько... В общем, это была уже далеко не мама.

Когда в классе не осталось никого, кроме нас двоих, Минерва села за парту рядом со мной и прижала меня к себе.

О, Мерлин, я мечтала об этом больше шести лет! Правда, потом и не только об этом...

Я не могла допустить, чтобы всё на этом и закончилось. Хотя, в первые несколько минут я почти не соображала, что делаю.

Я сама прижалась к Минерве. Мне хотелось, чтобы так было всё время, чтобы мы всегда были вдвоём. Минерва и Ро, ты и я.

А потом ведьма несколько раз погладила меня по голове.

Разве сравнить мои сероватые волосы, которые, как ни причёсывай, всегда немного торчат в разные стороны, с шикарными чёрными волосами нашей мамы? Конечно, нет.

Но, похоже, мисс МакГонагалл совершенно не волновало, что на голове её Львёнка.

Вскоре Минерва сказала то, о чём я никогда не могла даже подумать.

Для меня пятница, тринадцатое, всегда будет ассоциироваться с безграничным счастьем. (В отличие от очень многих людей, которые считают, что тринадцатое - это плохо, а если ещё и пятница...)

- Роланда, зачем ты это делаешь? От судьбы не уйти. Не пытайся противостоять своим чувствам.

- Профессор МакГонагалл, что вы имеете в виду?

- Первое сентября 1959 года. Седьмое чувство. У меня тоже.

- Но...

- Нет, дорогая, я не шучу. Всё не так просто, чтобы шутить.

«Почему «не так просто»? Ничего не было», - подумала я.

- Седьмое чувство, вторая стадия. Думаю, у тебя, где-то с середины первого курса.

На мгновение мне показалось, что мама использует Легилименцию. Но, почти сразу я подумала о том, что мама никогда не будет читать мысли своего ребёнка. Я успокоилась. Тогда почему Минерва знала про вторую стадию? Вернее, не про неё, а про то, когда она наступила. Ведьма ошиблась всего лишь на два месяца или около того.

Вдруг мисс МакГонагалл сказала: «Пойдём ко мне».

«Мерлинова борода, что взбрело в голову нашей мамочке?»

Через десять минут мы оказались в кабинете Минервы, в башне, из окон которой можно наблюдать за тем, как летают студенты на квиддичном поле.

- Вот из этого окна я наблюдаю за тем, как ты летаешь, уже седьмой год, - сказала ведьма.

Минерва взяла меня за руку, и мы зашли в её спальню.

Через несколько секунд мы сидели на кровати Минервы МакГонагалл.

Ведьма посмотрела на меня своими огромными синими глазами. О, Мерлин, это было... синева, почти сводящая с ума и доводящая до состояния блаженства.

А что у меня? Жёлтые, как у ястреба, глаза. Если бы я была маглой, меня бы вообще дразнили. Хорошо, что я - ведьма.

Наконец, мы перестали смотреть в глаза друг другу.

Если бы я должна была описать, что чувствую одним словом, я бы ответила - счастье. Хотя, нет. Ещё - седьмое чувство, вторая стадия.

Теперь я точно знала, что хочу. Если бы я могла быть только в каком-то одном месте, я бы выбрала именно эту спальню, при условии, что осталась бы в ней вдвоём с Минервой.

- Вторая стадия, в основном, сопровождается очень сильными желаниями, - с этими словами ведьма очень нежно провела рукой по моей щеке, - например...

В следующую секунду Минерва прижалась губами к моим губам. Я ответила на этот волшебный поцелуй.

- О, Мерлин, Минерва, - вырвалось у меня, когда поцелуй прекратился. - Это просто...

- Я сдерживалась больше пяти лет. Я больше не могла.