Название: Щенок
Оригинальное название: Whelp
Автор: jharad17
Переводчик: Bonnie (Funnycow)
Бета: Каина
Ссылка на оригинал: R
Пейринг: СС, ГП, ДМ, ЛМ, АД, Дурсли.
Жанр: Angst, Drama, AU.
Размер: макси
Отказ: Герои принадлежат тете Ро, история – автору, а я лишь перевожу. Разрешение на перевод получено.
Аннотация: Гарри 7 лет и Дурсли с ним обращаются, как с диким и опасным животным. Спасет ли его волшебный мир? Станет ли он еще раз Мальчиком-Который-Выжил?
Комментарии: северитус, Пре-Хогвартс.
Предупреждения: насилие/жестокость
Статус: Не закончен
Глава 1.
Был поздний вечер. В углу двора, сжавшись в комок, сидел семилетний мальчик, одетый в старую, грязную футболку своего кузена Дадли и трусы. Его горло сдавливал ошейник, к которому была прикреплена черная веревка. Второй конец веревки дядя Вернон прицепил к свинцовой пластине, закрепленной на гараже.
Днем было тепло, но сейчас ощутимо похолодало. Больше всего малышу хотелось, чтобы все осталось так, как было раньше. Тогда самым страшным ему казалось остаться голодным или запертым в чулане. Сейчас же он промок, замерз, ужасно устал и, возможно, был немного напуган. Малыш крепко прижал колени к груди, положил на них голову и постарался не думать о том, что привело к такой ситуации. Хотя у него никогда не получалось не думать о чем-то. Это ребенок понял давным-давно.
Воспоминание.
Мальчик! Сейчас же иди сюда!
Они всегда звали его «мальчик», если вообще как-нибудь звали. Обычно даже по их тону малыш понимал, что говорят о нем. Приказывая что-либо сделать или, наоборот, запрещая, его родственники использовали всегда один и тот же тон и редко разговаривали с ним по-другому.
Иногда мальчик с трудом мог вспомнить свое настоящее имя. Но время от времени он видел очень яркие, пугающие сны, от которых просыпался в холодном поту. В этих снах рыжеволосая женщина тянулась к ребенку и нежно шептала его имя. В ее красивых зеленых глазах блестели слезы, и казалось, что сердце женщины разбито. А у мужчины в очках были такие же взъерошенные волосы, как и у самого малыша. Окутанный сияющей зеленой дымкой, он громко кричал и звал мальчика. Но самым страшным в этих снах был мужчина с разрезами вместо глаз, который что-то говорил холодным, угрожающим голосом. Когда же женщина начинала кричать, он смеялся громко и долго. И все эти люди во сне называли мальчика по имени.
Но мальчику не разрешалось ни говорить о своих снах, ни напоминать тете и дяде свое имя. Ему вообще не разрешалось говорить. Исключение составляли фразы «да, сэр», «да, мадам» и «простите». Ему не позволяли смотреть в лицо тете Петунье и дяде Вернону, потому что это была «наглость». Мальчику запрещали сидеть в одной комнате с «нормальными людьми». Он должен был выполнять приказы, молчать и делать вид, что его не существует…
Иногда малыш действительно хотел просто перестать существовать.
Услышав крик дяди Вернона, мальчик выскользнул из своего чулана и вошел на кухню. Он стал привычно рассматривать свои кроссовки, из которых Дадли уже вырос. Красные, с белыми круглыми пятнами по бокам, они были совершенно протерты на подошве, так как Дадли любил тормозить ногами по земле, когда катался на велосипеде. Третьем за этот год.
- Да, сэр?
- Ты сделал еще не все, что тебе было велено! - рявкнул дядя Вернон.
Мальчик быстро взглянул вверх и снова опустил голову. Он действительновыполнил все свои обязанности, причем почти час назад. Но вместо того, чтобы сказать это, ребенок закусил губу. Дядя не любит, когда ему "возражают самонадеянные щенки", или спорят с ним, или просто отвечают.
- Сэр?
- Ты должен был подмести веранду, - пояснил дядя Вернон, - но там повсюду грядные следы.
Мальчик вытянул шею, и его взгляд, минуя толстого мужчину с перекошенным от ярости лицом, устремился на задний двор. Он действительно подметал каменные плиты, но сейчас вдруг заметил несколько свежих следов. Такие следы оставлял Дадли в своих новых ботинках для туризма. Не то, чтобы кузен когда-нибудь ходил в поход. Он просто захотел такие ботинки и, конечно, получил их. Малыш вздохнул.
- Иди и сделай это сейчас же! - проорал дядя Вернон. - И никакой еды сегодня!
Только живот ребенка заурчал в знак протеста против несправедливого наказания. Мальчик же кивнул и снова опустил голову. Когда Дурсли пойдут спать, возможно, и удастся незаметно выбраться из чулана, но только если он все будет делать тихо-тихо. Ведь прошло уже два дня с того момента, как мальчик ел последний раз.
- Я сказал СЕЙЧАС ЖЕ!
- Да, сэр.
Мальчик стремительно рванулся из кухни во двор, стараясь обойти огромного мужчину, но при этом слегка задев край манжеты на его рубашке. Достав из сарая метлу, бедняга начал снова подметать веранду. Несмотря на то, что уже наступил вечер, солнце все еще довольно сильно пригревало. Хотя было не так жарко, как днем, когда малышу пришлось подстригать живую изгородь и лужайку перед домом. Все лицо, руки и шея ребенка полностью обгорели, и весь день его нестерпимо мучила жажда.
Грязь легко удалялась, и автоматически выполняя руками привычные движения, мальчик жадно взглянул на кран для полива травы. Если только можно было бы ненадолго включить его, тогда он смог бы наполнить пустой живот хотя бы водой. И, кроме того, прохладная вода смогла бы хоть немного остудить горящую от солнечных ожогов кожу. Краем глаза малыш уловил движение возле задней двери: тетя Петунья наблюдала. А она не одобрит бесполезную трату воды на «щенка». Печально опустив голову, мальчик вскоре закончил работу. Вернув метлу на место в гараж, ребенок направился в сторону кухонной двери. Тети Петуньи уже не было, но на ее месте стоял дядя Вернон.
– Сядь там, мальчик, - приказал он, указав на ступеньку. – Будешь сидеть здесь, пока мы не закончим.
- Да, сэр, – тихо пробормотал мальчик и сел, где ему было велено, повернувшись лицом во двор. К этому приказу ребенок уже привык, ему частенько приходилось так сидеть.
Восхитительные запахи ужина проникали сквозь кухонную дверь: ароматный ростбиф с подливкой, потрясающая жареная картошка, теплые булочки и свежий горошек. За все время ужина малыш не произнес ни слова. А вот Дадли за столом говорил громко, чаще всего с набитым ртом, что заметно искажало многие слова. Он в очередной раз перечислял все подвиги и достижения, которые свершил сегодня на велосипеде при поддержке своих дружков. Тетя Петунья упрашивала Дадли поесть еще немного:
– Ну еще ложечку, Дадличек, дорогой. Вот молодец, мамочкин мальчик.
А дядя Вернон в это время расхваливал эксцентричные и глупые выходки, которые совершал его сын в течение дня:
– Молодец, Дадлик. Покажи этим мальчишкам парочку приемчиков.
Чавкающие звуки, звон приборов и разговоры были слышны еще долгое время. На десерт тетя Петунья приготовила шоколадный торт со взбитыми сливками. Дядя Вернон и Дадли положили себе на тарелку по нескольку кусков. «Хотя им обоим не помешало бы немного поголодать», - подумал малыш, в то время как его собственный желудок болезненно сжался, да так, что ему пришлось резко выдохнуть, а на глаза навернулись слезы. Мальчик прижал руки к животу и наклонился вперед, положив голову на согнутые колени.
Может быть, дядя Вернон изменит свое решение?! Может быть, ему оставят хоть немного объедков, хоть что-нибудь?!
Послышался скрежет отодвигаемых стульев и звуки включенного в гостиной телевизора. Тетя Петунья открыла заднюю дверь.
– Приберись здесь, - сказала она холодно. – И держи свои лапы подальше от остатков.
- Да, мадам, – прошептал мальчик и медленно поднялся на ноги. Он знал, что тетя будет наблюдать за ним, возможно, даже пересчитает после него оставшиеся картофелины и булочки: не прихватил ли мальчик что-нибудь. Она частенько так делала. Малыш начал уборку, а тетя села в кресло, которое находилось у входа в гостиную. Время от времени она посматривала на ребенка, на то, как он убирает со стола, чистит кастрюли и тарелки, моет их, затем вытирает и ставит на место.
- Отправляйся в кровать, - велела тетя Петунья после того, как уборка на кухне была закончена.
- Да, мадам. Плечики малыша печально опустились, и он пошел в свой чулан, жалея, что не положил кусочек мокрой тряпочки в свой карман. Там, в чулане, он смог бы выжать ее и попить хоть немного. Правда мальчик понадеялся на то, что ему разрешат помыться перед сном или хотя бы воспользоваться туалетом. Но, как оказалось, его тетя сегодня вечером была настроена не очень благодушно.
Перед тем, как закрыть за собой дверь в чулан, он дернул за цепочку, чтобы включить единственную тусклую лампочку. Сняв с себя кошмарную мешковатую одежду, в которой работал днем, мальчик быстро натянул старую футболку Дадли, вытянутую и грязную. Это была его ночная рубашка. Затем воспользовался ведром в углу служившим ему туалетом, выключил свет и попытался поудобней устроиться на своей кровати. Это была старая раскладушка Дадли, на которой тот любил попрыгать так, что сломал практически все пружины.
Свет проникал сквозь щели в двери, так же как и звук работающего телевизора. Малыш лежал на боку, свернувшись в комочек под тонким одеялом, и смотрел невидящим взглядом на дверь чулана. Когда его глаза привыкли к темноте, мальчик смог различить буквы на картинке, которую нарисовал в школе зеленым, красным и фиолетовым карандашами: «Комната Гарри».
Если он перестанет видеть свои жуткие сны, то этот рисунок - единственное, что будет напоминать ребенку его имя.
Позже, когда в доме погас свет и его родственники поднялись в свои спальни, Гарри подождал еще немного, прежде чем открыть дверь чулана, пока не услышал громкий храп дяди из дальней спальни. Останавливаясь после каждого шага, чтобы послушать, не прекратится ли храп, мальчик медленно приближался к мусорной корзине на кухне. Это было единственное место, где тетя Петунья никогда не пересчитывала остатки.
Подождав еще немного, Гарри приподнял крышку. Лунного света было достаточно, чтобы видеть окружающие предметы, и мальчик с надеждой заглянул в мусорное ведро. Огрубевшие пальцы одной руки, все в мозолях от постоянной работы по дому и в саду, начали быстро собирать остатки подливки и крема с грязных тарелок. Отбросив прилипшую скорлупу и кусочки бумаги, малыш другой рукой схватил картофельные очистки и говяжьи кости, которые тетя Петунья выбросила перед ужином. Измученный голодом и потерявший всякое терпение, Гарри запихнул горсть горошка в рот и начал быстро жевать. Но этого было мало, и мальчик с остервенением набросился на говяжьи кости, жадно сгрызая с них оставшиеся кусочки мяса и наслаждаясь соком, пропитавшим их. Это была самая вкусная еда на свете!
Снова нырнув в помойное ведро, Гарри едва не провалился туда полностью. Еще не прожевав первый кусок, он, не теряя времени, откусил еще один кусок жесткого мяса. А свободная рука мальчика отыскала в ведре что-то похожее на кусок хлеба. В эту самую минуту на кухне вспыхнул верхний свет.