Автор: Susan Ivanova
Рейтинг: NC 17
Пейринг: нжп/Хаус
Жанр: General
Дисклаймер: отказ
Саммари: Откровения проститутки
Статус: закончен
Откровенно о тебе
Когда я только приехала с дочкой, денег не хватало катастрофически и решение выйти ночью на «точку» сложилось само собой. По началу было неловко, но я же не пятнадцатилетняя школьница – бояться секса и мужиков!
Словом… противно? Ну, было такое, но деньги были нужны позарез, дочку кормить, одевать, обучать… на стыд долго не проживешь.
Девчонки сразу принялись пугать хромоногим дьяволом, что он, мол, редкая мразь, страшен, уродлив и вообще – с ним лучше не связываться, свет, мол, не видел такого маньяка.
И надо же было именно в первый же вечер встретить именно этого маньяка!
Коленки дрожали так, что казалось, я вот-вот упаду.
Мотоцикл остановился около нашей стайки и мужчина кивнул на меня:
-Новенькая? Сколько?
Сутенер назвал стандартную таксу и человек согласился.
Закидывая ногу в седло мотоцикла, могла ли я тогда подумать, что эта встреча полностью изменит мою жизнь…
-Выпьешь?- он снял шлем и я скорее от неожиданности, чем от отвращения вздрогнула: он был… не-е-ет, не красив, но, по меньшей мере, привлекателен – высокий, голубоглазый, с уставшим лицом.
-Э… да, спасибо,- пролепетала я.
Он действительно хромал, тяжело опираясь на трость, но по сути ничего особенно страшного в нем не было.
Он вышел из кухни и сунул мне в руки стакан с виски.
-Первый раз?- поинтересовался он, опускаясь на диван.
Я отпила, закашлялась так, что у меня выступили слезы, и кивнула.
-Я заплатил за секс,- напомнил он.
Разумеется, я совсем забыла, кто я, мистер Босс!
Я скинула коротенькую курточку и сапожки на каблуках.
-Отсоси,- без обиняков он расстегнул джинсы и чуть приспустил.
Я опустилась на колени, дрожа, как лист на ветру. Девчонки рассказывали про садистов-клиентов, про то, что синяки и выбитые зубы потом пришлось замазывать и лечить, но человек передо мной не делал ничего страшного, просто сидел и выжидательно смотрел на меня.
Едва я прикоснулась к его члену губами, он удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку дивана, вцепившись руками в обивку.
-Да-а-а, детка,- прошептал он…
-Ничего так, Глубокая Глотка,- он кинул на стол купюры и сотню сверху.- Далеко пойдешь.
Так я получила свое «милое» прозвище.
Хаус, хочу сказать тебе, что ты самая большая задница и сволочь Штатов!
Нет, не так, ты величайший засранец мира!
Да, так лучше…
После того случая девчонки подробно разузнали у меня ощущения. Да какие там ощущения, если я до смерти боялась этого… Хауса!
Они сказали, что он светило медицины, что возглавляет отделение Диагностики в Принстон-Плейнсборо, что у него травмирована нога вследствие операции, что он одинок, язвителен и обращается с пациентами как последняя скотина.
Я поверила и не поверила одновременно. Может, я и проститутка, но я не дура – его глаза выдавали его. Пусть я смотрела больше на его член, чем на лицо, но короткого усталого и какого-то затравленного взгляда мне вполне хватило, чтобы составить первоначальное мнение об этом человеке. Квартира холостяка, хотя и чистая, батарея бутылок на полу, старенький телевизор, какие-то таблетки на столике около дивана… недурная картина для начала.
Он приезжал раз в неделю, иногда реже и выбирал меня или мою новую подругу Эмми.
И он всегда давал «на чай».
Правило проститутки простое – не целуй клиента в губы, пользуйся презервативами и почаще бывай у врача по возможности, если есть страховка.
Я его не целовала, да он и не хотел сам. Чаще всего это был просто секс. Минет, потом я ложилась, раздвигала ноги или садилась сверху.
Он никогда не снимал брюки полностью, но однажды я увидела огромный уродливый шрам у него на ноге. Наверное, я как-то показала это на лице, что он грубо спихнул меня с себя. я думала, что он ударит меня – я так и не отработала деньги, но он молча застегнул ширинку и ушел на кухню, бросив на прощание:
-Проваливай.
Я стояла посреди комнаты голая, чувствуя себя полной идиоткой, и не зная, что делать.
Кое-как одевшись, я прошла к нему. Он стоял около кухонной плиты и пил что-то из стакана, потирая больную ногу.
-Я…- начала я.
Он обернулся так резко, что я отпрыгнула.
-Я велел убираться!- прорычал он, с грохотом опуская стакан на столешницу.
-Извини, я только хотела…
-Плевать мне на твои извинения,- он отвернулся и снова принялся тереть бедро.- Проваливай!
Я не знаю, что я тогда думала и почему не ушла, но я подошла к нему сзади и коснулась напряженной спины.
-Я сделаю массаж, если хочешь,- предложила я.- Я умею, честно.
Мой голос звучал как-то жалко, самой было противно, но он не придал этому значения.
Голубые глаза посмотрели мне в душу.
-Рискни.
-Здесь?- я окинула взглядом кухню.- Может…
-Пошли,- он повернулся ко мне спиной и прошел вглубь квартиры.
Я никогда не была у него в спальне, только в гостиной и то недолго – минет не отнимал больше десяти-пятнадцати минут, а на секс уходило примерно столько же.
Что я ожидала увидеть? Келью с узкой койкой и серым одеялом или роскошный сексодром, но передо мной стояла довольно обычная кровать, без излишеств.
Он осторожно сел на кровать и снова принялся массировать бедро.
-Дай, я,- я осторожно спустила с него джинсы.- Ложись.
Он послушно вытянулся на кровати.
Я постаралась вспомнить все, чему научилась на курсах массажа и взмолилась богу, чтобы все прошло удачно и он хоть немного расслабился. Даже во время секса он был напряжен до неимоверия – видимо, нога сильно болела. Он глотал какие-то таблетки, морщился, когда я седлала его сверху.
Я массировала и массировала, пока руки не устали, но я готова была продолжать и дальше – он, кажется, расслабился и задремал.
В тот вечер у нас ничего не было – я накинула на него одеяло и вышла, не взяв деньги.
Следующим вечером он снова приехал на точку.
-Садись,- коротко бросил он, и я вскарабкалась на его мотоцикл.
Никогда не думала, что будет приятно просто так сидеть сзади него и обнимать его за талию.
Он вообще был мало похож на остальных расфуфыренных клиентов, разъезжающих на «тачках».
-Можешь повторить вчерашнее?- он не стал особо беспокоиться обо мне, сразу снимая джинсы и ложась на кровать.
-Конечно, но лучше с кремом,- кивнула я.- У тебя есть?
Он перекатился на кровати и сунул руку в прикроватную тумбочку, доставая тюбик.
-Пойдет?
Я выдавила крем на руку и понюхала – пахло мятой, очевидно, холодящий эффект крема хоть немного успокаивал его травмированную кожу.
Я растерла крем между ладонями и прикоснулась к его бедру – он вздрогнул.
-Я не причиню боли,- прошептала я, бережно массируя.
Минут пять я растирала его кожу, а потом…
-Что ты…- задохнулся он, когда я губами коснулась его члена, спрятанного под трусами.
-Тш-ш-ш!- прошептала я.- Расслабься.
Он снова откинулся на кровати и закрыл глаза, отдаваясь на мою милость.
Прикосновения моего языка к его головке, легкие растирания ноги – он возбудился.
Проститутки никогда не занимаются любовью – само по себе это кощунственно по отношению к фразе. Мы занимаемся сексом, трахаемся… как-то так, но этот раз стал другим.
Он нежно прикоснулся к моим волосам, чуть нажимая на затылок, когда я заглотила его член до основания, тихо вздохнул и застонал.
Я не поняла, когда он опрокинул меня на спину и навис надо мной. Я испугалась, подумала, что он может ударить или что-то еще, но он очень нежно прикоснулся губами к моим губам.
«Правило! Правило…»- забилось в мозгу, но я уже отмела его.
Целовался он божественно!
Хаус, хоть ты и мерзавец, но да, твои губы волшебны!
Мы целовались взахлеб, словно он не покупал меня, а считал своей женщиной. Потом я ласкала его, потом он - меня…
Могла ли проститутка когда-нибудь предположить, что клиент будет дарить ей наслаждение? Это вряд ли, но мой клиент словно был мной самой – он знал мое тело лучше меня, каждую складочку, каждый изгиб.
Я тонула в море удовольствия под его губами и языком, а когда он вошел в меня, то я поняла, что я пропала…
Он спал тревожно, хмурясь во сне, а я наблюдала за ним, закутавшись в одеяло и осторожно поглаживая его волосы.
Только в кино бывает так, что проститутку снимает богатей, потом дарит ей дорогие шмотки, а потом ведет к алтарю. Жизнь суровее: он клиент, я – жрица любви и, так уж вышло, что массажистка за ту же плату.
Я осторожно выпуталась из одеяла и встала.
Не стоило совать нос в его дела, но мне стало любопытно, кто он.
Дипломы, фотографии, пианино, гитара, таблетки… он был неординарной личностью.
Я стояла около пианино и думала, что длинные тонкие пальцы прикасались ко мне так же нежно, как к клавишам этого инструмента. Я погладила белые клавиши и села на стул рядом с пианино.
Я узнала, что зовут его Грегори Хаус, что он довольно непростой в общении человек, сложный, но сильный мужчина, что у него забавные ямочки на щеках, когда он улыбается, что у него самые красивые голубые глаза в Штатах, и что он молча переносит боль. Он простой человек, зря так девчонки про него говорили. Хромой – да, замкнутый – да, но… всего лишь человек.
Меня купили на ночь, и я не стала рассиживаться около пианино, вернувшись к нему в постель.
Он не спал – ночник был включен, оранжевый флакон уже готов был выдать очередную порцию таблеток – какую по счету?- но я бережно отстранила его руку и взяла тюбик с кремом.
-Я успокою боль,- пообещала я, прикасаясь к его бедру и глядя ему в глаза…
Салли заболела. Ее рвало желчью, у нее поднялась температура и началась лихорадка.
За месяц я вышла на точку только раз, но Хауса не застала. Он снова взял Эмми.
Соображая, что дочери нужна помощь и что моих скромных запасов лекарств мне не хватит, я вызвала 911 и мы поехали в больницу.
-Потерпи, малышка, еще немного и нас примут,- я гладила горячий лоб Салли и едва не плакала от бессилия. В смотровую никто не приходил уже минут двадцать, а ей становилось все хуже.
-Так, что тут у нас,- раздался знакомый голос и вошел…- Глубокая Глотка! – Хаус, казалось, был нисколько не удивлен. – Подхватила сифилис?
-Моя дочь…- начала я, но он отмахнулся от меня, опускаясь на кушетку.
-Да, детка,- он проверил у Салли глаза и рот,- твоя мама отлично сосет, но совершенно не умеет лечить детей.
-Что ты…- взбеленилась я. Да как он смеет говорить такое при ребенке!
-Слушай, Глубокая Глотка, - он взглянул на меня.- Твоя дочурка пойдет по твоим стопам,- я побагровела от злости. Ублюдок!- У нее стоматит, я выпишу рецепт, но не позволяй ей тащить в рот незнакомые предметы.
Я едва не влепила ему пощечину. Одно дело я, другое – моя дочь.
-Салли три года и я не планировала говорить ей…- начала я.
-…что ты проститутка и этим кормишь ее и все прочее?- нимало не смутился он.- Знаешь,- он наклонился к Салли,- твоя мать кудесница глубокого…
-Хаус!- от пощечины его спасла светловолосая девушка.- Кадди вызывает.
-Вот всегда так,- заворчал он, вставая.- Я так понимаю, что на работу ты выйдешь не ранее той недели?- он не стал дожидаться моего гневного ответа и ушел.
Полоскания, таблетки, попытки накормить дочь, снова полоскания – неделя прошла в кошмаре, но денег дома не заработаешь, я снова вышла на точку.
-Так-так…- мотоцикл притормозил около нас.- Глубокая Глотка. Я уж думал, что ты завязала с этим. Ладно, садись.
Я могла бы сказать ему, чтобы он катился, что я лучше умру, чем еще хоть раз отсосу ему, но мне очень нужны были деньги.
Он стащил джинсы, бросил на кровать крем и растянулся на кровати.
-Я проститутка, а не массажистка,- жестко произнесла я, складывая руки на груди.
Он приподнялся на локтях, с любопытством глядя на меня.
-Лекарства не помогли или у тебя просто плохое настроение?
-Ты сволочь, Хаус!- выпалила я.- Как ты посмел говорить о моей работе при маленькой девочке?
-Я затронул тонкие струны твоей души? – усмехнулся он. - Ах, извините, - он откинулся на кровати и заложил руки за голову.- Дочь вся в маму – тащит в рот, что можно и что нельзя, а потом мамаша заявляет мне, что я же еще и сволочь! Нет бы сказать спасибо или для начала последить за дочерью…
Я едва сдержалась, чтобы не треснуть его по больной ноге.
Наверное, у меня был зверский вид, если он приподнялся и взглянул на меня и мою поднятую, но так и не опущенную на его ногу руку.
-Так и тянет причинить мне и без того сильную боль?- спокойно спросил он.- Учти, я женщин не бью, но если ты ударишь, я тоже не сдержусь.
Из меня сразу же как будто выпустили всю злость. О чем я только думала?!
-Извини,- рука бессильно опустилась.- Ты ее спас, а я тут…
-Что – ты?- Хаус перевернулся на бок.
-Тебе больно, а я тут…
Он промолчал, потом положил руку на мою, когда я села на кровать.
-Ты можешь отплатить мне хотя бы массажем,- его голос был тих и как-то грустен.
Я взяла тюбик и выдавила крем на ладонь.
-Это меньшее, чем я тебе обязана,- я прикоснулась к его бедру.- Ложись.
-Никогда не думала уйти с улиц и найти нормальную работу?- поинтересовался он, когда я массировала уже минут пять.
-Мне предлагали работу в сауне – та же проституция,- ответила я. – Только здесь мне повезло с сутенером, а там…
-Я могу устроить тебя в фитнес-центр массажисткой,- вдруг сказал он. – Один пациент мне обязан. Уверен. Мне не откажут в одолжении. - Моя рука дернулась и он зашипел от боли.
-Могла бы просто сказать нет!- он тер потревоженную ногу.
-Прости, я просто…- я беспомощно что-то лепетала.- Дай я…
Он неодобрительно покосился на меня, проглотил три таблетки и снова растянулся на кровати.
Он невозможная задница, это я поняла сразу. И то, что девчонки были правы, что он полная задница по отношению к пациентам. И что он задница… кстати, задница у него – что надо…
Он снова ласкал меня, целовал, а я таяла в его объятиях, как школьница на выпускном балу при вручении короны.
Он свое слово сдержал – меня пригласили на собеседование в крутой фитнес-центр, на работу взяли. Зарплата там, конечно, меньше, чем заработки на улицу, но, по крайней мере, там не нужно никому отсасывать и ложиться под потных, воняющих дешевым пивом мужиков.
Хауса я видела еще дважды, когда он спустя три месяца позвонил мне и пригласил перепихнуться, обещая щедрые чаевые.
Я его послала… потом приехала… потом поняла, что влюбилась окончательно и с этим надо что-то делать.
Второй раз я привела дочку в больницу на осмотр еще через месяц. Он молча осмотрел Салли, попросил ее подождать меня в коридоре и чуть улыбнулся мне.
-Что ж, Глубокая Глотка… или мне теперь называть тебя Ловкие Пальчики?- он подмигнул.- Дочка здорова и похожа на маму.
-Я люблю тебя,- быстро произнесла я и зажмурилась. Когда я открыла глаза, я увидела не издевку на его лице, а какую-то печаль.
-Плохой выбор - я не умею любить, - сказал он.- Я сволочь, бездушная скотина и мне нравится быть таким.
-Я… - что я могла сказать? Конечно, он не самый лучший выбор, но в душе, за всей этой показной ехидностью, сволочизмом и иронией, я знала, есть тонкая душа, нежность и желание дарить что-то светлое. Не зря же он ежедневно встает с кровати, превозмогая боль, и едет на работу лечить людей.
Конечно, я не могу описать высоким слогом этого человека – на это способны поэты, но…
-Я познакомилась с парнем в клубе,- зачем-то сообщила ему я.- Мы встречаемся две недели и кажется, у нас серьезно.
Он чуть улыбнулся. Я подумала, что было бы здорово, если бы он сказал что-то ободряющее, какое-нибудь напутствие, но он произнес:
-Рад за тебя,- и вышел.
Через полгода я вышла замуж, переехала в другой город. Муж – прекрасный человек, добрый, надежный. Он не такой пылкий любовник как Хаус, но с ним спокойно. Он знает, кем я работала, и его это не волнует.
Изредка я вспоминаю ночную жизнь и несколько тоскую по странному едкому доктору, самому нежному из всех мужчин - любовнику с пронзительными голубыми глазами.
Я ежегодно посылаю ему открытки и подарки на Рождество, но они всегда возвращаются обратно с припиской «Ладно тебе…».
И тогда я улыбаюсь…