– Шапку одень, идиотская Завитушка, – недовольно пробурчал Зоро, глядя на дурачащегося блондина, который чинно вышагивал рядом с ним по аллее, высоко задрав голову вверх и стараясь поймать снежинки языком.
Парни поздним вечером возвращались в их родную квартирку из кино. Погода стояла достаточно теплая, для зимы, конечно же, и они решили немного пройтись. Пустынные, в это время суток, улочки были освещены мягким, кажущимся оранжевым, светом фонарей, создающих достаточно уютную и даже в какой-то степени романтическую атмосферу, с неба невесомыми хлопышками, кружащимися в импровизированном легком танце падал снег, пушистым и задорно искрящимся ковром устилая все вокруг – дорогу, ветки деревьев, припаркованные возле тротуара машины и светлые волосы одного упрямого задиристого блондина.
– Завитушка, я тебя предупредил, – снова подал голос зеленоволосый парень, и снова получил в ответ только лишь хитрющий насмешливый взгляд голубых глаз.
Зоро вздохнул, ну что же, если Бровастик хочет поиграть, то он у него получит. Ророноа незаметно для снова уставившегося вверх парня немного изменил траекторию своего движения, чуть замедляя шаг и оказываясь аккурат за спиной, скрытой темной тканью теплого пальто. Шапка, которую блондин почему-то наотрез отказался одевать после выхода из кинотеатра, покоилась в его кармане, и Зоро тут же не преминул возможностью ее осторожно вытащить, после чего, сделав резкое почти неуловимое движение, проворно натянул ее на светловолосую голову, закрывая тому обзор.
Санджи практически подпрыгнул на месте сначала от неожиданности, а затем и от возмущения, ведь теперь снег, припорошивший светлые волосы грозил растаять в вязаной теплоте. Парень резво сорвал с себя шапку и, пылая праведным гневом, уставился на Маримо, что, впрочем, того не особо впечатлило, поскольку в самой глубине голубых глаз все еще продолжало искриться веселье.
Скорчив рожу зеленоволосому и показав тому еще и кулак, блондин снова сунул шапку в карман, и с гиканьем понесся за обнаглевшей, возомнившей себя способной от него удрать водорослью. Поравнявшись с Зоро, Санджи неуловимым взгляду движением сделал ловкую подсечку и повалил травоголового в мягкий сугроб, заваливая его при этом снегом, который тут же в большом количестве забился в капюшон, бывший до этого защитой Ророноа от падающих с небес холодных пушистых хлопышков.
Еще какое-то время парни возились в сугробе как дети, стараясь посильнее извалять в снегу соперника и заталкивая замерзшие кристаллики воды куда ни попадя, а затем вдруг замерли, оказавшись нос к носу друг с другом.
– Шапка, Завитушка, простудишься же, – снова мягко напомнил зеленоволосый, и в ответ лицо напротив озарилось счастливой нежной улыбкой.
Блондин невесомо поцеловал любимого в кончик носа, встал, протягивая руку Зоро и помогая тому подняться, отряхнулся от налипшего на одежду снега, стряхнул назойливые хлопышки с Маримо, вытряхивая их так же из карманов и капюшона и, под пытливым взглядом парня, нахлобучил все же шапку на свою голову, продолжая, все так же молча и абсолютно счастливо, улыбаться.
Ророноа усмехнулся в ответ и развернулся, делая шаг и снова направляясь в сторону дома.
Санджи еще какое-то время стоял и смотрел вслед своему парню. Мягкая улыбка и озорные искорки так и не покинули ни его лицо, ни яркие глаза. И пусть Зоро никогда не говорил ему вычурных комплиментов, не сочинял стихи, не приносил завтрак в постель и не шептал в порыве страсти слова любви, но блондин точно знал, что его чувства взаимны, ведь любовь бывает не только пылкой, порывистой и бурной, как его, Санджи, но и такой, как у Зоро – молчаливой, немного ворчливой, но всегда непременно заботливой и теплой.
– Эй, голова-трава! – весело прокричал на всю улицу светловолосый парень, отошедшему от него уже на несколько шагов Ророноа, отчего тот недовольно обернулся, – нам в другую сторону!