— Пытайся лучше! — кричу я, и отчаяние заполняет мою грудную клетку.
Мое дыхание превращается в резкие, обрывистые импульсы. Канаты над нами трещат от нашего веса. Изо всех сил, что у меня остались, я как можно крепче держусь за шею Джеральда, словно сила в моих руках как-то поможет Арнольду поднять нас…
— Ааааа!
Арнольд срывается с обрыва и хватается за мост.
Часть меня утопает в собственном крике. Другая часть меня понимает, что крик расходует драгоценные силы.
Арнольд поднимает голову и смотрит на меня. Мои зубы скрипят, и я открываю рот, чтобы сказать…
Хрясь! Мои ноги внезапно повисают в воздухе, когда канаты рвутся.
Здравый смысл подводит меня, и я кричу. Мои ноги неистово болтаются. Ничего, абсолютно ничего, не за что зацепиться…
Я смотрю вниз на исчезающий в туманной бездне обломок моста.
Мое лицо застывает. Звук наших криков растворяется в тишине.
Нет. Нет, нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Проклятье. Не может быть. Не может. Не может.
Это был… это был наш… последний шанс…
Может, мы сумеем вскарабкаться обратно, может, мы сумеем продержаться, может быть, кто-то… кто-то… может… может… может…
Мои руки начинают трястись.
О, нет.
… нет, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ… ПОЖАЛУЙСТА… ПОЖАЛУЙСТА, О, ПОЖАЛУЙСТА…
Я НЕ МОГУ УМЕРЕТЬ ЗДЕСЬ. Не здесь, не в этих дурацких джунглях. Не со столькими бесценными непрожитыми годами. Не с дрожащим телом, не с поднимающейся от дыхания грудью, не с отдающимся в ушах гулом бьющегося сердца. НЕ ТАК.
О, прошу… нет… Господь, судьба, кто-нибудь…
Пожалуйста… пожалуйста…
Вот… и оно. Вот оно.
Паника сменяется принятием.
Надеюсь, это будет быстро. И не очень больно.
Затем, печаль.
Я поворачиваюсь к Моему Возлюбленному. Он встречается со мной взглядом. Его экспрессия на полшага отстает от моей собственной. Страх, паника, затем…
Я ненадолго закрываю глаза. Шея Джеральда пахнет мазью и болотным воздухом джунглей. Его руки трясутся, а туловище бьет дрожь. Следовало быть добрее к нему, лучшему другу Моего Возлюбленного…
Я открываю глаза, чувствуя сдерживаемый ком слез, разрастающийся в груди. Но я не издаю ни звука. Мой взор застилает пелена, когда я смотрю в глаза Моего Возлюбленного.
По крайней мере, он — последнее, что я вижу в своей жизни.
Сердцебиение пульсирует в ушах. Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Это формируется в песню, песню, что поют мои глаза Арнольду… Люблю, Люблю, Люблю…
А его взгляд вторит в ответ — Прости, Прости, Прости… Слезы пляшут в этих прекрасных зеленых глазах.
Если это и может утешить, мы хотя бы погибнем одновременно. И никому из нас не придется жить друг без друга.
Люблютебя… люблютебя… люблютебя…
Мой милый, любимый ангел. Мой оптимистичный херувим, я больше не злюсь на тебя. Я даже не знаю, была ли когда-нибудь действительно зла на тебя. Прости, что кричала на тебя. Прости, что доставала тебя. Прости, что раз за разом швыряла тебе дневник прямо в лицо, снова и снова. Я не знала, как справиться со своей болью. Я была слаба, мое сердце было слишком ранимо.
Прости меня, Любимый.
Так много осталось для нас.
Так много прошло.
И когда ты смотришь на меня, я знаю, ты тоже чувствуешь это.
Вдруг между нами опускается веревка… веревка?
«Выбирайтесь, ребятки!»
Мы спасены?
Облегчение заполняет мое нутро.
Неужели.