Рычаги в ладонях необыкновенно послушны, кнопка гашетки входит внутрь, словно смазанная, пунктирным ритмом. Его охватывает фантастическая эйфория: мысли, чувства текут миллионами импульсов по проводам, за доли секунды преодолевая сотни метров, побуждая орудия выплевывать смерть снова и снова. Огненные лучи полосуют пытающийся увернуться маленький белый кораблик странной формы, космос пылает вокруг. Игра продолжается несколько минут, и, наконец, он наносит последний удар. Осколки вражеского корабля разлетаются, образуя ломаный веер, и он методично сжигает кусок за куском. Когда все кончено, он поворачивается к спутнику, ища на исчерченном морщинами лице следы эмоций, и, как всегда, ничего не находит.
– Я убил его! Я убил тебя, слышишь? – он шагает к нему вплотную, вцепляясь пальцами в отвороты высокого воротника.
– Нет никаких оснований предполагать, что за время этого короткого представления мне отказал слух, – спокойно замечает старик, глядя в налитые бешенством глаза.
Он еще сильнее сжимает жесткую ткань и шипит:
– Я уничтожил твою планету, я сжег твой корабль и твоего двойника, а тебе нечего на это сказать?
– У тебя на редкость однообразные сценарии. Это, несомненно, потрясло бы меня, если бы не происходило в четырнадцатый раз.
Космос взрывается у него перед глазами огненными искрами, скипетр словно сам прыгает в руку, раскрываясь, одно движение – и он чувствует, как металл впивается в плоть чужого тела.
– Я убил тебя, – констатирует он, укладывая на пол тело, истекающее кровью. Ладони испачканы в зеленом. – Когда-нибудь я убью вас всех!
В глазах старика отсвет звезд. Или искрящей проводки.
– Ты ничего не понимаешь, – шепчет он, прежде чем умереть.

– Неро? – экран дергался, искажения пробегали по любимому лицу.
– Я здесь, Мандана.
– …не слышу! Все получится, они обещали!.. поскорее!..
– Будь готова, я заберу тебя…
– Посол Спок обещал… Все равно… улетают. Но ты сказал… не хватает. Я верю, что получится. Тогда у нас будет время… Люблю!
– Мандана!
Связь прервалась.
Нерон повернулся к первому помощнику.
– Сбрасываем груз. И шаттлы.
Тот не стал задавать ненужных вопросов. Его ждали дома отец с матерью и две сестры.
Все бесило, хотелось действия, но «Нарада» и так уже летела к родной планете на максимальной скорости, и Неро ничего не мог сделать, чтобы ускорить движение. Что ж, он аккумулировал горящий внутри жар, впитывал гнев, готовясь использовать его как резерв, когда придет время.
– Капитан, трансляция с Ромулуса.
– Большой экран.
Здесь тоже были помехи. Лицо говорящего представителя Совета пересекала дергающаяся полоса, разрезая на две неправильно сложенные половины.
Ромуланцы приняли помощь Федерации – невероятный факт, говорящий о многом. До взрыва оставались считанные недели. Вулканская академия наук собиралась направить экспериментальный корабль к Хобусу. На максимальном приближении к сходящему с ума светилу создадут сингулярность, способную втянуть в себя звезду. Если эксперимент не удастся, Федерация готова предоставить корабли для экстренной эвакуации. Совет еще не пришел к единому мнению и запрещает кораблям чужаков пересекать нейтральную зону…
Нерон смотрел на дергающееся изображение, где кадры хроники теперь показывали пожилого вулканца, о чем-то убежденно говорящего. Это был… Да, Спок. Тот самый… Неро почувствовал странную волну ностальгии. Последний раз он видел посла так давно, что почти забыл, когда это было. Пятнадцать лет назад? Больше? И тогда он тоже убежденно говорил перед большой аудиторией. «У нас одни корни, общее прошлое и общее будущее. И чем быстрее мы придем к идее объединения, тем лучше будет для тех, кто придет после нас». Скромная трапеза в доме, непривычно тихая мать за столом, отец, слушающий с таким вниманием, что, кажется, даже сердце стучит тише, и он сам – тот, кто придет после них – почти ребенок, чуть больше чем ребенок, уже достигший возраста понимания серьезных вещей…
Он не верил землянам ни на полкредита, считая их одними из лучших лгунов в галактике, особенно когда дело шло о дипломатии. Вулканцам он тоже не очень-то верил. Вулканцы посылают к Хобусу Спока. Сто восемьдесят семь лет – они сами не верят, что план сработает, и отправляют на смерть старика?
Трансляция продолжалась. Призывы сохранять спокойствие. Слова посла. Иссеченное морщинами лицо во весь экран. Темные внимательные глаза, смотрящие прямо на Нерона. Спок говорил на ромуланском без малейшего акцента.
– Я обещаю, у вас будет время, – голос чуть хрипловатый от возраста, но все равно уверенный и спокойный. Спокойный, но не равнодушный, как у большинства вулканцев. Нерон умел распознавать истинные эмоции, скрывающиеся за словами. Спок говорил то, что думал, и знал, что делает.
«Нарада» летела хищной кометой. Команда слушалась чуть ли не мысленного пожелания. Ромуланец вел внутренний отсчет времени, оставшегося до входа в родную солнечную систему, и в который раз прокручивал запись с обращением посла. «Я обещаю»… И днем позже. И через день. Новые трансляции, новы дозы успокоительной лжи от властей. Вулкан отказывался предоставлять красную материю, но Спок продолжал обещать.
Нерон ненавидел наглых и самоуверенных федералов, презирал пацифистов-вулканцев, но этот старик – ему он верил. Верил тому, что он успеет, больше, чем тому, что весь флот Федерации примчится спасать гибнущий Ромулус.

Смотреть, как складывается внутрь чужая планета, невыносимо приятно. И больно. Сердце сжимается, словно сдавленное железной дланью, в горле ком, и только в голове – триумф, счастье, ослепительный злой восторг. Каждый из миллиардов этих заносчивых, лживых, прогнивших вулканцев сейчас чувствует то, что пережили его близкие, его народ. Неро пытается уловить остатками своих телепатических способностей – общее наследие, какая ирония! – отголоски агонии миллиардов живых существ меньше чем в половине астрономической единицы от корабля; ему кажется, только так он может увериться, что это действительно происходит, но у него не получается. Способности утрачены слишком давно, народы разошлись, и есть вещи, которые не вернутся просто по желанию. Но вулканец, стоящий рядом, чувствует все. Это видно по напряженной позе, по тому, как судорожно сжаты его кулаки, как неотрывно следят за происходящим в космосе действом темные, будто провалившиеся, глаза. В какой-то момент Неро понимает, что смотреть на пленника и на гибнущую планету – одинаково приятно. В последний момент, когда Вулкан схлопывается в пустоту, Спок зажмуривается.
Неро ждет, что вот сейчас тот сорвется, что кинется на него, выместит всю боль, которая, должно быть, клубится внутри, но посол только без сил опирается на стену, так и не открывая глаз, и, видимо, пытается применить какие-то вулканские техники для подавления эмоций.
– Теперь ты знаешь, на что это было похоже! – Неро почти выплевывает это ему в лицо и почему-то чувствует себя совершенным ублюдком, вместо того чтобы ощущать триумф. Ему хочется действия, драки, хочется крови, в конце концов, и не важно, какого она будет цвета – зеленой, красной, фиолетовой. Но он не может поднять оружие на стоящего напротив вулканца. Неро хочется еще смерти, будто и не он только что уничтожил целую расу, ему хочется плакать, ему хочется… Змея, свернувшаяся внутри, капает ядом прямо ему в желудок.
Посол протягивает к нему руку, пытаясь прикоснуться к лицу, и Неро отшатывается, понимая, что для него может означать это прикосновение. Этого он не хочет. Он не хочет знать, что чувствовал тот за секунду до гибели родного мира, ему не нужна боль эмоционального переноса, ему достаточно своей боли…

Такое невозможно было вынести. «Нарада» вышла из варпа за орбитой четвертой планеты, и он увидел ЭТО. Красное зарево во весь обзорный экран и дом, превращающийся в ничто. Гигантская огненная челюсть щелкнула почти у самого корабля, в каких-нибудь пятидесяти тысячах вейров, «Нараду» опрокинуло и швырнуло прочь, как мелкую щепку. Щиты сработали, гравитация скомпенсировала удар, аварийные системы подняли невообразимый вой на всех палубах. Помощник докладывал о потерях, пока корабль снова оживал. Нерон смотрел в пустоту. Хобус кремировал его планету в считанные секунды. Быстрая смерть.
Мандана!
Из его горла не вырвалось ни звука, а внутри на высокой ноте что-то завыло сильнее, чем сирены, и бесконтрольный страх окатил тело холодной волной. Его дом! Его жена! Ребенок! Их будущее! Все, все в пыль, в прах, в пустоту… Ничего, кроме выжимающей досуха боли… Нужно было собраться и что-то делать. Что делать? Что теперь можно делать? Ради чего теперь жить? Кто виноват? Не может быть такого, чтобы никто не был виноват…
Застыв изваянием в капитанском кресле, он постигал новый смысл жизни.

Кабина «Медузы» стерильностью напоминала операционную. Несмотря на комфортную для вулканцев программу температуры, Спок мерз. Холодные пальцы летали над панелью, пытаясь вычленить в расчетах то, что, как сказал бы кто-нибудь из его старых друзей, рождало дурные предчувствия. Температура звезды возрастала скачкообразно, что не совпадало с утверждениями ВАН, и это значило, что, возможно, счет идет не на дни, а на часы.

Спок ждал этого дня пятнадцать лет. С тех самых пор, как Пикард рассказал ему о Нексусе и о второй и настоящей смерти Джима. Это был удар, который почти невозможно было вынести. Обе половины Спока – и человеческая, и вулканская – поочередно вытаскивали его из цепких лап отчаяния, так напоминающего безумие. Все эти годы Джим был жив – запертый в темпоральной аномалии, но живой, а он, Спок, слишком рано бросил поиски, слишком быстро смирился со смертью самого дорого во вселенной существа. Вселенная не забыла, посмеялась. Нет – такие нелогичные мысли шли от сходящей с ума земной половины. Вулканская часть твердила, что он был прав. Иного образа действий в тот момент не существовало. У него было недостаточно данных! Те несколько лет, что он потратил, пытаясь прояснить судьбу капитана, так ничего и не принесли, никаких новых фактов, никаких доказательств, что тот мог бы выжить. Спок продолжал исправно функционировать почти восемьдесят лет после исчезновения Джима. Восемьдесят лет с пустотой в сердце…

– До вхождения в Ромуланскую Нейтральную Зону – три минуты. До расчетной точки на текущей скорости – девять минут пятьдесят девять секунд, – проговорил бортовой компьютер. И тут же ожил экран – срочное сообщение.
– Спок, необратимые реакции в ядре звезды начались девять минут назад, четыре и три десятых минуты ударная волна… Ромулуса и Рема больше нет, Спок, нужна коррекция курса. Направляю новые данные…
Четыре с половиной миллиарда... Шесть с половиной с учетом Рема…
Вулканец на долю секунды прикрыл глаза, а пальцы уже начали танец с цифрами. Выключить все эмоции. Это мешает сосредоточиться. Планета погибла, но остались колонии на дальних рубежах, космические станции в системе, и сколько-то кораблей увозят сейчас успевших эвакуироваться счастливцев… И есть Вулкан, который может стать следующим. Новый пик активности через… По экрану бежали строчки новых данных…

Иногда всего несколько битов информации могут изменить целую жизнь. Выслушав рассказ Пикарда, вулканская половина сказала, что теперь у него есть данные. Джим был в Нексусе. Джим умер на Веридиане. В Нексусе время застыло, значит, все, что нужно сделать – войти в него, пока Джим еще не встретил Пикарда. До смерти Кирка. Значит, нужно всего лишь оказаться в прошлом. В конце концов, Энтерпрайз однажды откатился на 72 часа назад в прошлое.
Пятнадцать лет ушло на поиски возможностей. Он жил с удвоенной скоростью, как-то находя время на ромуланцев, на новые разработки, на установление связей с нужными личностями. Теория темпоральных сдвигов в ядрах черных дыр, бывшая когда-то выдумкой писателей, стала с его расчетами почти доказанной реальностью. В Вулканской Академии наук изучали каталитические свойства декалитиума в контакте с антиматерией, пытаясь улучшить функционирование варпового двигателя. Так, совершенно случайно, но в некоторой степени, предсказуемо, была создана красная материя, в свою очередь, породившая немало дискуссий об этичности ее использования и ее потенциальной опасности, как оружия неимоверной мощности. Красной материи, в сущности, являющейся концентрированной антиматерией, для аннигляции требовалась обычная материя, превышающая ее по массе в миллион миллиардов раз. Антиматерия поглощала свое отражение с невообразимой скоростью, при этом происходил гравитационный коллапс. Они, наконец, могли создавать искусственные черные дыры. И мало кто знал, что Спока интересовал только один аспект новообразованной сингулярности – темпоральная волна, направленная вовнутрь, возникающая одновременно с гравитационной, способная переместить его и корабль на несколько десятков лет назад.
Всегда существовал шанс ошибиться. Не в том, что искусственная сингулярность спасет населенную планету от гибели, – что так и будет, Спок был уверен на стойкие девяносто восемь с долями процентов. Но сможет ли он переместиться в прошлое и найти капитана? В этом случае отрицательные проценты были критично высокими. Но он должен был попробовать. Если у него получится, тогда… тогда Джиму не придется умирать во второй раз…

…Ученые на Вулкане не торопились, теории годами оставались теориями. Согласия на эксперимент все не было. Корабль был почти готов, и Спок уже почти проработал все детали плана по похищению необходимой порции красной материи и угону «Медузы». Вулканская половина, к старости научившаяся иногда делать вид, будто не ведает, что творит земная, просто молчала, наблюдая за этим безумием, или же просто занималась нужными расчетами, когда появились необычные данные по Хобусу, звезде, находящейся на стадии перерождения в сверхновую и угрожающей ближайшей обитаемой системе, а возможно, и всей галактике. Теперь эксперимент был жизненно необходим, одобрен и поддержан и ВАН, и кем только не – кроме политиков. Закрутились сложные трехсторонние переговоры. Спок побывал на Ромулусе, пытаясь убедить Имперский совет в необходимости уступок. Сенаторы соглашались принять помощь, но только в форме красной материи, Вулкан отказывался предоставить новейшие научные разработки потенциальному военному противнику и настаивал на проведении операции самостоятельно, от Ромулуса требовалось только разрешение на пересечение Нейтральной Зоны. Спок вызвался осуществить доставку. Все вроде было решено, но Федерация щедро предложила шестьдесят кораблей для эвакуации Ромулуса, ромуланцы увидели за этим просчитанное вторжение, и все закрутилось снова. Пока представители Земли пытались доказать, что «Медуза» – это не бомба галактического масштаба, которую Федерация пытается пронести на территорию Ромуланской Империи, пока Ромулус направлял своих ученых к звезде и, наконец, дал согласие на совместную операцию по нейтрализации галактической угрозы, Вулкан пришел к мнению, что детали совместной операции требуют дополнительных уточнений. Какими бы вежливыми ни были формулировки, это звучало почти как отказ. Спок не мог ждать дольше. Воспользовавшись содействием ученых, занятых этим проектом, он покинул Вулкан на «Медузе», нарушив закон и ставя точку в обсуждениях. Молчание в эфире продолжалось не больше двадцати минут, просчитав все имеющиеся возможности и учтя нестабильную психику гибрида с поправкой на его земные корни, проще говоря, земную предрасположенность к суициду, помноженную на вулканскую упертость, Вулканский совет пришел к мнению, что лучше официально подтвердить полномочия посла Спока….

Казалось, сумасшедшее солнце пытается дотянуться до корабля протуберанцами. «Медуза» скользила между взрывающимися потоками плазмы, пытаясь еще ближе подобраться к фотосфере звезды. Спок не волновался. Действия были отработаны до автоматизма. Неожиданно снова ожил внешний экран. Вызов. Он кинул беглый взгляд на скачущие колонки показаний сенсоров. Стоит поторопиться… С экрана смотрело незнакомое лицо, разлинованное ромуланскими клановыми татуировками. Динамики наполнились шумом и искажениями, хотя компьютер изо всех сил старался вычленить голос. Незнакомец что-то говорил о личной ответственности посла Спока, о смерти и о Ромулусе, о проклятом эксперименте и сумасшедших ученых…

На первый удар Спок не успел отреагировать, вводя коды доступа к хранилищу с красной материей. Взвыли предупреждающие системы компьютера, корабль дернулся, автоматически уклоняясь. Скомпенсированная камера в центре осталась неподвижной, а вулканца изрядно тряхнуло в кресле пилота.
– Повреждения четырнадцать процентов. Время восстановления щита – сорок секунд, – мягко проговорил компьютер. Тот же голос, что и на «Энтерпрайз» больше сотни лет назад. Глупая сентиментальность.
Датчики на обзорном экране показывали еще две торпеды, приближающиеся к кораблю. Спок перехватил ручное управление, включая систему агрессивной защиты и посылая встречные заряды к торпедам. Если он не успеет, если «Медуза» взорвется слишком далеко от Хобуса, все будет напрасно. Действовать нужно было немедленно, транспортный луч доставит каплю красной материи к звезде, реакция начнется не в том месте, где программировал компьютер, это сдвинет горизонт событий, но не больше, чем на 20 тысяч километров. А он проследит, чтобы огонь со странного ромуланского корабля не добрался до «посылки». В любом случае, ему не уйти.
Нет времени просчитывать эффект новой темпоральной волны. У него не получится прорваться в прошлое, туда, где запертый во временной аномалии его капитан еще жив… Если бы звезда не сошла с ума так не вовремя! Если бы не появился этот чертов корабль! «Джим, я не приду… Прости меня».
Сто восемьдесят семь – это много даже для вулканцев. В тридцать пять было гораздо проще справляться с собой, когда неожиданно сердце сжимала боль. Нужды большинства… опять и снова.

– Ты заплатишь за свою ложь!.. – прохрипел динамик.
Спок включил обратную связь.
– До взрыва восемнадцать секунд. Убирайтесь отсюда!

– Капитан, федералы передают приказ своим выжившим судам убираться из зоны. Они готовы взорвать свою проклятую игрушку.
Его помощник. Бесконечная верность. Боль, прячущаяся под суровостью. Еще один, потерявший друзей, близких, целый мир... Эти люди и корабль – все, что у него осталось от прежнего мира.
– Капитан, уходим?
– Нет!
Он сам не знал, чего ждет. Ему принимать решение, умереть, разделить судьбу потерянного дома, или стать кем-то другим, нежели он был до этого дня. Проклятая Федерация! Ромулус всегда был костью у нее в горле. Как удачно катаклизм разрешил все проблемы федералов! Они могли помочь, но тянули до последнего. И эти вулканцы с видом превосходства над всеми расами хотели выйти на сцену в последний момент и сыграть роль спасителей вселенского масштаба…
– Капитан?
– Нет, я сказал!
От его крика помощник отступил на шаг и, когда заговорил, почтительно опустил голову.
– Вулканский корабль в радиусе радаров. Тот самый, научный.
– Экран.
Неро уставился на белую точку на черном экране. Да, она, «Медуза».
– Открытый канал с кораблем.
Вулканец не отзывался, и на требование сдаться не отреагировал. Слишком горд, чтобы заметить их присутствие. Неро закричал, боль выплеснулась черным мутным нелогичным потоком. Он почти не думал, вцепившись в край панели и выплевывая слова в пустой экран. Он просто хотел это высказать. И получить чужой корабль. И взглянуть в глаза человека, так обманувшего его надежды. Он не позволит спастись Вулкану, в то время как его мир уничтожен, он не позволит использовать эту чертову красную материю на Хобусе, чтобы устранить угрозу остальным системам. Ромулус умер. Остальные разделят его судьбу.
– Если ты не исполнишь мои требования, я взорву тебя. Даже если то, что ты везешь, способно разнести полвселенной, я это сделаю. Слышишь? Ты несешь личную ответственность! Ты обещал спасти их и не спас. Я вырву твое сердце. Я по капле буду сцеживать твою кровь, пока твои вены не иссохнут, как ваша планета. Ты слышал меня? Я заставлю тебя слушать!
Он до отказа вдавил кнопку, отправляющую торпеды к юркой «Медузе».
– Я заставлю тебя заплатить за твою ложь!
Еще две сорвались с одного из щупалец «Нарады», и, наконец, экран ожил. Старик выглядел сосредоточенным и усталым.
– До взрыва восемнадцать секунд. Убирайтесь отсюда!
– Тебе не сбежать!
–Уходите. Немедленно. У вас еще есть шанс спастись, – быстро проговорил вулканец и отключил связь. Нерон вцепился в приборную панель, неверяще глядя в пустой экран. Он не успел предотвратить… И это все? Старик не узнал его? Не заметил, что в него стреляют?
– Капитан, уходим? – в голосе помощника слышалась надежда.
– Взорвите его! – приказ не оставлял времени на вопросы.
– Десять секунд!
– Держите лучом!
– Ускользает.
– Бей из всех!
На расстоянии нескольких тысяч километров материя пришла в движение, закрутилась в огненный смерч и провалилась в крохотную точку. За секунду точка выросла до огромной зияющей пасти, втягивающей в себя все вокруг. Вулканский корабль сбил еще одну торпеду и рванул прямо в центр рождающейся сингулярности.
– Что он делает?
– Нас затягивает!
– Щиты на полную мощность!
Дикий, разрывающий барабанные перепонки визг-скрежет… Темнота. Безвременье.

Страх и ненависть, питающие друг друга. Крутятся, как две сплетающиеся змеи, как цепочка ДНК, как…
Нерон открывает глаза и видит перед собой на обзорном экране корабль Федерации, стандартная тарелка с одной гондолой и одним дефлектором – старье, у них даже фазеров нет, только фазерные пушки, которым место в музее. В другое время он бы позволил им сбежать, но сейчас от одного слова «Федерация» у него темнеет перед глазами, и приказ атаковать срывается раньше, чем он успевает рассмотреть будущую жертву.
Потом приходят мысли – странные – появляется знание, что что-то не так с этим кораблем. Знакомое название «Кельвин» – откуда он помнит его? Что-то с ним связано… Но, главное, нужно найти Спока. Предателя, сбежавшего от возмездия. Того самого, который…
Торпеды рвут обшивку вражеского корабля, несколько точных ударов, и тот практически мертв. Мертвый корабль в мертвой пустоте космоса.
Он коротко приказывает прекратить огонь. Помощник связывается с «Кельвином». «Пусть капитан прибудет на корабль для обсуждения условий прекращения огня».
Федерал, землянин, полон тщательно скрываемого страха, но ведет себя соответственно рангу.
– Знаком ли вам этот корабль?– Эйэл говорит вместо Нерона, указывая на голографическую миниатюрную модель.
Землянин недоумевает. Попытки понять, что происходит, ясно написаны на его лице.
– Известно ли вам местонахождение посла Спока?
Голограмма крутится почти под носом у капитана «Кельвина». Он смотрит странно, переводит взгляд с помощника на Нерона, затем вглядывается в голограмму, снова смотрит на врагов.
– Я не знаю, кто такой посол Спок, но тип, которого вы мне показываете, стоит у вас за спиной.
Неро резко оборачивается. Спок действительно там, стоит, сложив за спиной руки, и смотрит на них с какой-то усталой обреченностью во взгляде.

Он ничего не успел подсчитать за оставшиеся секунды. Мир вытянулся и схлопнулся вместе с ним, а потом точно так же все вернулось на свои места, только с другими звездами на экране. Через доли секунды ожил и компьютер, оповестив о сбое всех систем и переходе в аварийный режим. Позади бушевал космический шторм, впереди… впереди огромным смертоносным чудовищем висел ромуланский шахтерский корабль, тот самый, что преследовал его буквально несколько секунд назад. Низким звуком шел прерывистый аварийный сигнал. Корабль не слушался, компьютер перегружал базы и не отвечал на запросы. Экран связи ожил, и все то же покрытое татуировками лицо появилось перед вулканцем.
– С возвращением, посол Спок. Мы вас заждались, – улыбка, сопровождающая эту фразу, не сулила ничего хорошего.

Встречающая его делегация ромуланцев выглядела устрашающе. Он был готов к смерти, насколько к ней вообще можно быть готовым. Но, похоже, от него хотели другого.
– На колени, предатель!
Это его устраивало. В ушах, не преставая, вопила сигнализация, зрение туманилось, а на ногах он умудрялся держаться исключительно силой гордости, – как вообще удалось выйти из корабля, он не помнил. Похоже, короткое путешествие в недрах черной дыры перегрузило его организм, как и бортовой компьютер. Сил на то, чтобы вымолвить хоть слово, не было, но нужно было узнать, где они и когда. Какой бы отчаянной ни казалась ситуация, но крохотная надежда все еще грела сердце. Они в прошлом? Джим…
Огни ангара стали гаснуть, а пол поворачиваться вокруг оси. Спок уже ничего не видел, только почувствовал, как кто-то ухватил его за плечо, не давая упасть.
– Он нужен живым! – в чужом голосе почти слышалась истерика.

Когда посол стал заваливаться на бок, теряя сознание, Нерона с головой накрыла паника. Будто с потерей этого существа, как и он, принадлежащего другой вселенной, все в мире потеряет смысл, все его тщательно продуманные планы полетят в бездну. Поэтому он рванулся вперед, поддержал бесчувственное тело, кидая направо и налево короткие приказы.
Двадцать пять лет в клингонской тюрьме он мысленно составлял список: поименный и попланетный. И вулканский посол стоял в списке первым. Остальные – абстрактные Федерация, вулканцы, земляне. Ни одного конкретного имени, чья боль могла бы уменьшить его собственную. Гибель, которую он готовил для враждебных миров, была во славу Ромулуса. И только Спок был частью личной мести, только его хотелось увидеть сломленным. Сломленным, но не мертвым. Этот человек был нитью, связывающей с прошлым, свидетелем, обвиняемым – он имел значение. Единственный из существующих в этом мире врагов, он знал, что хаос, который Нерон собирается посеять, только возмездие, а не прихоть сумасшедшего ромуланца. Он всего лишь платит долги. Хотя проценты на этом счете наросли с пугающей быстротой.

– Что ты от меня хочешь?
– Чтобы ты перепрограммировал свой корабль, Спок. Для начала.
– Ты же знаешь, что я этого не сделаю, – голос у посла скрипел, словно в горло насыпали песок.
– Значит, я придумаю что-нибудь другое. – Нерон склонился над лежащим на кушетке вулканцем. – Даже если я не смогу воспользоваться твоим кораблем, ничто не помешает мне по назначению применить внушительные запасы красной материи. Догадаешься, как?
Он провел пальцами по лбу Спока, выравнивая сбившуюся челку и, не видя понимания в глазах, продолжил.
– Где же твоя сообразительность? Ты уничтожил мой мир, теперь моя очередь. Да, ты понял, Вулкан… – он удовлетворенно кивнул.
– Послушай, я сожалею о гибели твоей планеты. Это величайшая несправедливость судьбы и тяжелое горе. Я ошибся с расчетами…
– Да, удобная ошибка. Но больше никаких ошибок. Нет планеты – нет проблемы. А тебе в полной мере придется прочувствовать, что это такое, когда твой дом превращается в прах, – он наклонился еще ближе и прошептал почти в самое ухо. – Ты потеряешь всех близких, но худшее, ты будешь знать, что ты сам… виноват… в их… гибели.
Спок вздрогнул, что-то холодное коснулось открытой кожи на шее, чуть выше, чем заканчивался свитер. Щелчок, короткая боль, как от ожога, и все.
– Я буду всегда знать, где ты.
– Значит, ты не собираешься убивать меня?
Он попытался мысленно просчитать свои шансы повлиять на происходящее, и шансы эти были неимоверно малы.
– Нет. Смерть – это слишком легко. Быстро. Ты будешь жить так долго, как выдержит твое старое сердце. Каково это, жить с вечным чувством вины? С неисчезающей болью? Я могу тебе многое рассказать, старик… Я ждал тебя двадцать пять лет, я знаю, что такое жить с болью…
Спок закрыл глаза. Джим… Нет, ему не нужны рассказы других. Он сам знает, на что похожа эта ноша.
– Ждал двадцать пять лет… Какой сейчас год? – спросил он, слегка двинувшись и оценивая степень прочности ремней, притягивающих его к кровати.
– А зачем тебе знать? – ромуланец прищурился. – В этом мире у тебя нет союзников, нет друзей, нет прошлого. Нет никого, кроме меня, старик.
– В таком случае я предпочел бы остаться совсем один.
– Скоро я исполню твое желание.

Теперь он знал, зачем уничтожает ЭТОТ корабль.
– Ты делаешь вид, что тебе все равно, но я знаю, я чувствую насколько не все равно.
Они пытаются удрать, на своих дырявых лодчонках надеются преодолеть бесконечную пустоту. В одном из этих шаттлов… ты знаешь.
Спок знает. Непонятно откуда, но знает, кто сейчас рождается в одной из этих хрупких посудин, маленький человек, еще не получивший собственного имени.
– Сбейте все! Чтобы ни один шаттл не ушел!
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что могу! И потому что есть вещи, к которым нельзя привыкнуть – когда умирают те, кого ты любишь!
Торпеды срываются, дробятся в полете, одним ударом сбивая два транспорта из трех. Ничего, запас торпед на «Нараде» неограничен. Неро выигрывает. Разломанные скорлупки шаттлов дрейфуют в пространстве, но кто-то на Кельвине бьется за каждый пытающийся вырваться транспорт, сбивая ракетами торпеды, и сколько бы смертоносного огня ни посылал ромуланский корабль, разрыв между ним и ускользнувшими шаттлами все больше и больше. Можно догнать в две секунды, но полумертвая тарелка «Кельвина» врезается в двигательный отсек, отвлекая, тормозя…

– Ты не узнал меня.
– Потом узнал, – старик не опускал взгляда, хотя в этом не было вызова. – Нерон. Я помню. 2371 год. Твой отец был хорошим человеком. И тогда у тебя не было татуировок на лице.
– Тогда я еще не похоронил родную планету с пятью миллиардами жителей. Я помню… Столько красивых слов об объединении. Ромуланцы и вулканцы должны жить в мире. Общие корни, общее будущее…
Неро откинулся в капитанском кресле. Это уже было когда-то, когда ему не было и двадцати, только тогда посол Спок сидел в одной из комнат его дома и беседовал с отцом, а он стоял в стороне и слушал их разговор. Теперь стоял Спок.
– Общее будущее, да, посол? Общее будущее – быть уничтоженными безумной сверхновой. Ты дважды предал нас, сперва в семьдесят первом, покинув Ромулус и оставив идеи единства, потом взорвав планету…
Вулканец покачал головой.
– Я сожалею о гибели планет. Это величайшая несправедливость судьбы и тяжелое горе. А идеи единства… я прожил на Ромулусе четыре года. Я собирался закончить жизнь под твоим солнцем, Неро. Но у меня были и другие долги в той вселенной.
– И ты предал нас…
– Я оставил дело объединения в надежных руках. Для изменения менталитета требуются десятки, если не сотни лет.
– Ты улетел с Ромулуса. Молчи. Я помню то время. Ты жил у нас. Короткий сеанс связи. Как звали того человека? Пикард? И ты ушел. Сперва из города. Один. А когда через несколько дней вернулся, простился со всеми. «Живите долго и процветайте»… еще целых шестнадцать лет. Целая вечность!
Он засмеялся, но звук выходил такой, словно железом водили по железу. Посол не смеялся.
– Я сделал выбор и не сожалел о нем, хотя знал, что всегда буду чувствовать вину перед ромуланцами.
– Знаешь, я беспокоился о тебе. Когда ты уходил, у тебя было такое лицо, будто тебе в горло влили расплавленный свинец. Очень необычное выражение для представителя твоей расы. Я просмотрел запись вызова. Вся эта история со смертью Джеймса Кирка на Веридиане 3. Ты отправился к Пикарду с просьбой увидеть это? Тебе понравилось смотреть, как умирал твой капитан?
Ресницы вулканца чуть дрогнули, но голос, когда он ответил, был совершенно ровным:
– Я сожалею о гибели твоей жены. Как ее звали?
Нерон сорвался с кресла, отшвыривая вулканца с такой силой, что тот пролетел несколько метров, прежде чем ударился о переборку и упал на пол. Ромуланец тут же оказался рядом.
– Не смей напоминать мне о ней, или…
Нерон застыл над Споком, который с трудом уселся у стены и вставать не собирался. Посол молчал, а ромуланец продолжил монолог.
– Спустя много лет я понял, уже в клингонской тюрьме, все, наконец, сложилось в голове: твой отъезд, новости, что посол Спок с головой ушел в науку, теории перемещения во времени, пусть доказанные только на бумаге, и после – гибель Ромулуса. Ты обменял почти пять миллиардов на попытку вернуться и исправить всего одну смерть!
– Поразительно! – вулканец поднял бровь в удивлении. – Цепочка прослежена верно, и такие неверные выводы.
Щелкнула крышка медальона, и в воздухе закружилась полупрозрачная голограмма: красивая женщина на большом сроке беременности.
– Ее звали Мандана, – Нерон смотрел на изображение с тоской и попытался коснуться пальцами света, по фигуре побежали искажения.
– S'ti th'laktra. Я горюю с тобой.
В этот раз в голосе Спока было искреннее участие.

«Нарада» несется между звезд. Коды получены, Земле не спастись. Эти земляне слишком полагаются на свою защитную систему. Глупцы. Им нечего противопоставить знаниям, принесенным из будущего, отстоящего почти на 150 лет. Еще немного, и этот рассадник космической заразы будет отправлен в небытие.
Неро идет неторопливо, легко перепрыгивая с платформы на платформу, и знает, что найдет старика там, где тот и должен быть: в небольшой камере в центральном отсеке.
Вулканец сидит на скамье и медитирует, сложив пальцы особым образом. Появление гостя вынуждает его выйти из транса.
– Ты реален, – сходу начинает Нерон. – Ты не можешь быть игрой воображения. Все это слишком реально.
– Я реален, – соглашается старый вулканец. – И ты тоже до безобразия реален.
– Что это за игра? Как ты это делаешь?
– Этот вопрос тебе лучше адресовать себе самому. Что ты хочешь?
– Убить тебя. Уничтожить Федерацию. Дать Ромулусу шанс стать тем, кем он никогда не станет, если вы продолжите существовать!
– Вот тебе и ответ.
– Не говори загадками!
– Я говорю прямым текстом. Только твои эмоции не дают тебе меня услышать.
– Ты скажешь мне, как это прекратить, если не хочешь, чтобы наши встречи регулярно заканчивались смертью… нет, не твоей, – он злорадно усмехается и делает знак сопровождающему. Тот буквально одной рукой вытаскивает из коридора и бросает под ноги вулканцу переломанное, окровавленное тело. Спок отшатывается, узнавая, на его лице отражается невыносимая боль. Он опускается рядом с трупом на пол и поворачивает к себе разбитое лицо юного Кирка, закрывает ему глаза. Нерон впитывает взглядом каждую подробность.
– Тебе лучше хорошо подготовить свою речь, – наконец говорит он и выходит из помещения.

Джим.
Теперь Спок точно знал, в каком году он находится. Время осело на плечах тяжеленным снежным сугробом, с тех пор как он заглянул в эти синие глаза. «Неужели мы когда-то были настолько юными?» Собственный возраст, казалось, удваивался, когда рядом шагала такая живая, такая молодая версия его Джима. Мысли о прошлом, о потерянном мешали думать о главном. Красной материи не должно быть в этой вселенной. То, что он видел несколько часов назад, когда осыпалась в никуда родная планета, не должно было повториться никогда. Нерон был прав, Спок винил себя. Боль тупым штырем засела в сердце, и не помогали никакие дыхательные упражнения. Он винил себя за все: что не смог помешать сумасшедшему ромуланцу захватить опасное оружие, что не смог предвидеть, просчитать последствия, что вообще вышел из корабля. Запустить механизм самоуничтожения… Хотя, при этом пострадал бы целый сектор пространства, о котором он ничего не знал. И он не мог предвидеть, что мстительность и горе доведут мальчишку-ромуланца до такого.

Юный Кирк отправился на «Энтерпрайз» завоевывать свое место в капитанском кресле. Пусть даже ценой нервного срыва у альтернативной версии Спока. А послу предстояло совершить одно маленькое безумное дело. Настолько безумное, что логика подсказывала даже не пытаться. Сердце говорило другое. Ему еще было, что терять. Пусть этот мир не был его – эта вселенная принадлежала нахальному мальчишке, которому еще предстоит стать легендой. И не важно, что у него голубые глаза вместо карих…
Нерон направлялся к Земле. Спок собирался на «Нараду».
Было очень непредусмотрительно со стороны ромуланца оставлять ему жизнь и даже относительную свободу. Конечно, тот не мог предвидеть, что на заброшенной Дельта Веге найдется годный к использованию для таких расстояний телепортатор.
Спок задумчиво смотрел на экран компьютера. Если он не ошибся, а вероятность ошибки составляет 16 и три сотых процента, то ему удастся телепортироваться рядом с «Медузой», ожидающей его в ангаре. Вырваться из «Нарады», увести свой корабль туда, где не будет опасности уничтожить жизни и устроить маленький апокалипсис в пустоте. «Нарада» останется необыкновенно мощным для 23 века кораблем, почти неуязвимым, но, по крайней мере, оружия, способного уничтожать цивилизации, у Неро больше не будет.
А с тем, что останется, Кирк справится. С помощью альтернативной версии Спока, конечно.
Рядом, недовольно бухча, Кинсер, помощник телепортировавшегося с Джимом Скотти, протирал стол. Похоже, первый раз за полгода.
Спок в который раз про себя удивился, насколько причудлива бывает судьба. Вселенная, сбитая с нормального хода посторонним вмешательством, словно пыталась вернуть все на свои места, сводя тех, кому предстояло быть вместе.
Что ж, значит, «Нарада». В куче хлама даже удалось найти фазер с почти полным картриджем. Вот уж чего он не держал в руках почти четверть века.
– Отправишь меня? – спросил он у создания.
Кинсер молча кивнул, хотя в черных глазах стало еще больше тоски.
– Он за тобой вернется, – уверил посол. – Монтгомери Скотт никогда не бросает друзей.
Инопланетянин кивнул еще раз, уже увереннее.
Потекла энергия, силовые линии начали перенос, а Спок будто видел перед собой лицо своего капитана, слышал радостное, почти светящееся. «Поднимай меня, Скотти!»

Как сказал инженер? Как попасть пулей в летящую пулю? Скорее фотоном в фотон.
«Медуза» стояла там, где он ее оставил, открытая любому, не получившая никаких других приказов от посла Спока и не обратившая внимания на попытки ромуланцев заставить ее сотрудничать. В ангаре никого не было, и Спок через десять секунд оказался перед панелью управления.
– Убрать трап. Блокировка дверей. Предполетная готовность.
– Исполнено. Все системы работают нормально. Сенсоры фиксируют, что корабль-перевозчик находится в варпе. Напоминаю, что взлет невозможен, пока корабль не окажется в нормальном пространстве, – мягко проговорил компьютер. Тут же замигал сигнал связи.
– Спок, ты решил вернуться? И думал, я об этом не узнаю! Я же говорил, что всегда буду видеть, где ты. Ты фонишь на полгалактики.
По лицу Нерона нельзя было понять, что он чувствует.
– Мы не выйдем из варпа, пока ты не выйдешь из корабля. Я с удовольствием послушаю твой рассказ о том, как тебе понравилось представление…
– Меня устроит такой сценарий, – негромко ответил Спок. Пальцы скакали по сенсорным клавишам, переписывая программу, будто их было не десять, а двадцать.
– Ты желаешь поделиться впечатлениями? – удивился Неро.
– Нет, меня устраивает «Нарада», зависшая в вечном варпе.
– Кое-кого такой сценарий не порадует.
Камера двинулась, и в кадр попало лицо человека, знакомое лицо.
– Знаешь его? Капитан Пайк. Одиннадцать лет совместной службы, да? У меня хорошая память. У тебя минута на размышление, поверь, тебе не захочется смотреть на то, что от него останется после.
Минута, потраченная с толком, может быть большим отрезком времени. Мысль о выборе занимала его меньше семи секунд, после чего работа с компьютером ускорилась. Через 58 секунд от начала отсчета он приказал спустить трап. Система извлечения красной материи была блокирована. Без его содействия для разблокировки понадобится… недостаточно данных для расчетов. В среднем по статистике не меньше месяца, если на «Нараде» не летит какой-нибудь компьютерный гений, но и в этом случае у них по крайней мере несколько дней. Так что, единственный способ использовать опасную субстанцию – взорвать корабль. Идея суицидальная, но вполне в духе сумасшедшего Нерона. Хотя, пока у него будет выбор, он, скорее всего, предпочтет попытаться справиться с компьютером.
На выходе его уже ждали. Почетный караул – в каждом из взглядов смертельная ненависть, не такая безумная, как у их командира, но плотная, ощутимая, не требующая телепатических навыков, чтобы быть распознанной.

– Он назвал вас Спок, – заметил Пайк, поворачивая голову в его сторону, когда их оставили одних.
– Совершенно верно, – откликнулся старый вулканец, не сильно желая давать разъяснения. Пайк, которого он знал, был другим, от этого шла совсем иная энергия, но при этом он оставался тем же человеком, другом, товарищем, близким, ради которого Спок однажды предстал перед военным трибуналом. Он надеялся, что этот человек сможет избежать судьбы своего двойника из другой вселенной.
– На Вулкане часто встречаются одинаковые имена?
– Довольно редко. Адмирал… хм, капитан, боюсь, я не могу дать вам информацию, в которой вы нуждаетесь. Единственное, что я знаю, что «Энтерпрайз» направлялась к остальным силам Звездного флота. Если, конечно, моя информация не устарела. Прошу вас, берегите силы, и ничего не говорите.
– Полагаете, мне они для чего-то понадобятся? – в этом Пайке сквозило неистребимое любопытство, не уничтоженное даже пытками. Спок искренне был рад увидеть старого друга, жаль, что при столь печальных обстоятельствах.
– Я полагаю, что необходимо бороться до конца, и вы всегда придерживались этого правила, – негромко сказал он.
Капитан принял сказанное к сведению и ничего не ответил. Удачно. На платформе появился Нерон.
– Не надо было отпускать тебя с корабля… Надо было убить тебя. Ты всерьез рассчитывал увести корабль?
– Мои шансы были вполне высоки, чтобы попытаться, – подтвердил Спок.
– Ты слишком быстро сдался.
– На корабле, оснащенном плазменным буром десятого поколения, наверняка нашлись бы инструменты, чтобы вскрыть обшивку моего корабля. Вы не вышли бы из варпа, я не мог просто улететь, а сражение внутри ангара могло привести к катастрофе и, как следствие, уничтожению произвольной части пространства. Я не играю в азартные игры, Неро. Я проиграл, и я умею признавать поражение.
Нерон внимательно изучал его лицо. Да, вулканцы не лгут, всего лишь недоговаривают. Но что именно осталось несказанным в этот раз?
– Как ты смог переместиться?
– Заброшенная база Звездного флота на Дельта Веге. В нашей вселенной она была. У эдейтической памяти есть свои преимущества, тебе это самому известно. Я перенастроил местный транспортатор.
– Ты слишком охотно идешь на сотрудничество, – Неро задумался.
– Капитан Пайк не в том состоянии, чтобы ты тревожил его еще больше, пытаясь повлиять на меня. Я всего лишь предотвращаю вероятный и абсолютно ненужный вред, который ты можешь нанести этому землянину. Это логично.
– Я мог бы пытать тебя.
– Не менее логично, что я пытаюсь этого избежать.
– Претор, мы в расчетной точке. Система защиты Земли дезактивирована.
– Готовьте бур, – Нерон резко поднялся и вышел следом за помощником.
Спок закрыл глаза. О сложностях с красной материей ромуланец узнает непосредственно в момент, когда захочет повторить на Земле историю с Вулканом. Пробной проверки ему не провести, даже если подобная мысль посетила его голову. Вулканец надеялся, что небольшой отсрочки будет достаточно, чтобы силы Федерации организовались. Или, возможно… Но надежда не была его сильной стороной.

… – Кирк? Что ты здесь делаешь?
– Исполняю ваш приказ, сэр.
Глаза у Кирка стали почти в пол-лица, когда он увидел Спока.
– А вы что здесь делаете? Вы же сказали?..
Впрочем, времени на расспросы не было. Освободив и вулканца, Кирк затараторил в коммуникатор, поддерживая не стоящего на ногах Пайка:
– Забирайте нас. Со мной двое. Живо, живо, живо!..

–… Я гений! Нет, ну скажите, я чертов гений! – довольный Монтгомери Скотт крутился в кресле перед транспортаторным падом. – Забрать четверых из разных точек…
К Пайку уже летел доктор Маккой с командой, буквально ловя падающего командира. Оставшиеся на платформе трое переглянулись. Повисло напряженное молчание.
– Не время, – отрезал Кирк, срываясь на быстрый шаг. Оба Спока синхронно кивнули, следуя за ним.

***
– Уничтожьте его!
– Но, сэр, красная материя может сдетонировать…
– Мне наплевать! Я хочу, чтоб он умер! Огонь! – он сам кинулся к консоли управления, отшвырнул стоящего на дороге члена экипажа и принялся наводить прицел на мечущийся на экране корабль.
«Медуза» не собиралась уходить с встречного курса, рискуя быть уничтоженной в ближайшие секунды. Нерону действительно было наплевать сейчас на то, что, взрывая корабль посла, он лишается мощнейшего оружия. Только одна мысль билась в мозгу: уничтожить, стереть, лишить жизни, чтобы не осталось ни следа, выжечь, чтобы не осталось даже воспоминания.
«Энтерпрайз», чертов живучий корабль, вывалился из пустоты, немедленно открывая огонь. Если бы на «Нараде» не хватало запасов торпед, Нерон мог был испепелить ненавистных землян одной только своей яростью. Вся картина того, что последует, посекундно промелькнула перед его мысленным взором. Он ничего не мог сделать! Ему нужна была вторая попытка, вернуться к началу, уничтожить «Энтерпрайз» еще при первой встрече вместе с чертовым молодым Споком, вместе с мальчишкой Кирком, который…
Предупреждающие сигналы сливались в одну аварийную тревогу. «Опасность, вероятность столкновения!», «Опасность, разгерметизация, отсеки со сто четырнадцатого по сто двадцать третий, со сто пятьдесят седьмого по сто шестьдесят девятый», «Опасность, мощность щита сорок пять процентов, сорок три…», «Осуществлен телепортационный перенос с корабля»… Сигнал-маячок, показывающий местоположение посла, тревожно мигал, на экране мелькали цифры. Секунда – и корабль сотряс мощный взрыв. На уровне сто двадцатой секции начала раскручиваться новорожденная сингулярность.
«Нарада» закрывала отсек за отсеком, спасая главное, команда, вернее, то, что от нее осталось, пыталась убежать от взрывов. Огромный корабль – километры платформ, хранилищ, дополнительных реакторов, сложное бурильное оборудование, уровни, набитые системами жизнеобеспечения, – все рушилось, осыпалось, как плохо собранный конструктор. Остатки мощности уходили на попытки вырваться из гравитационного колодца, щиты отключались один за другим. Когда разрушение дойдет до реакторов…
По крайней мере, он уйдет не один. Младший Спок уже…
– Вызов с «Энтерпрайз».
– Это капитан Джеймс Т. Кирк. Вы в опасности…
Нерон не верил своим глазам. Перед экраном стояли двое, те двое, которые должны были быть мертвы, но в этой ненормальной вселенной они как-то выжили и умудрились вернуться на свой корабль. Вспышка – чуть в глубине Нерон увидел третьего, который просто стоял и смотрел, не вмешиваясь.
Принять помощь? Глупцы! Высокомерные идиоты!
Нерон метнулся к другому компьютеру, оскаливаясь в дикой усмешке. Нет, он не допустит, чтобы все закончилось так.
– Вы думаете, вы победили? – секундное дело загрузить данные с маячка в компьютер, меньше секунды – вдавить кнопку подачи энергии. Какие, должно быть, у них сейчас лица, когда прямо на мостике старый вулканец дематериализуется у них на глазах! Ненормальная ослепляющая радость бурлила внутри. Сохранить только двадцать начальных секций, перестать бороться с притяжением, усилить щиты, снова пройти через червоточину…
– Спок, ты думал, я так просто тебя отпущу?

– Прекратить огонь! – Кирк вцепился мертвой хваткой в ручки капитанского кресла и посмотрел на замершего вулканца. Спок-старший только что исчез в сиянии переноса, под громкий выдох заметившей происходящее первой Ухуры. Джим только успел встретиться со стариком взглядом, Спок- младший только дернулся что-то вводить в компьютер, пытаясь предотвратить телепортацию, как тот пропал. Каким образом?
– Я не знаю, – ответил Спок на вопрос, который даже не был сформулирован.
На экране «Нарада» изо всех сил боролась, чтобы не потонуть в гравитационном водовороте.
Ожил экран. Нерон выглядел ненормально счастливым для человека, который, более чем вероятно, умрет в ближайшие несколько минут. Рядом с ним стоял старый Спок, прямой, как палка, и тоже вглядывался в экран.
– Мы предлагали свою помощь, – начал Кирк.
– Мне не нужна ваша помощь. Я лучше десять тысяч раз увижу, как погибает Ромулус… – заговорил ромуланец и вдруг обмяк в кресле, потеряв сознание.
– Джим, – вулканец склонился к экрану, – есть только одно логическое решение проблемы. Ты же не хочешь, чтобы «Нарада» появилась еще в каком-нибудь мире, разрушая чьи-то судьбы, разрывая временную линию. Ты знаешь, что должен сделать.
– Я не могу!
– Ты капитан.
– Я НЕ МОГУ!
– Спок… обратный перенос не получится. Ты не вскроешь их систему, она блокирована, – посол смотрел на молодого вулканца, застывшего над своим компьютером, – делайте, что нужно, и уходите. Быстро.
Он оглянулся, видя что-то за пределами камеры обзора.
– Живите и процветайте!
Экран дернулся, и связь была прервана.
– Огонь из всех фазеров!
– Есть, капитан…
«Нарада» крошилась и сыпалась в черную дыру, пока последний обломок не исчез в пустоте.

Несколько часов спустя, когда все на «Энтерпрайз» окончательно поверили, что они выжили, что кошмар закончился, Кирк нашел Спока стоящим в одиночестве на обзорной палубе.
Смотреть ему в глаза не было сил.
– Я хотел сказать, что… сожалею. Обо всем. Я не рассказал, не мог… А теперь… Спок, я не хочу, чтобы из-за того, что произошло, ты решил, что я…
Вулканец повернулся к нему и внимательно посмотрел на Джима.
– Капитан, вы все сделали правильно. Я… восхищаюсь вашей силой воли и лидерскими качествами.
Кирк опешил. Он ожидал встретить многометровую стену отчуждения, нежелание идти на контакт, вулканскую надменность, неизвестно какие эмоции скрывающую под собой, но никак не понимание и приятие.
– Возможно, позже я попрошу вас рассказать мне… или показать, – продолжил Спок, – я буду очень благодарен…
– Э… ну… Сработаемся, – Кирк улыбнулся, хлопнул его по плечу и зашагал к лифту.

В нескольких сотнях световых лет от клингонской зоны, в малоизученном отрезке пространства, славящемся аномалиями, плыло облако странных осколков. Искореженные куски железа, порванные кабели, мусор… «Нарада», или то, что от нее осталось, дрейфовала среди собственных обломков. Из практически двухсот секций целыми были в лучшем случае пятнадцать, но система жизнеобеспечения функционировала. Компьютеры сбоили, проводка искрила, несколько платформ были недостижимы, но корабль все еще жил.
Спок возился у компьютерного терминала, пытаясь реанимировать незнакомую технику. Из шести переживших переход трое умерло от ран, четвертый лежал в импровизированном лазарете, пятый исчез вместе с единственным работоспособным шаттлом, чуть не уничтожив остатки «Нарады» при вылете.
Шансы, что корабль снова сможет куда-то лететь, были невысоки. И все же они были. А Спок точно знал, куда хочет отправиться…

Холодное бешенство кипит внутри. Он не понимает, не способен понять.
– Ты не убил меня.
– Это очевидно.
– Почему?
– Что хорошего в еще одной смерти? Утоление жажды мести? Я не испытываю ее. Только скорбь. По ушедшим. И по тебе тоже.
– И по тем, кто умер из-за тебя на Ромулусе?
– И по ним тоже. Даже если в этом нет моей прямой вины.
– Есть! Федеральные ублюдки, вы просто решили избавиться от угрозы, исходящей от моего народа.
– Ты сам в это веришь? – старик смотрит на него, как на ляпнувшего глупость ребенка.
– Если бы не твои обещания, она пыталась бы спастись, она воспользовалась бы любым шаттлом, покидающим планету…
– Мы рассчитывали на несколько дней. Пытались просчитать непредсказуемое и ошиблись. Эвакуация была объявлена слишком поздно. Ты можешь представить, что такое – эвакуировать четыре с половиной миллиарда? Я скорблю вместе с тобой. Но этого уже не исправить.
Космос за обзорным экраном горит миллиардами звезд.
– Это идиотический вулканский пацифизм?
– Называй, как тебе угодно, – Спок подходит к экрану, касается ладонью пластика, закрывает глаза.
– Это то самое место? Куда ты так хотел добраться?
– Нексус. Здесь есть все, чтобы сделать любого счастливым. Вопрос только, что для тебя счастье. Я предполагал, что здесь ты обретешь дом и все, что потерял. Но, вероятно, двадцать пять лет ожидания слишком многое сожгли в твоей душе.
– Дом, – Нерон горько усмехается. – Мой дом сгорел в огне сверхновой. Я видел это своими глазами. И ты хотел всучить мне подделку?
– Здесь все реально. И все можно переиграть. Но ты предпочитаешь переигрывать сценарии своей мести. Я не способен это понять.
– А ты? Зачем ты здесь? Или у тебя нет своих желаний?
– Ты хочешь, чтобы я был здесь, и это происходит. Я останусь – возможно, до самого момента, когда Нексус перестанет существовать в физической вселенной. Не представляю, что тогда с нами всеми станет. Но это не важно. У Вечности нет конца.
– Ты не договариваешь, лживый вулканец.
– Звучит как оксюморон. Я… – Спок смотрит на звезды, помигивающие за стеклом большого иллюминатора. – Я пришел забрать друга.
– Тогда почему ты этого не сделал?
Спок разворачивается, заложив руки за спину, так что кажется, будто они заканчиваются локтями, и смотрит странно, в глазах словно мелькают искры веселья.
– А кто тебе сказал, что я этого не сделал?
Картина за иллюминатором меняется на вид из окна. За холмом садится солнце. Вокруг дома, где они вдруг оказываются, – сад, невдалеке конюшня, еще дальше виднеется лес и кусочек реки. На дороге стоит человек и чего-то ждет. Если присмотреться, то видно, что у него остроконечные уши. Если присмотреться еще пристальнее, то понятно, что это Спок.
Ромуланец встает из кресла и подходит ближе к стеклу.
Из леса выходит другой человек, в смешной шляпе, с сумкой, перекинутой через плечо, у его ног резвится собака, заливисто лает, нарезает круги вокруг, бешено вращая хвостом. Человек – тот самый, которого Нерон видел на фотографиях в энциклопедических файлах Звездного флота, улыбчивый, светлый, давно не мальчишка, но искрящий энергией, как варповый двигатель. Он идет ровно, потом чуть замедляет шаг, заметив гостя, затем срывается с места, из-за толстого стекла не слышно, что именно он кричит…
– Они ушли. Мы ушли, – поправляется вулканец, и на его губах появляется улыбка, это так красиво и так непривычно, что Неро вздрагивает. – Нексус – уникальное место. Отсюда мало кто хочет уйти. Но мне удалось убедить Джима…
– Ты реальный! – взрывается ромуланец, разворачиваясь и вцепляясь в плечо Спока. – И ты не часть этого чертового пейзажа, ты чувствуешь, я могу сделать тебе больно!
Спок смотрит на его руку и аккуратно отцепляет ее от своей вулканской хламиды.
– Именно это я и пытался тебе сказать. Я реальный. И все, кого ты захочешь увидеть рядом, будут реальными. Более чем реальными.
Вулканец выходит из комнаты, не закрыв за собой дверь. Нерон нервно опускается в кресло, смотрит вокруг. Он чувствует, как в голове все путается, окружающая идиллия вызывает злость и тошноту. Он опускает голову, закрывая лицо ладонями.
Мир вокруг туманится и тает. Меняется цвет неба, исчезают стены, совсем другие растения вьются под ногами, по десяткам узких ложбинок в земле журчит вода. Вдалеке мальчишка не старше пяти лет прыгает через ручейки и довольно смеется, когда промахивается и плюхается прямо в воду.
Нерон поднимает глаза, смотрит на ребенка, и лицо ромуланца искажается болью.
Все исчезает. За экраном проплывают куски кораблей Звездного флота, виднеется большая планета без океанов.
– Капитан, еще один корабль Федерации.
– Сбить его!
Это похоже на счастье.
– Огонь!