Пак честно отработал наказание. Шло время, его человеческая личина старела, работодатель с женой тоже, ученик взрослел и набирался опыта. Потом остались только они вдвоем. Затем – только Пак. У ученика появилась своя жизнь – человеческая, своя жена, свой ребенок, и в Паке больше не было нужды. Когда ученик умер, уже еле державшаяся человеческая оболочка прожила недолго. Двойственное наказание не исчезло с естественной смертью потомка Титании, не перекинулась на ее внучку, в которой магия если и была, то глубже, чем в дочери королевы Аваллона, Пак понял это, едва взглянув на новорожденную в далеком уже прошлом. А сейчас у нее самой ребенок, полностью человек, а ученик несколько дней, как похоронен.
И, несмотря на это, магия к нему не вернулась. Учить давно уже было некого, а личина подходила к концу своей естественной жизни.
Когда личина умерла, Паку удалось вернуться в свой настоящий облик. Будучи магическим созданием в принципе, этим возвратом он восполнил немного утраченную магию. Но наказание продолжало действовать – без магии, без возможности вернуться. Навеки изгнанник.
Гаргульи давно переселились на Авалон, найдя там безопасность и мир. Магические существа перестали посещать смертный мир, оставив его людям. Сбор давно завершился, а он все еще был здесь. Никому не нужный, незаметный, одинокий. Это было совершенно не весело. Казалось, с уходом магических существ ушли и последние ростки магии из смертного мира. По-крайней мере, Пак надеялся на это, когда понял, что люди его теперь даже не видят, не чувствуют, проходят мимо, как призрачное существо, не принадлежащее реальности. Их реальности.
А может магия Пака стала настолько слаба, что он был словно огарок свечи, едва тлеющим в лужице застывшего воска фитильком на дне глубокой тарелки. Кто такое заметит? Да, жизнь превратилась в унылую серость, которая давила все сильнее с того момента, когда Пак понял, что магия к нему не вернулась, хотя по его мнению была просто должна это сделать, ведь в изгнание не вкладывался смысл обезмагивания.
Или он так думал по наивности, или Оберон вложил в слова гораздо больше жестокости, чем казалось ранее. Возможно, ему теперь надо ждать, когда в потомке Титании, правнуке, праправнуке, через пятьдесят, через стопятьдесят лет, через когда-нибудь, проснется снова магическая сила, и тогда он сможет вернуть человеческий облик, чтоб остаться учителем по второму кругу, и время от времени снова иметь возможность пользовать магию, обучая потомка королевы. И так до следующего, снова переживая смерть оболочки, снова испытывать муки невозможность чувствовать магию...
Жестоко, очень жестоко для его преступления. Но с точки зрения Оберона.. так он хотя бы будет полезным в своей вечности вне Авалона. И занят благородным делом... время от времени.
Но этого не хотел Пак. Ни быть привязанным к генетическому авось потомков Титании, ни вообще быть в этом мире. Уже нет. А значит надо было изворачиваться.
Самым легким решением было вызвать Оберона и попросить у него прощения. Обдумав это, Пак отклонил мысль, как слабовольную. Оберон, со всем его эгоцентризмом, не был настолько жесток, скорее всего затянувшаяся «порка» была затянута намерена, и Оберон умышленно ждет, когда блудное Дитя само попросит вернуться. Даже если все можно закончить простым «Прости» и покаянным видом, Пак отказался от этой затеи, отложив как последнее средство. Проигрывать.. не хотелось.
Поэтому он стал искать другой способ вернуться. Добраться пешеходом до Аваллона, как когда-то сделали гаргульи, было невозможно – остров совершенно исчез из этого мира, Пак понял это, не просто осознав, а ощутив, что один в этом мире, когда вернул себе свой настоящий облик. Его действительно бросили.
Хилая магия не могла ничего создать, лишь поддерживала его существование, зато позволяла использовать магические предметы. Напитанные магией слова старинных книг, «заряженные» артефакты, которые лишь ждут небольшого магического пинка для своей активации – он мог использовать подобные вещи. А значит не полностью беспомощен. И, что более важно, после поисков он смог найти книгу с нужным заклинанием в ней. Заклинанием, что могло отправить его на Авалон.
И приготовления.. как раз завершились. Пак встал в начертанный круг, и, затаив вначале дыхание, стал размеренно читать заклинание, держа в руках массивный фолиант, с каждым словом все ярче пылали алым черные узорчатые буквы и следом за ними всколыхнулись ярким пламенем черты круга, захватывая стоящую в центре фигуру в алый водорот. Последнее слово проговорено, вспышка, и на месте остался лишь безжизненный круг. Пак исчез.