Нанеся на шею и запястья состав на основе феромонов, Эггман бойко зашагал в чащу джунглей, насвистывая легко узнаваемый мотивчик военного марша. Несмотря на то, что ученый разбирался, где и какие могут быть силки, обманки и ловушки, он двигался с осторожностью.

Небо темнело, и великолепные краски уходящего дня сменялись черным мраком. Прелесть погожей летней ночи и красота пейзажей под лунным светом более чем располагали дока к непринужденным непристойностям.

Эггман услышал писклявый сигнал детектора, прикрепленного к левому запястью. Это означало, что где-то неподалеку находился довольно крупный зверь, весом более пятидесяти килограмм. Под влиянием тепла все ближе подходившего зверя тональность писка начала медленно расти. Доктор отключил детектор. Охотничий инстинкт взял свое. Док глубоко дышал. Осторожно поднимал одну ногу, потом ставил ее крепко и устойчиво, и лишь тогда поднимал другую, оглядываясь вокруг.

Кусты напротив него зашуршали. Эггман увидел длинную подрагивающую морду, услышал фырканье. Но скорее всего пробивающийся запах человека ничего не значил для этого создания. Уставившись на длинные когтистые руки и хорошо развитые мускулы, рельефно выступающие под шерстью, Эггман нервно сглотнул, надеясь убедить себя, что предпочитает более утонченных на вид мужчин, похожих на ученых, и что его пугает наличие такой силы, размеров и мужественности. Тихо урча и сохраняя всяческую осторожность, Верхог подошел так быстро, как только осмелился.

Эггман принялся за дело, с ходу ринувшись в атаку. Решив, что нет никакого смысла ходить вокруг да около, когда имеешь дело с существом абсолютно естественным. Но первая попытка дока проникнуть в те места на теле юноши, где чужих рук не бывало, вызвала у несмышленыша удивление и замешательство. Пришлось ободрять Верхога взглядом, игриво ерошить ему шерсть и прибегать ко множеству других различных хитростей, чтобы он привык.

Вскоре Эггман заметил пламя в глазах юноши, которое, казалось, перекинулось на щеки стареющего ловеласа. Бывший Соник все больше попадал под воздействие второго по важности инстинкта, постепенно отдаваясь во власть порочного человека, возбуждающего его желания. Ловкие пальцы дока добрались до мягкой шерстки, в самом деле, чувствительнейшего паха. Все говорило о том, что вот-вот произойдет открытие, которое так интересовало и волновало Эггмана. И вот мужское обличие Верхога высвободилось наружу во всей красе и гордой вздыбленности возбуждения — нечто замечательное и необычное, что безмерно превосходило все ожидания усатого сластолюбца. Обделенный разумом, Верхог был несказанно богат сокровищами плоти.

И вот наш господин террорист расстегнул штаны, доставая и подергивая свой член, наклонился вперед и со знанием дела взял в рот чудеснейший образчик мужского достоинства, от чего его собственный пенис оказывается во всеоружии. Чуть погодя док покрыл член Верхога поцелуями, затем схватил его обеими руками и, совершенно обезумев от восторга, ввел себе в зад.

— Ты мне теперь милый, родной, — раздался сладострастный лепет усача.

И вот уже рык одного заглушался стонами другого. Восхищаясь содомовскими ласками, старый плут бился под мощными ударами, великолепно встречая их и отвечая встречными движениями.

Снова повернувшись к своему любовнику, Эггман пустил в ход все тонкости самого извращенного разврата. Игривые, легкие прикосновения сменялись ощупыванием, поцелуями, порой больше походящими на укусы, — и все лишь для того, чтобы член Верхога как можно быстрее вновь ринулся в битву. И так три раза кряду, ведь шкодливое создание только вошло в пору расцвета и торжества юности.

В конце концов, насыщенный и утомленный Эггман отошел к кустарнику, желая очистить свой зад от обильных возлияний, доставшихся на его долю. На доктора Эггмана уставилось существо, напоминающее небольшую красную собаку с зелеными крыльями.

— Этот со мной! — Подхватив Чипа на руки, Верхог промчался мимо, поднимая за собой ворох опавших листьев. — Сайонара! Милый мой, родной.