Гарри Поттер и Кошмары Будущего
Автор: S'TarKan - u/884184
Оригинал: Harry Potter and the Nightmares of the Futures Past - s/2636963
Перевод: Ficlate
Disclaimer S'TarKan'a: мир Гарри Поттера принадлежит Джоан Роулинг и различным издателям. Я не претендую на собственность; я просто играю в ее песочнице, обыгрывая идеи, рожденные моим разумом. Муза не оставляет меня в покое.
Disclaimer Ficlate: перевод выполнен на некоммерческой основе, копирование без указания автора перевода не допускается.
Пролог. Конец времен.
Гарри Поттер, тридцати лет от роду и последний выживший маг Ордена Феникса, часто заморгал, пытаясь восстановить зрение. Трель в ушах от взрыва и подслеповатость делали его практически беспомощным. Он протер глаза от слез, не обращая внимания на кружащийся вокруг мусор. «Я должен увидеть это» – подумал он,– «Я ждал так долго… Я должен сделать это». Он прищурился, заслоняя лицо дрожащей рукой.
Ошметки мяса, капли крови и крошево из песка продолжали оседать на землю, когда внезапно все стихло. Перед ним был дымящийся кратер диаметром около двадцати метров. Он задержал дыхание: «Это – конец?». В его глазах снова защипало, когда он увидел скрученную лужу вплавленной в центр кратера стали. Меч Гриффиндора выполнил свое предназначение, прервав, наконец, род Салазара Слизерина ценой собственного существования. Гарри почувствовал смутное осознание этого факта клинком.
«Та частица Годрика, которую он вложил в этот меч, наверное, теперь счастлива» – размышлял Гарри. – «Она выполнила свое предназначение, чтобы отправиться в следующее Великое Приключение, как любил говорить Альбус».
– Полагаю, теперь моя очередь, – вслух сказал Гарри. Окинув взглядом свое последнее поле битвы, он дезаппарировал.
Гарри аппарировал в разрушенный Большой Зал. Из проломленной крыши на расколотые плиты мерно капала вода. Дождь без остановки лил все эти дни, и Гарри задумывался, не было ли это последствием развернувшейся здесь битвы. Если сами небеса хотели смыть то, что произошло здесь так много лет назад, он не собирался возражать.
Между тем, стук капель о каменный пол действовал успокаивающе, словно бальзам на израненную горем душу. Гнев ушел, излившись без остатка в апокалиптической ярости, закончившей войну, и все, что сейчас ощущал Гарри – это холод и пустоту… как выгоревшее дотла здание. Как дом №12 на площади Грима.
Изможденный человек в оборванной и замаранной кровью мантии опустился на колени, не в силах сдерживать поток воспоминаний о счастливых моментах, пережитых в этом месте. Он растянулся на мокром полу, сотрясаясь от рыданий, пока тьма не поглотила его.
Гарри проснулся от холода и сырости, его била крупная дрожь. Он медленно поднялся на ноги, массируя отекшие пальцы. «Это было глупо» – подумал он, когда все его старые шрамы и незалеченные вовремя переломы начали ныть в такт его пульсу, – «Мне больше не двадцать лет, и, похоже, я буду чувствовать себя неважно весь день. Если кто-нибудь подстережет…»
Он оборвал себя на этой мысли. Война закончена. Он наконец-то убил этого ублюдка. Если бы у Тома оставались Пожиратели Смерти, он бы держал их при себе до самого конца, надеясь получить преимущество. Даже если кто-нибудь успел сбежать, Гарри помнил о выводах, к которым пришла Гермиона в своем исследовании Темной Метки – извращенного Заклятия Единства. С окончательной смертью носителя Главной Метки, остальные носители тоже умрут. Гарри полагал, что этот небольшой сюрприз держался в тайне от остальных Пожирателей.
Гарри глубоко вздохнул. Все было кончено, и он мог, наконец, расслабиться. Он взглянул вверх, где за расколотыми сводами потолка формировались штормовые тучи. Война закончилась, но цена оказалась слишком высокой. Он почувствовал, как руки сжимаются в кулаки, обгрызенные ногти вонзились в ладони. Слишком высокой…
Он стоял посреди обветренных стен: кое-где мелкие камушки расшатались и из-под них уже начал скользить песок. Изрядно потрепанное к тому времени Министерство отрядило несколько авроров, которые только и смогли, что вынести тела. У них не было даже возможности обсудить восстановление Замка, прежде чем их самих поглотила война.
Гарри сглотнул, немилосердно загоняя свою магию обратно. Какая-то дальняя часть его разума хотела потерять контроль, выплеснуть ярость, даже если это грозило обрушить остатки стен на его голову. «Я должен рассказать все Альбусу» – подумал он, отвлекая себя от горьких мыслей.
Он на автомате добрался до кабинета директора, отстраненно обогнув рухнувшую колонну и перепрыгнув дыру в полу. Дойдя до полуразрушенной горгульи, он положил свою руку на то, что осталось от ее лица, и прошептал: «Конец времен». Восстановленное им заклятие заставило горгулью, раскрошив собственный камень, отскочить в сторону. Гарри медленно поднялся по ступенькам.
Кабинет директора до сих пор выглядел разрушенным. Каменные стены были покрыты сажей и копотью, а от фурнитуры остался только пепел. Гарри вспомнил, как Гермиона скривилась, увидев пепел, в который превратились бесценные тома. Конечно, к тому времени они были не в силах что-либо выговорить, но такая реакция была в духе Рона: он подшучивал над ней по этому поводу, начиная с их первого курса. Это воспоминание вновь всколыхнуло пережитые чувства, и комок застрял в его горле, когда другие мысли не заставили себя ждать.
– Гарри? – голос директора вывел его из ступора.
Он благодарно кивнул:
– Я вернулся, Альбус.
Лицо на портрете улыбнулось, но брови оставались нахмуренными над глазами, искорки из которых исчезли много лет назад. Тот угол, где располагался потрет Дамблдора, был единственным местом, которое не затронул огонь. Том Риддл воздвиг магический щит, чтобы защитить волшебный потрет, когда он пришел сюда тринадцать лет назад. Он хотел поговорить с единственным оставшимся рудиментом своего бывшего учителя, чтобы позлорадствовать над тем, как они так и не смогли распознать крестраж в Сортировочной Шляпе, как частица его души охранялась магическим разумом, созданным Годриком Гриффиндором.
– Твой план сработал?
Гарри медленно кивнул, борясь с воспоминаниями. Когда сработала тихая сигнализация, установленная на Кубок Хельги Хаффлпафф, Вольдеморт быстро проверил тайники, где хранились другие крестражи. Обнаружив, что большая часть из них пропала, он собрал свои войска и отправил их на штурм Хогвартса, чтобы забрать осколок своей души, спрятанный в кабинете директора. Пока Гарри, Рон и Гермиона тихонько обыскивали Малый Хэнглтон, их школа была сожжена и разрушена. Первым сигналом, пришедшим только к концу, послужили непомерные радость и облегчение, которые смели окклюментные барьеры Гарри так, будто их не было там вовсе… К тому времени, было уже слишком поздно.
Выживших в Бойне при Хогвартсе было так мало, что историю произошедшего пришлось составлять, основываясь на расположении трупов, а также том немногом, что смогли поведать им призраки. Невилл Лонгботтом, возглавивший АД после того, как Гарри и его друзья ушли, повел студентов во двор, чтобы помочь учителям отстоять школу. Судя по количеству поверженных Пожирателей Смерти, им это удалось. В конце концов, сам Вольдеморт вступил в битву и обрушил внешние стены при помощи ужасающе мощного разрушительного заклятия, что положило конец сопротивлению.
Когда Гарри очнулся и трио аппарировало в Хогсмид, все было конечно. Он практически не запомнил, как они бежали, захлебываясь от нехватки воздуха, к дымящемуся замку. Местные жители уже осматривали руины, пытаясь найти выживших. Они обнаружили Луну рядом с Невиллом в центре двора. Их остекленевшие, широко открытые глаза являли собой последствие Смертельного Проклятия. В гуще тел, облаченных в черные мантии, было знакомое лицо. Гарри остановился и посмотрел на Беллатрис Лестрендж, ее маска была сброшена вследствие смертельной агонии, а на месте груди было кровавое месиво. Ему оставалось лишь надеяться, что Невилл успел осознать, перед своим концом, что отнял жизнь у женщины, которая пытала его родителей, доведя их до безумия.
Он задержался там, не желая уходить. Там было еще одно тело, на которое ему следовало взглянуть – то, которое он опасался найти. Пока он не видел его, пока он не был уверен, он мог поддерживать небольшую надежду. От приглушенного плача Рона его кровь застыла в жилах, но он не мог позволить своему другу вынести это в одиночку.
Рон сидел на коленях в углу двора, Гермиона склонилась рядом с ним, обнимая его за плечи. Гарри чувствовал, что его колени движутся, но в последующие тринадцать лет он вспоминал, что эти несколько шагов растянулись в вечность. Его взгляд сфокусировался на земле под ногами. Пока он не взглянул, пока не обрел твердую уверенность, все еще оставался шанс, надежда… Гарри остановился возле Рона и поднял взгляд.
Джиневра Молли Уизли, раскинувшись, лежала на земле. Его взгляд остановился на ее лице, не обращая внимания на распахнутую мантию, кровавые раны – признаки того, что смерть не была ни быстрой, ни легкой. Россыпь веснушек вокруг носа ярко выделялась на ее бледном лице... Но она выглядела почти умиротворенной, расслабленной, будто во сне. Гарри видел ее спящей всего несколько раз. После того, как они начали встречаться на шестом курсе, однажды она заснула, положив голову ему на колени, когда они делали уроки в гостиной. Морщинки между бровей разгладились, а ее губы сомкнулись в мягкую линию. Он вспомнил, как смотрел на нее часами, забыв об учебнике, пока она не проснулась, смутившись. Он смотрел на лицо девушки, которую любил, зная, что она никогда не проснется. Никакой принц не смог бы исцелить смерть поцелуем.
Следующее, что он помнил, был край кровати в Норе, на котором он сидел, уставившись на кончик своей палочки, зная, что только два слова удерживают его от вечности. Мысль об отвращении, которое испытала бы к нему Джини, позволь он Тому победить, помогла ему опустить палочку и забыться во сне.
– Гарри? – мягко проговорил Дамблдор.
Гарри вздрогнул, стряхивая с себя остатки воспоминаний. Он не удивился, обнаружив, что плачет. Он все чаще заставал себя за этим занятием с тех пор, как начал путешествовать в одиночку. Ему не хотелось тревожить Гермиону, и это ставило Рона в неловкое положение, но, в конце концов, они достигли взаимопонимания. Он вздохнул поглубже, унимая дрожь в голосе.
– Ты был прав, среди Американцев была утечка. План сработал.
С тех пор, как Английское Министерство пало, наряду с падением большинства Европейских Министерств, Департамент по Магическим делам Америки отрядил несколько дивизий боевых магов в качестве миротворцев. Их командующему были даны приказы сделать все необходимое для «сдерживания ситуации» и удержать Темного Лорда на другом полушарии. Сперва, «зеленые» солдатики не были ровней закаленным в боях остаткам Пожирателей Смерти. Тем не менее, они быстро учились и вскоре смогли освободить несколько крупных городов, заплатив, впрочем, высокую цену. Прежде, чем последний Пожиратель был повержен, Косой Переулок превратился в дымящиеся руины. Единственной проблемой, с которой хорошо экипированные Янки не могли справиться, был сам Вольдеморт. Военные заклинания, которые должны были обратить его в обугленный кусок мяса, пролетали мимо, либо не оказывали никакого эффекта. Когда число жертв стало расти, Гарри неохотно связался с генералом экспедиционных войск Александром Гастингсом и рассказал запутанную историю о его роле в войне и пророчестве.
Американцы сильно помогли, и облегчение, которое они принесли своим соотечественникам, Магам и Маглам, было встречено с радостью – даже если оно пришло слишком поздно для людей, которые что-то значили для Гарри. К сожалению, продолжительное использование проклятия, связывающего его шрам с Вольдемортом, привело к выработке у последнего некоего подобия иммунитета. Их ментальная борьба стала рутиной: дуэли в Легилименции и Окклюменции почти всегда заканчивались ничьей. Несмотря на то, что Гарри удавалось выцепить лишь некоторые вспышки ландшафта, окружавшего Вольдеморта, иногда этого оказывалось достаточно, чтобы вычислить его местоположение. Безумный волшебник продолжал борьбу то тут, то сям, но ему все время удавалось ускользнуть до появления Гарри. После штурма очередной дыры, следы в которой говорили о присутствии Вольдеморта буквально несколько минут назад, Гарри и Альбус начали задумываться об утечке среди Американцев.
Ловушка была грубой, но эффективной. Гарри, весь в крови и кричащий от боли, аппарировал в лагерь Американцев. Он полубезумно, но достаточно громко, бормотал об увечьях, полученных от кого-то в подземельях разрушенного Хогвартца. Оставшись наедине с целителем, он грубо вырубил его и применил Заклятие Памяти. Гарри понятия не имел, кто сливает информацию Вольдеморту, так что решил не полагаться на случай.
Остальные обитателя лагеря были вынуждены выслушивать громкие споры между старшим полевым медиком и очень упрямым Гарри Поттером. Последний вышел из медпункта с большой повязкой на голове и кусками марли, проглядывающими сквозь дыры в его потрепанной робе. Пока колдомедик читал ему лекцию о мозговой травме и истощении магических резервов, Гарри кричал в ответ о невероятно важной находке, которая поможет закончить войну; это нечто расположено рядом с домом его родителей в Годриковой Лощине и ничто не остановит его перед возможностью забрать это прямо сейчас.
Затем, Гарри аппарировал неподалеку от последнего прибежища Тома Риддла в графстве Суррей. Не обращая внимания на шрам, Гарри послал волны Легилименции в окружающее пространство. Тонкие трели ментальной энергии позволили ему засечь злорадный разум, скрывающийся в городской тюрьме. Гарри сидел тихо, пока отзвуки темной мощи не растворились в воздухе. Он быстро приблизился к опустевшему зданию. Дверь была напичкана огромным количеством сигнализаций и Заклятий Обнаружения. Гарри хмуро ухмыльнулся, доставая набор отмычек. Он вспомнил давным-давно погибших близнецов, научивших его вскрывать замки магловским способом.
Гарри обнаружил Сортировочную Шляпу в подвале, на столе. Когда он поднял ее, складки прошуршали:
– Ты знаешь, что делать…
Не было времени пытаться распутать магический клубок, связывающий Шляпу с темными частицами Вольдеморта, да и школы – цели ее существования – больше не было.
– Я очень сожалею… – сказал он, вынеся шляпу на поверхность.
– Не стоит, – ответила она. Складки преобразились в нечто, что Гарри расценил как ухмылку. – Это был поистине мудрый план. Я продолжаю утверждать, что ты мог бы достичь успеха в Слизерине.
– Возможно, – согласился Гарри.
Опустив шляпу и сделав шаг назад, он поднял свою палочку.
– Спасибо! – прошептал он, и уничтожил шляпу разрушительным заклятием.
Том все еще рыскал среди руин дома, где Гарри некогда родился, когда из ниоткуда возник анти-аппарационный барьер.
– А, Поттер, – протянул он, увидев перед собой никчемного любителя маглов. – Я уж думал, ты расщепился, пытаясь аппарировать сюда.
Его глаза прочертили путь от палочки, подрагивающей в руки Гарри, до громоздкой повязки на его голове.
– Прости, – прорычал Гарри. – Мне пришлось сойти в Сюррей, чтобы поговорить со старым другом.
Он вскинул руку и прокричал:
– Редукто!
Щитовое заклятие Вольдеморта возникло в мгновение ока, но интенсивность белого света из палочки Гарри ослепляла. Изогнутая стена синего света распалась, и Вольдеморта отбросило на несколько шагов.
– Ты не слишком ослаб, как я думал, – ухмыльнулся он. – Отлично. Я надеялся немного повеселиться.
Несмотря на тон, которым это было сказано, Гарри был уверен, что его противник потрясен разрушением последнего крестража. Он усилил напор, заставляя Темного Лорда отступить, пока тот укреплял свою защиту.
– Ты знаешь, моя смерть ничего не изменит, – сказал Вольдеморт, когда они пересекли холм. – Я уже победил, я убил всех, кого ты любил, Гарри. Они все умерли за тебя, и нет ничего, чем бы ты смог помочь им.
Он похлопал по Мечу Гриффиндора, висящему на поясе. Темный Лорд мог использовать его не иначе, кроме как в качестве трофея с Бойни при Хогвартсе.
Гарри заставил себя увеличить количество атак, несмотря на то влияние, которое оказали на него эти слова. Джини хотела бы, чтобы он прикончил ублюдка, во что бы то ни стало. Мысль о ней заставило его сердце пропустить удар, совсем как тринадцать лет назад, и он понял, что должен сделать. Наконец, ему удалось пробить защиту Темного Лорда, и режущее заклятие отделило большой кусок от его плеча. Вольдеморт упал на колено, его палочка откатилась в траву.
Гарри отстранился от боли от собственных ран и вспомнил всех, кого потерял за эту войну, начиная с его родителей. Он думал о своих друзьях, учителях. Он думал об Уизли, которые стали для него второй семьей, которую он потерял. Он думал о Роне и Гермионе, которые были с ним с самого начала почти до конца. Он подумал о Джини – и плотину прорвало. Он сбросил свои ментальные щиты и послал все, что он чувствовал, через канал, который связывал его с разумом Вольдеморта. Трава перед ним озарилась зеленым сиянием, льющимся из его шрама.
Вольдеморт кричал в то время, как эмоциональная волна пронеслась сквозь его барьеры и вгрызлась в разум. Его черная душа утонула в потоке любви и горя, ибо Пыточное Проклятие на фоне страдания от «силы, которой он не знал» показался бы мягкой лаской. Гарри задумался, не был ли Вольдеморт сведен с ума к тому моменту, как у него хватило сил поднять палочку и произнести слова разрушительного заклятия. Он решил, что это было не так уж важно.
– Гарри? Так план сработал?
Гарри тупо моргнул, когда до него дошел смысл сказанных директором слов.
– Ага, сработал.
– Значит, все, наконец, закончилось, – с облегчением заключил портрет.
– Вероятно, – тихо ответил Гарри.
– Я знаю, Гарри, что мы пережили много тяжких потерь. Защитники света всегда платят высокую цену, – наставительно произнес Дамблдор. Когда-то это могло бы разъярить Гарри, но теперь он пришел к понимаю, что таким образом старик справлялся со своим собственным горем. Его нарочитая формальность помогала ему держать в узде своих призраков.
Гарри повернулся спиной к старику и трансфигурировал стул. Он грохнулся вниз и обхватил голову руками, локтями упираясь в колени.
– Гарри, ты сотворил великое дело.
– Не слишком, – рассеяно отозвался мужчина, его голос показался ему пустым. Все было конечно. Война окончена. Жаль, некому праздновать.
– Я думаю, ты должен отдохнуть, – предложил директор. – Ты почувствуешь себя лучше, когда приведешь себя в порядок и осознаешь, что произошло.
Гарри медленно покачал головой, но заставил себя медленно подняться на ноги. Он положил свою руку на стену напротив портрета, и секция стены углубилась и сдвинулась в сторону.
Личные покои директора, совмещенные с его кабинетом, охранялись сильными заклинаниями, что позволило им пострадать меньше других секций школы. У профессора МакГонагалл не хватило духу коснуться комнаты во время ее краткого пребывания в должности директрисы, а огонь даже не опалил стены. Портрет рассказал Гарри и его друзьям как открыть дверь, когда они впервые обследовали кабинет, чтобы посмотреть, что уцелело.
Гарри кинул взгляд на длинные ряды книжных полок. Частная коллекция запретных книг Дамблдора была пополнена всем, что Гермионе удалось спасти из разрушенной библиотеки. При воспоминании о ней у Гарри защипало в глазах, и он отвернулся. Он быстро стянул с себя мантию и принял ванну. Когда он завершил водные процедуры, его суставы подрагивали от усталости. Он уснул, едва коснувшись подушки.
Впервые за десятки лет Гарри Поттер спал без сновидений.
На протяжении стольких лет беспрерывной борьбы, у Гарри выработалась привычка перед сном, во время занятий по Окклюменции, составлять список дел. Таким образом, он мог, проснувшись, тотчас же приступить к работе, не задумываясь о своих снах. Сперва, Гермиона одобряла его трудолюбие, но позже пришла к выводу, что это лишь очередной способ отвлечься. Во всяком случае, она перестала донимать его постоянными разговорами о том, что произошло, позволив ему самому разбираться со своими воспоминаниями. Рон считал, что он сошел с ума, приступая к работе сразу после побудки. В их последний совместный год, после смерти Гермионы, Рон делал тоже самое.
Сегодня он проснулся со странным ощущением апатии. Он тут же попытался припомнить список, когда осознал, что сегодня он пуст. Все было сделано.
Окончено.
Ох, блин.
Он уставился в потолок, заставляя себя не думать о прошлом. Стоит ли ему покинуть страну? Европа находилась не в лучшей форме. Америка, как вариант? Но он знал, что там его вряд ли оставят в покое. Множественные слухи, распространяемые беженцами, составили для них стойкий образ Гарри Поттера. Они даже могли попытаться запереть его или, как минимум, запретить въезд, обосновывая это тем, что такой, как он, мог бы представлять опасность.
Кроме того, он провел лучшие годы своей жизни в Шотландии, и Хогвартс был тем местом, которое он мог бы назвать домом. Конечно, 'дом' был сожжен дотла, но не может же он получить все сразу. Его мысли были прерваны бурлением в животе, напоминая Гарри, что он ничего не ел со вчерашнего завтрака.
Вздохнув, он достал свою палочку с прикроватного столика и трансфигурировал простой завтрак, состоящий из чая и тоста. В принципе, на трансфигурированной пище можно протянуть довольно долго, если не обращать внимания на ее питательные свойства. Или вкусовые. Спустя некоторое время, воспоминания о вкусе нормальной пищи начинают затуманиваться, и продукты, производимые по памяти, становятся еще более безвкусными. Тост Гарри по вкусу и фактуре не сильно отличался от картона, но его хватило, чтобы заморить червячка.
Закончив принимать пищу, Гарри поднялся и тотчас же скривился: вчерашние царапины и ссадины давали о себе знать; его тело было покрыто налитыми синяками. Почувствовав тянущую боль в районе сердца и обессиливающую апатию, он предположил, что его ощущения могут быть связаны с сильнейшим магическим истощением. Он добрался до книжных полок и выхватил наугад несколько книжек, затем вернулся на кровать и начал читать. Он не очень-то хотел разговаривать сейчас с Дамблдором.
За последние четыре года его отношение к учебе претерпело значительные изменения. Когда Гермионы не стало, обязанность изобретать новые заклинания и способы для борьбы с Вольдемортом легла на него. Рон был превосходным стратегом, но не ученым. Кроме того, смерть его гражданской жены повлияла на способность концентрироваться сильнее, чем на его слегка съехавшего от горя лучшего друга. Гарри, в свою очередь, мог фокусироваться на материале только благодаря мысленным дискуссиям с его рыжеволосой подругой. Представляя ее, читающую им лекцию по поводу последней прочитанной им вещи, он мог собрать все воедино. В каком-то смысле, этим он отдавал дань умнейшей ведьме, которую когда-либо знал.
Одной темной ночью в заброшенной гостинице, Рон гневно потребовал узнать, почему Гарри улыбался, читая старую книгу, которую они нашли в развалинах Флориш и Блоттс. Гарри поднял взгляд на своего взбешенного друга и неожиданно для себя обнаружил, что пересказывает ему внутренний диалог. Рон смерил его взглядом и, со словами «Да ты совсем тронулся», ушел прочь от камина. Гарри последовал за ним в темноту. Он еле различил большую фигуру своего друга в тусклом свете. Положив свою руку на плечо рыжеволосого парня, он понял, что оно содрогается. Гарри развернул его и увидел слезы, стекающие по лицу своего друга. Гарри обнял своего друга, пока тот рыдал – впервые за все время с тех пор, как Нора сгорела дотла.
Гарри сделал глубокий вдох и похлопал себя по лицу. Он не мог перестать плакать, и чувствовал, что распадается на части всякий раз, оборачиваясь. Ему требовалось собраться, если он хотел преодолеть все это. В его голове прозвучал маленький голос, задающийся вопросом, действительно ли он хочет этого. Гарри задумался на мгновение, не услышал ли он эхо Вольдеморта через их связь, или, возможно, он услышал это от той части себя, которая хотела умереть после того, как они нашли тело Джини.
Гарри сжал зубы и открыл самую толстую книгу, которую достал с полки – «Сборник статей по Продвинутой Теоретической Травматологии, MCXII номер». Вскоре в его разуме раздался голос Гермионы, разъясняющий как воздействие точно выверенных веселящих, успокаивающих и одурманивающих заклятий может быть использовано для лечения некоторых психологических расстройств.
На второй день постельного режима и чтения в его голову пришла мысль. Что-то в последней статье пробудило его интерес. Он перечитал ее снова, пытаясь понять, что привлекло его внимание. Похоже, данная работа являлась сугубо теоретическим упражнением в теории временного перевода: и авторские записки, и предисловие указывали на то, что статья публикуется строго в качестве арифмантического упражнения и доказательства теоремы. Гарри перечитал уравнения вновь, пытаясь смоделировать не только голос Гермионы, но и ее гениальность.
Формула заключалась в создании сбалансированной пространственной напряженности, необходимой для установления временного сдвига. Сфокусированный динамический интерфейс послужил бы полем искажения, параметры которого зависели бы от магнитуды вовлеченной силы. Любой объект, пересекший поле искажения, пережил бы временной перевод, магнитуда которого, опять же, зависела бы от воздействующих на него вовлеченных сил.
Причиной, по которой упражнение было сугубо теоретическим, была его энергозатратность. Релятивистская масса = функция массы, помноженная на скорость в квадрате. Энергия, необходимая для временного сдвига, равна функции «переносимого времени» помноженной на массу, возведенную в бесконечность, или, проще говоря, «бесконечность»-1. Любой объект, снабженный массой – даже молекула воздуха, – пересекший поле, немедленно поглотит всю энергию и обрушит поле.
Как только он уловил суть теории, Гарри принялся размышлять, что такого полезного он в ней заметил. Конечно, если бы он мог отправиться в прошлое, или хотя бы отправить пару строк, множества неприятностей удалось бы избежать. Но даже простая записка с предупреждением для Дамблдора будет слишком массивной. В статье предельно четко было сказано, что через поле невозможно передать ни изображение, ни какую-либо разновидность магии предсказаний. Никакой возможности для коммуникации не предполагалось.
Каким образом вообще возможно отправить информацию без массы, не применяя магию? Более того, в мире просто не существует известных ему вещей, у которых бы полностью отсутствовала масса. Гарри бомбардировал свою 'внутреннюю Гермиону' вопросами. Каким-то образом он знал, что это было чрезвычайно важно. Нечто в этой статье привлекло его внимание и заставило его почувствовать кое-что, чего он не ощущал долгое время.
Надежду.
Наконец, на рассвете третьего дня, Гарри решил покинуть свое убежище. Он нуждался в пище, созданной не при помощи его палочки, и он должен был поговорить со своим бывшим наставником.
– Гарри, все это очень интересно, и я рад, что ты ищешь выгодные способы занять себя. Между тем, я не понимаю твоего энтузиазма по поводу этой статьи, – нахмурившись, прокомментировал Дамблдор после того, как Гарри зачитал ему статью вслух.
Гарри встал с трансфигурированного стула и принялся расхаживать по комнате в такт своим мыслям. Эту привычку он выработал во время выполнения домашних заданий в гостиной Гриффиндорской башни. Мысли о тех днях заставили его желудок болезненно скрутиться, ибо вся башня была взорвана и обрушилась во время осады Хогвартса.
– Насколько я понимаю, требования к мощности делают обычные методы бесполезными. Но что насчет передачи чего-то, у чего нет массы?
– Я читал, что они пришли к выводу, что никакое заклинание не может пересечь барьер, не будучи при этом рассеянным, – ответил директор. Гарри не требовалось смотреть ему в лицо, чтобы понять, что в синих глазах снова начинают загораться искорки. Портрету его наставника редко выдавалась возможность порассуждать о теориях магии, он был по-настоящему увлечен этим занятием.
– Верно, – согласился Гарри, подняв взгляд. – Но что насчет воспоминаний, духов… душ?
Дамблдор поправил свои очки-полумесяцы, задумавшись.
– Нет, я боюсь, что заклинание астральной проекции будет содержать достаточно магической энергии, чтобы обрушить поле.
– Как насчет… – голос Гарри оборвался. – Как насчет магии, которая отделяет дух от тела в качестве побочного эффекта? Если бы дух двигался… сам собой…
Дамблдор нахмурился.
– Гарри, я не знаю такого заклинания, которое могло бы отделить дух от тела. Если только… – его зрачки расширились. – Мой дорогой мальчик, ты же не собираешься всерьез…
Гарри отвлекся в своих собственных рассуждениях, глядя в пространство невидящими глазами.
– Прорезать пространство вокруг моего тела, затем применить Смертельное Проклятие. Надеюсь, когда мой дух отойдет, он вступит во взаимодействие с полем… и тогда?
– Гарри, ты же не имеешь в виду…
– Альбус! – голос Гарри хлыстнул, словно кнут. – Если мой дух внезапно появится в одном времени с моим живым телом, что произойдет?
– Гарри, это не…
– Альбус, я исполнил твое пророчество. Если ты хоть когда-нибудь думал обо мне, не этом гребанном Мальчике-Который-Выжил, но обо мне, Гарри Джеймсе Поттере, тогда отвечай на гребанный вопрос! – рявкнул Гарри. Тишина пролегла между ними, словно бездонная пропасть.
Портрет директора опустил взгляд.
– Теоретически, должен сработать принцип сочленения Йохансена, тогда дух должен воссоединиться с телом, нечто похожее происходит с маглами, которые, пережив клиническую смерть, рассказывают об опыте внетелесного существования. Вообще-то, на базе этого Карл и построил свою концепцию. Это весьма увлекательная история, каким образом он пришел к…
– Спасибо, Альбус, – улыбнулся Гарри. Директору не удастся отвлечь его таким образом.
– Гарри, – тихо проговорил портрет. – То, что ты планируешь совершить, невероятно безрассудно. Ты собираешься убить себя, в надежде, что твой дух физически пролетит сквозь поле, в надежде, что временное поле отреагирует так, как ты думаешь, и переместит твой дух в прошлое, надеясь, что твой дух будет помещен в твое тело. Это не план, Гарри, это нечто среднее между предположением и благими намерениями.
– Полагаю, это так. Но ты упомянул «надежду» трижды. У меня не было надежды очень давно, – вздохнув, ответил молодой человек.
– Гарри, – проговорил Дамблдор, в его голосе, впервые на памяти Гарри, проскользнуло раздражение. – Ты победил. Вольдеморт мертв. У тебя вся жизнь впереди, не отбрасывай ее…
Гарри сломался.
– Ты говоришь, вся жизнь впереди? И на что я, по-твоему, должен ее потратить? Все, кого я любил, все, о ком я беспокоился, мертвы! Все места, которые были мне дороги, в руинах! У меня нет ни единой причины продолжать двигаться дальше.
– Гарри, – отозвался Дамблдор, беря свои эмоции под контроль. – Многие люди отдали свои жизни, чтобы защитить тебя, чтобы быть уверенными, что ты выживешь. Если ты отбросишь это достижение, все их жертвы станут бессмысленными.
– Они делали это не для меня, – холодно ответил Гарри. – По крайней мере, большая часть из них. Они сделали это для Мальчика-Который-Выжил, их оружия против Вольдеморта. И, если ты помнишь, я не просил никого из них умирать ради меня, включая твой драгоценный Орден Феникса.
Дамблдор вздохнул, потирая переносицу двумя пальцами.
– Мне очень жаль, Гарри. Мне не хотелось преподносить все это в таком свете. Я беспокоюсь о тебе, и я не хочу, чтобы ты расставался с жизнью. В свое время, горе пройдет. Этот урок я усвоил давным-давно.
Гарри вновь рухнул в кресло. Спор с портретом директора выматывал не меньше, чем спор с ним при жизни.
– Я не думаю, что у меня в запасе так много времени, – медленно проговорил он, пряча лицо в ладонях. – Я был в двух шагах от самоубийства после того, что произошло здесь. Мне приходилось отговаривать себя от этого по нескольку раз каждый год, и с каждым разом это дается мне все труднее. «Остановить Тома» стало целью моей жизни, но сейчас ничего не осталось. – Он снова поднял взгляд. Альбус застыл, всем своим видом напоминая совершенно обычный магловский портрет. – Я мог бы, хотя бы, ухватиться за этот проект.
– Гарри, – мягко сказал директор. – Я никогда не сожалел о своей кончине больше, чем сегодня. Ты слишком одинок, и я ничем не могу тебе помочь.
Гарри глубоко вздохнул и собрал волю в кулак, чтобы восстановить самообладание.
– Ты мог бы помочь мне в этом.
– Ну что ж, – сказал Дамблдор. Он нахмурился. – Здесь также следует учесть последствия твоего вмешательства, если план сработает.
– Я размышлял над этим, – Гарри выпрямился. Самая сложная часть беседы, по-видимому, подошла к концу. – Мое путешествие назад изменит эту реальность, надеюсь, в лучшую сторону, либо создаст альтернативную реальность. Или, если Парадигма Хобсона верна, мое путешествие во времени приведет меня в альтернативную реальность, где время еще не дошло до этой точки. Во всяком случае, – добавил он настойчиво, – это лучше, чем жить здесь.
– Если твой дух сольется с твоим «я» из прошлого, ты либо перестанешь осознавать себя, либо это случится с твоим более юным «я». Разве это не равносильно убийству своего младшего «я»?
Гарри задумался на мгновение.
– Если бы я знал, что мой уход из реальности спасет их, я бы сделал это, не раздумывая. И я поступил бы так в молодости. Я не так уж сильно изменился, Альбус. – он слабо улыбнулся.
Но директор еще не закончил.
– Ты же понимаешь, что это будет равносильно воскрешению Тома Риддла?
– Даже если и так, – согласился Гарри. – Это будет небольшой ценой за все те жизни, которые унесла война. Борьба с ним вновь – ерунда, если у меня появится шанс сделать все лучше на этот раз.
– Сделать лучше, Гарри?
– Я планирую смухлевать, прямо как Драко Малфой на экзамене по зельям, – хмуро улыбаясь, ответил Гарри.
Пополнив свои магические запасы, Гарри аппарировал в лагерь Американских Экспедиционных Сил. После того, как они впервые прибыли, Гарри и Рон наладили контакт с боевыми магами и заключили альянс на свободных условиях. После двух лет наблюдений за тем, на что был способен Гарри, у генерала Гастингса не возникло никаких сложностей воспринимать слегка съехавшего молодого человека в качестве союзника.
На закрытой встрече с седовласым генералом Гарри поделился своими подозрениями по поводу внезапных эвакуаций Вольдеморта, и извинился за инцидент с колдомедиком. Сначала Гастингс был шокирован, но, услышав комментарии Вольдеморта, подтвердившие подозрения молодого человека, погрустнел.
Когда он рассказал американцу, что Вольдеморт, наконец, повержен, тот тяжело выдохнул и предложил Гарри стопку чего-то под названием «Джек Дениэльс».
После того, как они залпом осушили рюмки, Гастингс прямо спросил у Гарри, что тот собирается делать дальше.
– Я собирался уйти. Какое-нибудь приятное, тихое и, надеюсь, мирное местечко, – вымолвил он.
– Рад это слышать, – любезно отозвался Гастингс. – Полагаю, в Вашингтоне есть люди, которые будут еще более счастливы, услышав это.
Гарри только пожал плечами. Приятное тепло распространялось из глубин его живота. Оно почти загасило жар в его горле.
– Знаешь, ты мог бы, наверное, стать Королем, если бы захотел, – размышлял Гастингс с хитринкой в глазах. – От предыдущего правительства практически ничего не осталось – ни от магического, ни от магловского. А ты только что вырубил нечто, вроде Антихриста. Учитывая, что все считают тебя настоящим героем, перед тобой открыты все двери.
На лице Гарри отразилось выражение подлинного ужаса. Он скривился, когда американский генерал рассмеялся и похлопал себя по колену.
– Господи, парень, ты должен был видеть выражение своего лица! Иди и наслаждайся своей тихой, приятной жизнью. Но если тебя она когда-нибудь достанет, разыщи меня. Я извещу Вашингтон, что они могут начать восстановительные работы, благо этот долбанный псих наконец превратился в пыль.
Гарри встал, покачав головой. Он изобразил подобие приветственного салюта в духе Американских Войск, и аппарировал обратно в Хогвартс.
Прошло около месяца, когда Гарри завершил все приготовления. Он исписал тонну раздобытого пергамента формулами и примечаниями. Вряд ли он смог бы завершить расчеты без помощи директора. К счастью, подземелья Хогвартса практически не пострадали, разве что книги отсырели и начали покрываться плесенью. Тем не менее, Гарри обнаружил материалы и инструменты, необходимые для приготовления призм, которые будут определять и поддерживать границы временного поля.
Прерываясь на кратковременный отдых или приемы пищи, Гарри разговаривал с портретом директора. Они беседовали, преимущественно, о прошлом, и каким образом все пришло к текущему положению вещей. Это было двусмысленное занятие для них обоих. Гарри давно простил директора за сделанные или не совершенные вещи. С его стороны, смерть также внесла нотку смирения в мировоззрение Верховного Чародея. В конце концов, они согласились, что Альбус делал все возможное, чтобы убедиться, что все сработает, даже если это плохо закончилось. Теперь пришел черед Гарри.
Горечь, которая обычно приходила от разговоров от его давно потерянных друзей, сдерживалась небольшой возможностью того, что он сможет увидеть их снова. В самом деле, если его предположения ошибочны, он внезапно встретится с множеством людей – правда, ему придется многое им объяснить. Когда он рассматривал варианты с этой точки зрения, Гарри ощущал, что находится в беспроигрышной ситуации. Единственное, чего он действительно опасался, это встретить старость в одиночестве – в мире, наполненным отчаянием и горем. Сперва Альбуса потрясло это наблюдение, но спустя некоторое время он, по-видимому, понял, и начал помогать Гарри в его проекте с подлинным энтузиазмом.
После того, как они четырежды проверили его вычисления, Гарри внимательно и расчетливо сжег все свои записи, оставив только последнюю запись с идеально вычерченным расположением призм. Они оба пришли к выводу, что подобная магия не должна оставаться без присмотра. Гарри также оставил короткую записку для генерала Гастингса и прикрепил ее к рукаву своей мантии.
– Гастингс может прийти к тебе однажды, Альбус. Он неплохо справлялся при мне. Я полагаю, он захочет сделать тебя личным советником.
Портрет директора взглянул на Гарри с любопытством. Мальчик слабо улыбнулся.
– Я не хочу оставлять тебя здесь гнить в одиночестве. Если то, что я сделаю, не изменит эту временную линию, тогда, что ж, у тебя будет возможность помочь с восстановительными работами. – Гарри помолчал, затем продолжил твердым голосом. – Возможно, ты сможешь рассказать людям о замечательной школе, которая была построена, чтобы делиться знаниями о магии с каждым новым поколением волшебников.
– Гарри, вне зависимости от того, что произойдет здесь, я уверен, что ты окажешь положительное влияние в любом месте, куда отправишься. Я хочу, чтобы ты знал, что той небольшой помощью, которую я сумел оказать тебе на протяжении последних лет, я горжусь больше всего в моей жизни.
Гарри смерил портрет взглядом.
– Твоя помощь была вовсе не небольшой.
– Прощай, Гарри. Я желаю тебе успехов в твоем следующем Великом Приключении.
– Прощай, Альбус. Я желаю тебе того же, – сказал он, дезаппарируя из разрушенного кабинета в последний раз.
Дом №4 на Тисовой улице выглядел точной копией домов напротив и до конца улицы – факт, которым Дурсли очень гордились. Правда, тот факт, что все дома превратились в сгоревшие дотла руины, не слишком-то воодушевлял.
Пробираясь сквозь завалы, он с оттенком вины почувствовал облегчение от того, что дом был неузнаваем. У него были серьезные напряги с семьей его тети, и ему были не нужны воспоминания о тех временах сейчас. Теоретически, временное перемещение должно было переместить его в точно выверенные координаты. План Гарри и так насчитывал множество изъянов, так что он не хотел испытывать удачу и постарался приложить все усилия, чтобы его дух появился в прошлом так близко к его телу, насколько это вообще было возможно. Не отпуская эту мысль, он просчитал свое прибытие до середины августа 1991 года. Просчитать так далеко назад, вплоть до конкретного дня, было слишком сложно, а паническое отступление его дяди в июле ставило под сомнение, будет ли его тело в районе Тисовой улицы, когда появится его дух. Гарри хотелось бы отправиться еще дальше в прошлое, но временное поле потребовало бы еще больше энергии, а он должен был быть абсолютно уверен, что у него хватит запаса магии для одного заклинания; очень мощного заклинания.
Гарри нашел сравнительно чистую точку неподалеку от входной двери, рядом с остатками лестницы. Он отчистил пространство от деревянных щепок и приступил к расстановке призм на полу. Расставив их по местам, он проверил расположение и углы каждой из них измерительными заклинаниями. Все должно было сработать с первой попытки. В статье выдвигалось предположение, что даже при условии решения проблем с энергией, «временной» заряд скорее всего усилится во время перемещения. Поэтому, чем дальше ты собираешься закинуть удочку поля временного перемещения, тем больше это затребует энергии. Если ему не удастся сделать все правильно, другого шанса не будет – потребуется слишком много энергии.
Гарри установил последние призмы на местах и перепроверил их измерительными чарами. Сверившись с графиком, он сжег его. Когда пергамент догорел, он направил палочку на каждую призму по очереди и зарядил их магией. Как только каждая призма начала светиться, смежные кристальные клинья также вспыхнули точками огоньков. Когда все кристаллы зарядились, сферический овал окружил Гарри. Он пристально вгляделся в облегающее его трехслойное поле. Первое и третье поля сформировали барьер, который удерживал воздух от проникновения во второе поле. Измененное заклинание пузыря-на-голове сработало идеально: в противном случае, поле перемещения обрушилось бы от попытки отправить случайный атом атмосферы на девятнадцать лет в прошлое.
Гарри сделал глубокий вдох, почувствовав слабость во всем теле. Оставалось применить лишь одно заклятие, и тогда все закончится. Он направил кончик своей палочки в точку промеж глаз и подумал о Джини. Воспоминание о ней удерживало его от этого шага после того, как он потерял ее… теперь он сделает это, чтобы вернуть ее назад.
Гарри отбросил эту мысль и сфокусировался на том, скольких людей он потерял за прошедшие годы, скольким людям он позволил умереть. Заклятие требовало чистой ненависти. К счастью, Гарри достаточно сильно ненавидел себя.
– Авада Кедавра!
Как только ослепляющий свет ударил ему промеж глаз, Гарри Поттер услышал резкий звук и перестал воспринимать действительность.
Иногда, когда тело чувствует приближение смерти, оно инстинктивно реагирует, даже несмотря на то, что это бесполезно. Ударенный заклятием, Гарри выгнулся, раскинув руки. Его палочка, остролист с пером феникса, одиннадцать дюймов, вылетела из ослабевших пальцев. Мгновением позже, когда летящая палочка соприкоснулась с мерцающим барьером, поле обрушилось…
…и Гарри Джеймс Поттер, Мальчик-Который-Выжил, свалился замертво.
Авторские записки. – ОК, эта идея пришла мне в голову, когда я работал над Хрониками Темной Палочки, и она не оставила бы меня в покое, пока я не начал работать над ней.
И да, этот тридцатилетний Гарри весьма эмоционален. Он только что прожил один из своих самых страшных кошмаров.
Комментарий переводчика. Приветствуется критика перевода. Переведенные главы планируется выкладывать еженедельно, по воскресеньям.