Нетерпеливо вверх. Твои манипуляторы скользят по моему корпусу, согревая, спасая от неминуемого холода. Кажется, мне осталось уже недолго, повреждения слишком обширны, и сказывается недостаток энергии. Системы отказывают одна за другой, из повреждённых магистралей медленно вытекают энергон, антифриз и cмазка, смешиваясь в одно, струятся тоненькой розовой струйкой. Я даже не знала, что по моим системам может циркулировать столько жидкости. Однако тебя это не смущает, ты наклоняешься к моей повреждённой груди, и пробуешь стекающий энергон на вкус своей глоссой. В этот момент ты похож на тех терранских обитателей изображения, которых мне доводилось видеть в базе данных. Звери, кажется, так их называют, в этот момент выражение твоей лицевой пластины очень похоже на их морды. Ты выглядишь довольным, и подтверждаешь эту догадку действием, слизывая всю субстанцию.

Я знаю о твоей репутации беспощадного убийцы, но глядя на тебя, я не могу сказать, что мне страшно. В твоём взгляде я вижу какое-то странное чувство, не сострадание, но и не жестокость — любование и желание обладать. Несмотря на мои повреждения, ты любуешься мною, я чувствую, что нравлюсь тебе. И эта мысль согревает моё слегка эгоистичное эго, заставляет чувствовать себя желанной, нужной. Возможно, это всё, что мне осталось. Мои повреждения критичны, но тебя это совершенно не смущает. На твоих губах блуждает загадочная улыбка — хищная и одновременно ласковая. Ты действуешь уверенно, но в тоже время, твои движения нежны. Ты поднимаешь мой изломанный корпус и прижимаешь его к груди. Я чувствую сколькую поверхность стеклопласта, тепло, исходящее от него, и твой запах, могу коснуться твоих крыльев. Кто бы мог подумать, что я окажусь в такой близости от тебя? При других условиях меня бы встретила одна из твоих ракет. Или же я бы всадила выстрел прямо тебе в искру. Все знают, что на всём Кибертроне нет более меткой фемм, чем я. Но сейчас иная ситуация, сейчас ты другой, совсем не похож на элиту десептиконской авиации. Это ты и одновременно не ты. От тебя исходит аура силы и могущества, заставляющая мою искру пульсировать. Глядя на тебя, даже не смотря на свои повреждения, я ощущаю, как всё ещё функционирующая нейросеть отзывается на твои прикосновения сладостным желанием. На всём Кибертроне больше нет ни алого знака, ни фиолетового. Я послушно прижимаюсь к твоему кокпиту, словно ищу защиты. Однако понимаю, что мне хочется куда большего. Где-то на краю сознания, в самой глубине искры ещё теплятся отголоски совести называемой долгом, проскальзывает мысль о Паверглайде, но я гоню её прочь. Он далеко там, на Терре. И помнит ли он меня — ещё вопрос. Я очень давно его не видела — долгие ворны я томилась тут, на Кибертроне и скучала, чувствуя неимоверное одиночество, чувство брошенности, как ненужную вещь. Не он нашел меня с пробитой грудью и не он меня держит сейчас.

Возможно, я неправа. Возможно, он скучает, но за долгие ворны, от Паверглайда не было ни одного сообщения, ни одной весточки, кроме небольшого свидания, да и то по делу, кода нужно было выручать Прайма. Хорошо ж я тогда поджарила крылья вашему предводителю. Но сейчас эти воспоминания кажутся такими далёкими, такими незначительными.

Есть только ты и тепло твоих манипуляторов. Властный взгляд твоей алой оптики, твоя чуть насмешливая, но совсем незлобная улыбка.

Ты наклоняешься ко мне. Лёгкое касание губ, сначала манящее, потом более сильное, хищное. Твоя глосса проникает в мой рот, щекочет дентопластины.

Нейросеть посылает в процессор характерные сигналы, но малейшее движение отзывается в корпусе болью. Я не могу сдержаться и инстинктивно изгибаюсь, весь корпус содрогается. Удовольствие отзывается пронзительной волной боли.

А потом свет — ничто.

Я ненавижу тебя. И я благодарна тебе.

Свет и тьма.