Лежа на нагретой поваленной колонне, змей смотрел на последствия.

— Так, это не совсем по плану…

— По моему опыту, это характерная особенность мистера Воробья.

Во взгляде, которым змей смотрел на душу, теперь было меньше «опять ты» и больше «и когда ты наконец отстанешь, а?»

— Кое-кто из моих дражайших друзей был вовлечен в эту борьбу. Я принес им мои искренние соболезнования.

— А пойти с ними не хочешь?

— С их стороны было очень мило пригласить меня, и должен сознаться, это было огромным искушением — но есть еще одно заступничество, кое я не могу оставить без внимания.

В просвет влетела птица — ее яркая окраска напоминала драгоценные камни. Змей проводил ее взглядом, пока та не исчезла.

— Кстати о мистере Воробье — если мне дозволено будет поинтересоваться, почему ты его так настойчиво... преследуешь?

— Тебе-то что?

— Дело в том, у меня есть некоторый личный опыт опасности подобного увлечения.

— А, не беспокойся — ничего личного. Просто у моих начальников, знаешь ли, есть зуб на людей, возвращающихся Оттуда.

— В таком случае, разумеется, мистер Барбосса заслуживает твоего внимания не меньше?

— Не, нет нужды — он уже возвращается. А вот мистер Воробей, он проблема. Сначала была заморочка с сердцем и мальчишкой Тернером — а теперь это. Если мы не будем осторожны… Нельзя допускать, чтобы проклятые души искупали свои грехи — так не пойдет.

— Вероятно, нет.

В который раз змей горько пожалел об отсутствии бровей, которые можно было бы вздернуть в ответ на сарказм. В конце концов он остановился на том, что высунул язык, пусть даже этого явно было недостаточно.

— Да и куда сбежит мелкий ублюдок, в конце концов?

— Думаю, он на пути к долгожданному воссоединению.

— С его игрушечным корабликом.

— Боюсь, воссоединение будет с привкусом горечи.

— Интерессссссссно…

Душа вздрогнула.

Змей не соблаговолил это заметить.