Примечания автора:

Эти главы, вероятно, больше соответствуют третьему сезону, чем первому в смысле отношений Нила и Питера. Ну застрелите меня, я в этом сериале больше люблю броманс и аспект заботливости, чем антагонизм. Мой Питер более сострадателен, а мой Нил лучше как человек, чем было вначале. Этот фик, в основном, исполнение желаемого — и я знаю, что подобное желаемое есть у многих из нас, так что я поставила его на первое место по сравнению с вхарактерностью персонажей этого периода времени.

Меня очаровывает, что Питер пришел за Нилом после того, как сначала отверг саму идею сделки как смехотворную. Ничего не могу с собой поделать, я вижу в этом акт заботы, потому что брать Нила на поруки значило для Питера не меньший риск для карьеры, чем возможный потенциал полезности. Со стороны Нила тоже с самого начала было доверие и привязанность, несмотря на то, что он использовал Питера для достижения свои целей. В конце сезона он без сожаления оставляет всех... но только попытка попрощаться с Питером на взлетно-посадочной полосе вызывает у него на глазах слезы. И Питер это понимает.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ? Их немного. Но на случай возможных триггеров или слишком "взрослых" тем фика, я скажу, что согласна с концепцией, что Нил подвергался риску сексуального насилия и суицида. Фик может содержать отсылки к физическому насилию, заключению в "одиночке", жестокому обращению в детстве и прочим неприятным вещам. Но ни что из этого не графично и не происходит "на экране". Это история зарождения дружбы, а не "Нил сидит в адской тюрьме, засунутый туда бесчувственным Питером Берком, который считает что тот заслужил страдания".

О, и да. История не совсем линейна.

Поздравления с днем рождения

ПИТЕР

Питер опустил голову на руки. Он поймал Нила Кэффри, воспользовавшись женщиной, которую тот любил, разбил напрочь его защиту на слушании и даже выступил против него на комиссии по условно-досрочному освобождению.

Нил присылал ему поздравительные открытки на день рождения. Не садистские насмешки типа "Я знаю, где ты живешь и работаешь" — настоящие поздравления.

Нил был из рода мошенников. "Вел" одну из самых долгих и изматывающих гонок, которые были у Питера — нет, пожалуй, даже самую изматывающую. Сбежал из тюрьмы. Был заново пойман тем же самым агентом. И почти тут же обратился к вышеназванному агенту с просьбой дать ему снова свободу.

Молодец, отлично меня поймал. А теперь выпусти, как форель-маломерку, и сделаем это снова? Нил, наверное, был первым человеком, который пытался организовать себе побег из тюрьмы с помощью агента ФБР.

Хорошая попытка, Нил.

Несколько ниже обычных ниловых стандартов, но он и не перетрудился.

Я знаю, что тюрьма максимально строгого режима меня не удержит, но ты ведь знаешь что удержало бы меня, правда? Что-то, что я могу срезать простыми ножницами!

Может, и удержало бы, если бы у них было высокотехнологичное средневековье, а крепко заваренный браслет был бы сделан из стали, которую невозможно разрезать. На этом Нил бы, скорее всего, пошел к своему верному другу, мастеру алхимии, и соорудил бы зелье, чтобы расплавить браслет. Так что, даже в фэнтези это бы не прокатило.

Бедный пацан.

Питер ему искренне сочувствовал, когда уходил из комнаты для свиданий, оставляя его в этом месте еще на четыре года. Он сжал Нилу плечо и пожалел, что не может сделать для него большего. Нил во многих отношениях был милым парнем. Питер не знал, какие есть в распоряжении тюрьмы процедуры для наказания и усиления мер безопасности против беглецов, но не сомневался, что приятными они не будут.

Может, стоило сделать то, что он насмешливо предлагал Нилу. Начать писать ему о расследованиях. Хотя если ФБР станет спрашивать у Нила совета, его эго подскочит до небес, и вся преступная братия окажется посвящена в расследования агентства.

НИЛ

Нил сидел за столом в состоянии ступора — все его органы чувств транслировали лишь шок. Питер ему отказал. Его мечте положили конец, и ему ожидаемо было больно.

А потом Питеру понадобилось сделать одну из тех вещей, которые так давно превращали Нила в его друга. Питер давно ушел, а Нил до сих пор чувствовал на плече крепкое, дружеское пожатие — даже притом, что Питер сжал его плечо буквально на ходу и слишком быстро, чтобы тот успел среагировать.

Административное слушание по делу о побеге было назначено на завтра. Он однозначно отправится в "одиночку", вопрос только, сколько времени он там проведет. Был еще вариант оказаться в штрафном изоляторе, и Нил этого ужасно страшился. Из тюрьмы искать Кейт и так будет очень трудно, но это будет совершенно невозможно, пока он будет заперт в одной из этих ужасных бетонных коробок.

Он все еще ощущал на плече пальцы Питера, сжавшие его плечо, а еще — боль и тоску. Это мало чем отличалось от того, как Питер арестовал его в первый раз.

Убегая от Бёрка, Нил создал в голове свой образ этого агента ФБР. Изощренно умный, этичный, задорный, точно знающий, кто он такой и чего хочет в жизни. В сочетании его гуманности и уверенного контроля было что-то невероятно привлекательное.

Нил страшился ареста. Страшился, что Питер сойдет с пьедестала, швырнет его на капот, начнет играть с ним в грязные игры на допросе, и из достойного и утонченного врага станет просто еще одним полицейским.

Но пьедесталу лишь добавили блеска. Нил, с нетерпением ждавший лучшей за всю историю битвы умов, обнаружил, что чувствует себя до жалости перепуганным. И хуже того, он не в состоянии был это скрыть. А Питер ответил интуитивным состраданием, искренне его успокаивал, играл с ним и, что самое утешающее, не швырял его на капот.

Питер вошел с ним в следственный изолятор, успокаивающе придерживая рукой за спину, и растопил все остававшиеся барьеры Нила, оставив ему свой домашний номер на визитной карточке.

После чего он ушел, оставив Нила одного, и Нил осознал, что ему выворачивает душу не только то, что он под арестом или что попадет в тюрьму, но и то, что Питер ушел.

— Из нас получилась бы адская команда, — тихо сказал Нил призрачной тени Питера Берка, которая витала в воздухе. Затем он встал, собрался с духом и зашагал обратно в реальность.

ПИТЕР

Питер закрыл дверь и стиснул веки. Ему требовалось одиночество, чтобы посмотреть в лицо тому, что произошло.

Я поймал этого парня. И я злорадствовал. Это было одним из главных моментов моей карьеры — поймать Нила Кэффри.

И не только из-за самой задачи. Нил ему начал искренне нравиться, и Питер страшился получить звонок, что его тело выудили из реки.

Питеру было ненавистно везти Нила в следственный изолятор, но он сделал это, испытывая огромное облегчение и сочувствие. Может, Нил и не был сейчас доволен, но теперь он находился в относительной безопасности.

Питер был неотъемлемой частью системы судебного преследования и осуждения преступников. И сейчас это был странный опыт. Профессионально он ликовал, и на личном уровне радовался, что успел прибыть раньше какого-нибудь мафиози или наемных убийц. У него не было сомнений, что Кэффри следует отправить в тюрьму.

Но за время судебных разбирательств, они с Нилом много раз встречались глазами, и каждый раз Питер испытывал чувство привязанности к этому парню — вот именно к такому самодовольному, высокомерному и совершенно нераскаивающемуся. Нил же, со своей стороны, никогда не смотрел на Питера с ненавистью, в его взгляде никогда не читалось ни обвинений, ни боли. Напротив, его глаза часто слегка тепло улыбались.

Питеру никогда не приходило в голову, что Нил может в итоге оказаться где-нибудь, кроме гуманной, безопасной и относительно комфортабельной федеральной тюрьмы умеренного режима. Он постепенно стал испытывать искреннее желание помочь этому обаятельному, жизнерадостному юному заговорщику, и указанная тюрьма должна была стать местом и возможностью попытаться воплотить это в жизнь. Но судья вместо этого обрушил ему на голову свой приговор.

Когда суд огласил, к чему приговорили Нила, Питеру показалось, что он всадил парню нож в спину. И он увидел в его глазах настоящую панику, когда карающий федеральный судья совершил немыслимое и приговорил впервые осужденного за ненасильственное "беловоротничковое" преступление к заключению в самой суровой тюрьме штата.

Питер испытал желание подойти к судье и спросить, о чем, черт возьми, он вообще думал. Разумеется, Кэффри был виновен в достаточном количестве преступлений, чтобы получить и десять "пожизненных". Но приговаривают за то, что доказано, а не за то, что, по твоей мысли, человек мог совершить.

Судья начал зачитывать приговор, и Питер отвел взгляд. В зале суда не было никого, кому бы это было так же важно, как Кэффри. Кому бы сейчас зачитывали его будущее. Нил получит столько приватности, сколько нужно.

А потом Питер замер. Какого черта?

— Количество ваших баллов за психопатию по ОЛП¹ позволяет мне без колебаний отнести вас к преступникам с высоким потенциалом рецидива, и по моему мнению, вас следует отнести в эту категорию. В федеральной системе вас бы классифицировали согласно вашим преступлениям и поведению под стражей. Но это было бы слишком большим снисхождением по отношению к вам, учитывая тот факт, что вам удалось "очаровать" своими эскападами даже офицера федерального следственного изолятора. Основываясь на этом, я приговариваю вас к заключению в тюрьме максимально строгого режима, а именно — в пенитенциарном учреждении Синг-Синг, сроком на четыре года.

Пенитенциарное учреждение Синг-Синг? Нил же федеральный заключенный, осужденный за федеральное преступление. Синг-Синг — это тюрьма штата. Тюрьма максимально строгого режима, подведомственная штату Нью-Йорк. Впервые осужденных за подделку федеральных документов обычно оправляли в тюрьму минимального режима. Хотя Питер подозревал, что из-за риска побега Кэффри мог оказаться и в тюрьме умеренного.

Он закрыл глаза. Вот черт, Кэффри, мне очень-очень жаль.

Когда он снова открыл глаза, бейлиф уже надел на Кэффри наручники. Тот тщательно контролировал выражение лица — оно не выражало никаких эмоций, но когда он встретился глазами с Питером, в них была мольба.

Изнемогая от чувства вины, Питер отправился за Кэффри, которого увели обратно в камеру предварительного заключения. Он был готов к ненависти и крикам в свой адрес.

Но вместо них в итоге обнаружил, что обнимает и успокаивает паникующего до гипервентиляции парня, который практически забрался к нему в объятия.

Чтобы попасть к Нилу, Питеру пришлось прокладывать себе дорогу сквозь толпу скучающих и неуступчивых судейских служащих. Он увидел, как глаза бейлифа сверкнули ненавистью при имени Кэффри.

— Он причиняет какие-то проблемы? — спросил Питер.

— Нет. Кроме как... ну, вы знаете, самим своим существованием.

Питер ничего не ответил, просто прошел следом за ним к камере Нила, подождал, пока бейлиф ее отопрет, зашел внутрь, захватив с собой складной стул, на который бейлиф ему показал, и постарался не вздрогнуть, когда за спиной с лязгом захлопнулась дверь камеры. Ничего себе.

Нил дрожал и дышал часто-часто. Кто-то — по-видимому, бейлиф — запер его здесь, даже не сняв наручники.

— Эй, дружище, — Питеру не понравилось видеть его в таком состоянии. Тот Нил Кэффри, за которым он столько времени гонялся, не знал страха. Иначе у него, возможно, сохранились бы остатки здравого смысла, которые бы заставили его остановиться намного раньше.

— Э.. эй.

Питер поставил складной стул перед Кэффри, сел и разомкнул на его запястьях наручники. Нил в ответ облапил Питера и вцепился в него мертвой хваткой.

Были десятки, если не сотни случаев, когда Питер стоял в стороне и наблюдал, как безжалостные закоренелые преступники получают приговоры, которые невозможно назвать иначе, кроме как насмешками над их жертвами. Сделки о признании вины позволяли монстрам уйти от правосудия.

И вот теперь жизнерадостного парня, совершенно не склонного ни к какому к насилию, хватали за шкирятник и бросали в самую отвратительную тюрьму штата.

Питер глубоко вздохнул. Он ничего не мог здесь поделать. Мог только помочь Кэффри справиться со случившимся, хотя сам чувствовал себя совершенно ужасно. Чуть-чуть расслабившись, Нил прижался лбом к ключице Питера и закрыл глаза. И от этого жеста у самого Питера подступили слезы.

Он знал, что не виноват. Это была вина судьи. И самого Нила. И его адвоката. Шокировало то, что Нил, казалось, понимал, что это не вина Питера.

Отсутствие пинков, криков и вспышек "Ты меня сюда притащил, ты это со мной сделал!" многое о нем говорили. На самом деле, Нил казалось, понимал, что он небезразличен Питеру — что тот пришел сюда, к нему в камеру, чтобы выразить сочувствие и поддержку. И это подкупало, как мало что в мире.

— Хочешь верь — хочешь нет, но я считаю, что это подлый и мелочный приговор, которого ты не заслуживаешь.

— Спасибо.

— Ты уже достаточно успокоился, чтобы услышать меня? — Мальчишка по-прежнему судорожно хватал ртом воздух, но все же кивнул. — Хорошо. Синг-Синг — это суровая тюрьма максимально строгого режима, и она адово пугает. Там разделенные решетками тюремные блоки и заключенные-убийцы, и я, черт подери, не могу поверить, что этот идиот отправил тебя туда. Но это уже не та тюрьма, о которой рассказывали страшные ужасы. Это не Синг-Синг тридцатилетней давности. Там нет жестокого обращения с заключенными.

Нила уже откровенно плакал, пытаясь как-то смириться.

— Четыре года. Они... просто... сказали, что хотят... хотят, чтобы я провел в страданиях четыре года. Четыре года до того, как я снова сяду за руль, смогу поплавать или увидеть Кейт, или даже тебя, или Моззи. Я... в следственном изоляторе мне необязательно было жить в камере. Я сидел там первые два дня и чуть не сошел с ума. Я был так... так благодарен, когда они меня оттуда забрали. Я не переживу четыре года в камере... Питер, я умру там.

Он задыхался от гипервентиляции, чувствуя, что правда сейчас умрет.

— Ты не умрешь, — мягко проговорил Питер. — И ты не будешь настолько несчастен, чтобы тебе этого захотелось. Ты сможешь видеться с Кейт, она сможет приходить к тебе на свидания, и Моззи тоже. Ты не будешь на другой планете, ты будешь в Нью-Йорке. И если ты захочешь, чтобы я сел в машину, приехал и напомнил тебе об этом, я это сделаю.

Питер не понимал, каким образом ему из всех людей удалось попасть в список тех, с кем Нилу невыносимо не видеться четыре года, но вот этот конкретный страх ничего не стоило опровергнуть.

— Я не понимаю правил, Питер. Людей — понимаю. Но не правила. Я буду их нарушать, и в конце концов окажусь в одиночке, или избитым, или что они там делают с парнями, которые не понимают, что замки на дверях камер не для того, чтобы их взламывать в свободное время.

— Такое было в следственном изоляторе? — спросил Питер.

Нил покачал головой.

— Нет. Потому что там были добры ко мне и знали, что я не веду себя намеренно как придурок.

— Или как психопат? — сухо спросил Питер.

Нил уставился на него странным молящим взглядом. Не из серии "спаси меня" или "помоги мне отсюда выбраться". А "пожалуйста, верь мне".

— Я. Не. Психопат.

— Я тебе верю, — сказал Питер. — Но ты представляешь миру тщательно продуманный имидж, и этот имидж сейчас тебя подставил. Попробуй почаще показывать Нила Кэффри, и возможно, тебя перестанут считать психопатом.

Кэффри начал дышать ровнее, и лег головой на плечо Питера, упершись в него лбом. Он по-прежнему дрожал всем телом, но он слушал.

— Я надеялся, что ты окажешься одном из тех отличных, приятных мест, которые смахивают на студенческий городок и где заключенные живут в общих спальнях, — сказал Питер. — Я не представлял, что тебе придется иметь дело с тюремными камерами, охранными вышками и убийцами. Но, как бы страшно это не выглядело и не звучало, это не дом ужасов.

— Клянешься? — тихо спросил Нил.

Они сидели в крошечной камере со стальной скамьей и решетчатыми стенами, на цокольном этаже здания суда. Здесь было мрачно и мерзко, и бейлиф бросил Нила в камеру прямо в наручниках, с поясной цепью и в ножных кандалах. Это был совершенный перебор, и Питер предположил, что здесь полностью отсутствовало какое-либо сочувствие к испуганному, не оказывающему никакого сопротивления человеку, который только что получил самые ужасные в жизни новости.

— Клянусь. Если ты справляешься с камерой, в которой мы сейчас сидим, ты сможешь справиться и с Синг-Синг. Здесь чертовски мрачно.

— Очень надеюсь, что мне не придется отправиться по маршруту "избиение и изнасилование", — несчастно сказал Кэффри.

Питер порывисто его обнял, и тот расслабился у него на руках, все еще продолжая плакать.

— Ох, дружище, — Питер ласково похлопал его по спине. — Этого не случится. Ты же ходячий экземпляр "Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей".

Он обнял Кэффри чуть крепче.

— И у тебя есть агент ФБР, который на твоей стороне. Если хоть раз почувствуешь, что находишься в физической опасности или что с тобой плохо обращаются, позвони мне. У тебя есть полное право быть в тюрьме в безопасности. Не позволяй никому угрожать тебе, запугивать или говорить "ты сейчас окажешься в карцере". Я в мгновение ока выдерну тебя под федеральную защиту.

— Правда?

— Правда. Хотя я буду очень удивлен, если получу от тебя такой звонок. Но если я его получу, я тебе поверю и помогу.

— Спасибо. Спасибо тебе. — Наступило короткое молчание. — А почему у меня есть агент ФБР, который на моей стороне?

— По той же причине, по которой сейчас с тобой все будет нормально. Ты — милый, дружелюбный, умный и отзывчивый парень, который заводит друзей, а не врагов. Ты вызываешь у людей желание защищать, а не причинять тебе боль.

— За исключением моего судьи, — голос Нила звучал с болью, без злости. — За исключением всех, кто свидетельствовал против меня на слушании. Я не думал, что это будет больно, но сидеть там и слушать, как вы все — от тебя до Сары Эллис — это делаете... это все равно что подслушивать разговор и услышать, что тебя все ненавидят. Только здесь это было в моем присутствии, и все это знали.

Мошенник, которого волнует, что подумают о нем люди после совершенного им преступления?

Питер понял этот потерянный взгляд. Нил Кэффри столкнулся с чем-то, что не мог уболтать, очаровать, подкупить или прорваться с боем. И привели к этому его язык и шарм.

— Да... общество вообще и люди в частности действительно не любят преступников. Тебе еще придется столкнуться с этой реальностью. Неприязнь и презрение людей, скорее всего, станут главным твоим наказанием. Тебя не будут избивать, но на тебя будут смотреть как на преступника, чья ценность, как человека, на порядок меньше всех прочих людей на земле. Статус рок-звезды тебе больше не светит. Я предлагаю стиснуть зубы, принять это и постараться заново заработать уважение людей.

— А что насчет твоего? — голос Кэффри был дрожащим и тихим.

— Посмотри на меня, — сказал Питер. Кэффри ничего не ответил. — Нил, посмотри на меня, — приказал он.

Тот поднял лицо, и его выражение чуть не разбило Питеру сердце. Уверенный в себе Нил Кэффри сейчас выглядел просто убитым, словно уменьшившимся в размерах, с блестящими от слез глазами и прозрачными стараниями выглядеть храбрым — что никак не влияло на производимое им впечатление семнадцатилетнего мальчишки. Предстоящая тюрьма приводила его в ужас, но сама мысль, что люди будут смотреть на него свысока, буквально его раздавливала.

— Ты уже заработал мое уважение, — твердо произнес Питер. — Когда пожал мне руку на складе. Когда прошел все, до единой секунды, без горечи, ненависти или насилия. Я уважаю тебя, и ты мне нравишься, несмотря на совершенные тобой преступления, а это нечастый случай.

Судя по выражению лица Нила, Питер только что вручил ему целый мир. Слезы в его глазах выражали эмоции, но ни горя, ни страха в них уже не было.

— Я постараюсь тебя не подвести.

— Ты совершенно удивительный парень, — мягко произнес Питер. Он никогда, ни разу в жизни не видел подследственного, который бы так реагировал. — Я абсолютно уверен, что ты сумеешь заработать доверие и уважение людей, с которыми будешь иметь дело в тюрьме. Просто не жди, что это будет легко или произойдет автоматически.

— Вызов принят, — сказал Нил со слабым проблеском той веселой уверенности, которая была присуща его характеру и теперь снова начала проявляться.

— А тот парень из следственного изолятора, который пришел на оглашение приговора, чтобы рассказать судье, какой ты потрясающий? Это ведь совсем не в их правилах. Он пришел по своей инициативе в свободное от работы время.

— Ничего себе, — Нил снова опустил голову на грудь Питеру. — Там хорошо ко мне относились. Думаю, кончится тем, что я буду скучать по этому месту.

Питер потрепал его по спине.

— Думаю, если к тебе хорошо относились в следственном изоляторе, то и в Синг-Синг тоже хорошо отнесутся.

Он старался не думать о жестокости бейлифа и о том факте, что доверял федеральному следственному изолятору. Несмотря на неприятный "фасад", к подследственным Питера там всегда относились нормально и не допускали, чтобы кто-то из них пострадал. Кэффри, наверное, был первым человеком в истории, который говорил про них "были добры" и "хорошо относились", но там было вполне безопасно.

Питер знал о Синг-Синг лишь то, что это переполненная и недофинансированная тюрьма штата, которая полна жестоких преступников. Это был отстойник, а не место исправления.

— Если что-то будет не так, позвони мне. Неважно что. Я приеду. Я смогу тебя защитить. Я вытащу тебя оттуда. Позвони мне. Не позволяй никому и ничему тебе помешать. Ни стыду, ни угрозам. Доверься мне. Позвони.

Нил кивнул.

— Обещай мне, — попросил Питер.

— Я обещаю, — сказал Нил.

— Обещай еще раз.

— Я клянусь.

— Повтори, что я тебе сказал, — приказал Питер. Он не был уверен, что травмированный Кэффри действительно его слушал, и знал, что не сможет спокойно спать, если будет думать, что есть хоть какой-то шанс, что этот безусловно красивый невысокий молодой человек, совершенно не склонный к насилию, может оказаться в плохом кино о тюремной жизни.

— Я должен позвонить тебе, если окажусь в беде, неважно какой.

— И?

— И ты защитишь меня, вытащишь оттуда и не допустишь, чтобы меня отправили в одиночку.

— Все верно, — подтвердил Питер. — До единого слова. И я готов подкрепить их делом. Я не могу жить с мыслью, что ты можешь не позвонить мне, если окажется, что тебе нужна помощь.

— Я позвоню, — Нил заколебался. — Спасибо тебе, Питер.

Питер положил руку ему под подбородок и подтолкнул вверх, мягко заставляя Нила встретиться с ним глазами.

— Я знаю, что это будут тяжелые четыре года, и не стану лгать, будто я не считаю, что ты их заслуживаешь. Но ты не заслуживаешь провести их в боли и страхе или подвергаясь насилию. Ты должен с абсолютной уверенностью это понимать. И ты должен понимать, что с тобой все будет в порядке, потому что преступление преступлением, но я полон не меньшей решимости обеспечить твою безопасности, чем та, с которой я старался тебя поймать.

Нил все еще выглядел потрясенным, но его дыхание и взгляд обрели уверенность. Он наконец поверил, что все будет хорошо, и его не отправляют умирать в ад.

— Ты продержишься, Нил Кэффри.

— Я продержусь, — подтвердил Нил. И на этот раз он говорил совершенно серьезно.

¹ Оценочный лист психопатии (англ. Psychopathy Checklist, PCL) — инструмент психологической оценки, часто используемый для оценки наличия психопатии. Разработан в форме опросника, состоящего из 20 пунктов, оценивающих различные личностные аспекты и отмечаемое поведение. Используется при проведении полуструктурированного клинического обследования. В оценке пунктов опросника также используются анамнестические данные исследуемого. — (с) Википедия