ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Светлый замок темного царства
Мне не жаль, что и налил и выпил я сам
Унижения чашу до дна,
Что
к проклятьям моим, и к слезам, и к мольбам
Оставалась ты холодна;
1.
- Не только дом. Мое все! – Сказал он. – И теперь ты это увидишь…
Жюли долго стояла на широких каменных ступенях, устремив взор, словно куда-то в небо.
Через несколько минут они оказались внутри. Ее ждала длительная «прогулка» практически по всей опере. Он, просто-напросто, не мог не показать ей свою обитель, свой храм, в котором столько лет он творил, в стенах которого его душа взлетала высоко в небеса, и снова опускалась на землю, где столько было пережито и передумано, осмысленно и понято, столько приобретено и потеряно. Это то место, где он стал тем, кого боятся, и в страхе перешептываются по углам, чье имя не произносят вслух, это то место, для которого он стал наводящим страх Призраком, властителем, ангелом.
Он наконец-то вздохнул «полной грудью». Он вернулся в свои владения, которые осиротели на некоторое время без своего хозяина. Теперь он снова вернулся в предвкушении своей новой жизни. Каждый уголок, известный и неизвестный, каждая дверь, камень, коридор, все они были живыми, имели свою душу, и знали своего хозяина. Лишь они всегда немо хранили секрет его пребывания здесь, чтили и уважали, скрывая его от недолжных глаз, лишь они беспрекословно повиновались и принимали его, храня его тайны. Они первые узнали, что их хозяин снова здесь.
Тоска, одолевавшая его на протяжении всего этого времени, когда он был далеко, немного спала, он почувствовал себя лучше. До боли знакомые стены, изученный каждый уголок, каждый миллиметр этого здания от самого его купола до самых нижних этажей – все это было его. Он по праву считал себя хозяином здесь, зная как никто другой лучше, что представляет его Опера снаружи и изнутри. Там, куда никто и никогда не спускался, кто никогда не видел того, что видел и знал он, Призрак оперы.
Красота внешнего интерьера вскоре резко сменилась своей изнанкой. Зал, сцена, холлы – это все величественность ее красоты. Но у Оперы были еще и подземелья. Собственно, сами владения ее Призрака.
Другую часть он хотел ей показать еще больше, нежели увиденную ранее красоту.
Сумрак и холод бесконечных каменных коридоров охватил Жюли, и поначалу вселил страх, нагоняя неуютное ощущение толстых каменных стен вокруг, чувство безвыходности, загнанности, которое все нарастало, пока они дальше и дальше проходили по жутким, как сначала казалось девушке, подземельям Оперы. Но ее успокаивало то, что, похоже, он знал все здесь наизусть, каждый поворот, каждый коридор, каждую дверь. И сырые галереи оперы могли не внушать страх и неизвестность только лишь ее хозяину.
Промозглые и холодные коридоры, больше походившие на лабиринт, запах сырости, звуки капели, отдаленный слабый шум воды, все это пугало ее, заставляя ее сердце учащать свой ход.
Некоторое время она с молчаливым изумлением рассматривала все, что проходило перед ее глазами, изучала, всматривалась. У нее начала кружиться голова. Эти тоннели и коридоры, несомненно, таили в себе множество секретов и тайн, и их мог знать только тот, кто считался ее хозяином. Вскоре она потеряла счет поворотам и лестницам, и даже не пыталась запомнить дорогу.
Спуск в самую глубину Оперы показался Жюли невыносимо долгим. В воздухе ощущалась сырость, Жюли пару раз пыталась глубоко вздохнуть, но отяжелевший от влажности воздух не наполнял ее легкие. Ужасное ощущение неполноты вздоха довлело над ней, и пару раз она покачнулась, сжав сильнее его руку.
- Что с тобою? Тебе не хорошо? – Спросил он ее.
Жюли еще раз глотнула ртом воздух.
- Нет. Все хорошо. Просто я, правда, еще не привыкла. Но я привыкну, обещаю тебе! Я привыкну. – Зачем-то поспешила сказать она.
- Нет, тебе не надо привыкать! – Сказал он. – Я не позволю, чтобы ты жила всегда здесь. Я не хочу этого. Это слишком жестоко по отношению к тебе!
- Что ты хочешь сказать? – Голос Жюли становился слабее и слабее.
- Все будет хорошо. Вот увидишь. Я просто хочу, чтобы ты все знала.
И все-таки, вскоре она привыкла. Ее сознание будто бы приняло те картины, которые ее окружали, и она поняла, что это всего лишь одна из граней того, что предстало перед ее взором ранее.
- Мы ведь спускаемся вниз!
- Собственно это и есть мои владения. Точнее, владения, принадлежавшие призраку. – Осторожно добавил он, заметив.
- Это сплошной лабиринт. Но вижу, ты во всем этом прекрасно ориентируешься.
- За много лет я научился этому. – Слегка усмехнулся он. - Мы скоро придем. – Заметил он, окидывая взглядом немного уставшую девушку.
Она практически отвлеклась от всего, что ее окружало, от всего, что было в ее памяти и мыслях. Она даже не заметила, как вскоре они, спустившись в самую глубину этих галерей, очутились на том месте, которое, собственно он и собирался ей показать. Свою обитель.
Здесь царили странные сочетания: запустение - и роскошь, небрежность - и утонченность, пышность – и тусклость, свет – и тьма, холод – и тепло.
Жюли будто бы облегченно вздохнула тому, что были преодолены длинные промозглые коридоры, глубокие лестницы, она наконец-то в его доме, она наконец-то здесь.
Ей хотелось уже, наконец, присесть, так как от долгих прогулок она немного утомилась. Слишком много ей довелось сегодня увидеть. Осмыслить все вот так сразу было очень сложно, и почти невозможно.
Он взял ее за обе руки, и сжал их, но аккуратно.
- Ты отдохнешь, а утром я хочу познакомить тебя с одним человеком, с которым просто не могу не встретиться, вернувшись сюда…
Девушка одобрительно кивнула ему головой, соглашаясь.
Да, еще в тот момент, как они приехали, он подумал о мадам Жири. Ее надо бы навестить, узнать, что тут происходило в его отсутствие. Ну и, в конце концов, просто поговорить с ней.
Видит бог, он нуждался в этом больше, чем когда-либо. Нет, определенно, надо было поговорить с мадам Жири, хоть это ему будет и не так уж просто сделать. При мысли об этом его сердце начинало биться, как у мальчишки, который нашкодил. Это было ужасно.
Ему становилось противно от самого себя.
И, тем не менее, так было. Он ждал реакции мадам Жири – положительной ли, отрицательной, но ждал с замиранием сердца. А что, если она просто-напросто не поймет его? Все это время она была единственным человеком, который знал его тайны, мысли, намеренья, она могла осуждать это, или поддерживать, но всегда была с ним. А что если сейчас, после того, как он расскажет ей откровенно обо всем – она отвернется от него?
Она была тем единственным человеком, с которым он был близок. Он всегда знал, что может обратиться к этому человеку, и она всегда выслушает его. За все эти годы он стал ей близок и дорог. Она любила его. Как мать, сестра, друг – это уже не важно. Он всегда чувствовал, что она искренна с ним. А он, в ответ, мог быть искренен с нею. Он всегда говорил ей правду. Потому что знал, что это единственный человек, который есть в его жизни. И который беспристрастно выскажет ему свою точку зрения. Он мог слушать ее, а мог не слушать. Она знала, что в нем живет упрямый обиженный строптивый мальчишка. Она знала это, и принимала. Но она всегда хотела, чтобы он был счастлив. Она видела в нем того, кого не видели остальные.
Может быть, она даст ему ответы на многие его вопросы. Ну, или, по крайней мере, поможет отыскать к ним путь.
Ему необходимо было привыкать ко всему, что произошло с ними в последнее время. Ему необходимо было привыкать к тому, что рядом с ним теперь рядом везде и повсеместно эта маленькая беззащитная фигурка девушки. Но порой, надо признаться, он просто не имел представления, не знал, что надо делать, как с ней себя вести, что ей говорить, чтобы не обидеть ее, не причинить ей боль, что надо делать, чтобы она была счастлива и была уверенна в том, что он искренен с нею. Это удручало его. В нем до сих пор иногда просыпался тот «учитель» и «наставник», который вел маленькую Кристину.
Жюли была юна и неопытна. Его сердце и разум это знали и чувствовали. И тогда, сам того не понимая, он начинал вести ее, пытаясь стать для нее кем-то большим, нежели тем, кем он был для нее сейчас.
Мадам Жири была нужна ему, как собеседник и человек, гораздо больше понимающий в этом, чем он сам, ему необходимо было об очень многом с ней поговорить. Он слишком много хотел спросить у нее. Как он сейчас начинал понимать, он слишком многого не знал.
Он боялся ее. Боялся себя по отношению к этой девушке. Сначала он и помыслить не мог, что все произойдет именно вот так.
Он почему-то с непроизвольной скрытой улыбкой наблюдал, как Жюли с интересом и абсолютно детской открытостью изучает его жилище. Она осторожно пробиралась среди его утвари, изучая каждую деталь, каждую мелочь. Она радовалась, как маленький ребенок, рассматривая партитуры, книги, канделябры и прочую всячину, которая, похоже, не на шутку заинтересовала ее. Пару раз она, правда, того и гляди, норовила свалиться в озеро, так как несколько раз подходила к воде, приседала около, и, опуская в нее кончики пальцев, просто водила по ней, наблюдая за легкой рябью.
Нет, она, конечно же, повзрослеет, точнее, она уже стала взрослее.
Еще дольше и пристальней она рассматривала орган, тщетно пытаясь отыскать в нем схожесть с виденным ранее фортепьяно. Долго не решалась, но потом, осмелившись и набравшись сил, попросила его сыграть.
Он на какое-то время замялся с ответом. А потом с охотой согласился. Осознавая, что и сам чувствует в этом потребность.
- Тебе все-таки надо отдохнуть. – Сказал он, подходя к ней. - Ты устала с дороги.
Она улыбнулась, поднимая на него глаза, в которых сейчас он отчетливо мог прочесть радость и восхищение. – Я не хочу. Ты же будешь играть мне, хоть иногда? – Попросила она. – Сейчас мне совсем не хочется спать.
- Ты хочешь продолжать! – Одобрительно кивнул он ей. – Но не забывай, завтра нас ждет встреча с одним человеком, с которым я познакомлю тебя. Я не думаю, что будет очень удобно, если ты уснешь прямо в гостях.
- Нет. Такого не случится. – Застенчиво улыбнулась она. - Знаешь, а мне здесь очень нравится! – Быстро проговорила она, поднимая глаза куда-то вверх, словно хотела еще раз оглядеться. – Здесь очень красиво!
- Красота – обманчива. А это… это всего лишь попытки поспорить с убожеством и темнотой мрачных подземелий. – Мирно объяснил он, выпуская ее из своих объятий, так как она, высвободившись, снова направилась продолжать исследования.
Самой страшной мыслью была мысль о том, что сможет ли он ее любить, и любит ли он ее так, как она того заслуживает? Она ждала от него этого, а он не знал – сможет ли он.
Это была, пожалуй, первая ночь за все свои годы жизни здесь, в подземельях театра, которую он провел не в одиночестве.
Странно и непривычно было видеть эту маленькую хрупкую девушку в своем подземелье, в своей кровати, в конце концов. Но одновременно было что-то такое, что ласкало душу, от чего по телу разливался какой-то необъяснимый жар. Она доверяла ему. Она призналась однажды, что он ей нужен. Никто и никогда не говорил ему этого.
--
Утром он собирался встретиться с мадам Жири. Он всегда предпочитал сам наносить ей визиты. Это оставалось его привилегией. Но в этот раз, видимо, та вовсе не ждала его визита, и потому он откровенно напугал ее. Она вздрогнула, не смотря на то, что привыкла к его неожиданным появлением за все эти годы, и научилась не пугаться того, что в один прекрасный момент за ее спиной неслышно может возникнуть Призрак оперы.
Сейчас ее испугу было объяснение. Она не знала, что он может быть в Опере.
В глазах мадам Жири заиграла радость, через секунду сменившаяся тревогой.
- Ты вернулся, Эрик? – Выдохнула она, наконец, облегченно. - Ты… с тобою все в порядке? Ты цел!
- Да.
- Слава богу! – Ее губ коснулась едва заметная улыбка. - Я думала, что возможно, уже не увижу тебя живым, и что даже не узнаю, что с тобою произошло!
- О чем вы? – Нахмурившись, спросил он. – Похоже, вы и впрямь считали, что меня уже нет в живых. Отчего такие мысли!
- Эрик... а ты не знаешь?
- Не знаю. - Поспешил остановить ее он, взяв за руки. - Но давайте вы расскажете мне об этом позже. Потому как то, в чем я должен вам признаться имеет большую поспешность и важность.
- Но... - Мадам Жири обеспокоено окинула его взглядом. Он ничуть не изменился, ее мальчик, ее дорогой мальчик, о котором она беспокоилась, не в силах сомкнуть глаз несколько последних ночей. Он был все такой же. Упрямый и своевольный. А она, по обыкновению, не могла ему перечить.
Она протянула к нему руки, обняв. Как ни странно, он не оттолкнул ее, чего она, в принципе, ждала от него. Она была уверена, что он не позволит, как это было прежде. Он никогда не позволял себя касаться. Мадам Жири несколько секунд держала его в своих объятиях, благодаря бога за то, что он позволил ему вернуться живым.
Он мог делать какие угодно глупости, но она не могла скрывать, что всегда беспокоилась за него, искренне переживая. Наконец она отстранилась от него.
- Эрик, что-то произошло? О чем ты так поспешно хочешь поговорить со мною?
- Да, точнее нет, но… Хорошо, я объясню. – Согласился он, шумно вздыхая. – Мне надо поговорить с вами.
- Рассказывай. – Попросила его мадам Жири, замечая, как учащает ход ее сердце. Дурное предчувствие. Она хорошо знала этот его взгляд. Должно быть, ему и впрямь, есть что сказать.
Одному богу было сейчас известно, что предстояло услышать ей в данный момент. И она не знала, обрадует ли ее это, или это будет нечто ужасное, к чему ей необходимо заранее подготовиться. Он медлил.
- Эрик, я прошу тебя… - Почти с мольбой в голосе, попросила она его, - не заставляй меня мучиться неведеньем. Рассказывай. Что-то случилось?
- Случилось. – Не смотря на взволнованный тон мадам Жири, ответил он ей совершенно спокойно.
Она снова вздохнула, положив руку на грудь, словно желала успокоить этим прикосновением бешеный темп своего сердца.
- Я жду. – Нахмурила она брови, замечая, что он, выжидая чего-то, пристально смотрит на нее.
- Вам надо кое-кого повидать. Потому, я скоро вас покину, и приведу к вам гостя.
- Кого? – Сорвалось с ее губ.
- Антуанетта, я вернулся. Этой ночью. Но вернулся не один… Надеюсь, вы поймете меня и… может быть даже одобрите. Хотя, не уверен… но я буду нуждаться в вашей помощи, ровным счетом, как и тот, другой, человек. Но если вы откажите мне, узнав всю правду, поверьте, я пойму.
- Прекрати играть со мною в какие-то тайны. Я ничего не понимаю. Скажи мне как есть. И что это за человек, с которым ты желаешь меня познакомить!
- Дело в том, мой друг, что я вернулся, но я вернулся не один. Я вернулся с… женщиной.
Мадам Жири снова ощутила, как перехватило ее дыхание. В ее голове быстро пронеслись всевозможные догадки.
- Кристина? – Испуганно выдохнула она.
- Нет.
Мадам Жири недопонимая, смотрела на его совершенно спокойное лицо. Его волнение можно было вычислить лишь по время от времени прыгающему взгляду, то на нее, с нее на пол, потом куда-то еще. Он уходил от прямого взгляда.
- Если не Кристина, то кто? Эрик я до сих пор ничего не понимаю. Прошу, расскажи мне все. - Нахмурившись, строго попросила она.
- Антуанетта, я думаю, имеет смысл начать с самого начала. Но это, кажется, очень длинная история. Я… теперь у меня есть жена.
Руки мадам Жири, лежавшие поверх подлокотников кресла дрогнули, она прижала их к груди, и они безжизненно упали на колени. Да уж, такого заявления она никак не могла ожидать. Вот уж точно, не знала к чему готовиться. Готовилась к чему угодно, но только не к этому.
- Как? – Побледнев, спросила она. – Постой, - тряхнула головой мадам Жири, - я окончательно потерялась в твоем рассказе. – Она глубоко вздохнула, выпрямившись, сев на краешек кресла, привела свое сбившееся дыхание в порядок, и приготовилась слушать, немного наклонив голову набок.
- Я не знаю с чего начать, всего слишком много… - Пожал он плечами.
Он погрузился в свои мысли и начал рассказывать ей все по порядку.
И хорошо, что она сама попросила его все рассказать ей. Он чувствовал в этом потребность. Сейчас его душа постепенно освобождалась от этого груза, который он все это время держал в себе, и чувствовал, как он давит, словно мешает дышать. Но слишком сложно душа шла на откровение. Она словно противилась его собственным порывам высказать все это. Даже не смотря на то, что перед ним сидел тот человек, что всегда выслушивал его, которому он доверял, и в котором он был уверен.
- Я не знаю, как это произошло, Антуанетта! – С болью в голове произнес он. – Я… кажется, это было безумие. Я… потерял голову. Я не знаю… - Сжал он руки в кулаки. – Я не помню. Но она совсем ребенок… И она почему-то не боится меня. Но она не заслужила ничего, ровным счетом ничего из того, что с ней произошло. Что я… я хотел ее защитить, хотя бы отчасти, а получилось… получилось наоборот. Это безумие, какое-то безумие!
- Ты хоть понимаешь, что ты наделал? – Нахмурилась мадам Жири.
Он пожал плечами. Что он мог ответить сейчас?
- Теперь я… я должен позаботиться о ней. У нее есть только я. Парадоксально, правда?
- Господи, Эрик, я не знаю, что сказать!
Когда она говорила таким тоном, он к своему негодованию до сих пор чувствовал себя ребенком. Наверное, потому, что она вела себя с ним так, как должно вести старшему другу, сестре, матери. Но сейчас это было уже не столь важно.
- Что же, Эрик… я вижу, ты ждешь от меня каких-то слов! – Она взглянула на него, вздохнув.
Он молчал. Но, тем не менее, она знала, что он ждет. Молча ждет ее слов. Только, слов у нее не было.
- Что ты хочешь услышать? Одобрение, осуждение, что!
- Не знаю. – Беспомощно произнес он.
Она встала, прошлась по комнате.
- Что же, ты сам избрал этот путь. И теперь… думаю, ты стоишь в самом его начале. Осталось – сделать шаг. И начать свой путь. Тебе придется.
Он поднял на нее болезненный взгляд.
- Придется Эрик. – Сухо произнесла она, видя его смятение. – И все из-за нее. Из-за Кристины. Пора учиться жить без нее. Пора!
Он промолчал.
- Вот только, могу я спросить? Что ты… что ты чувствуешь к ней?
- Не знаю, мадам Жири. Я пока не знаю. Вы сами знаете – нелегко учиться доверять людям.
- Нелегко. Но дело совсем в другом. Помимо этого – дело еще в чувствах.
- буду стараться.
Мадам Жири усмехнулась.
- Я искренне верю, что ты одумаешься. И, возможно, примешь это как возможный шанс. Поверь, не всегда возможно получить шанс что-то изменить и перестроить. Может быть – это твой шанс?
Он вздохнул.
- Что ты еще хочешь услышать от меня? Могу сказать тебе, что вы всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Всегда!
- Спасибо. – Совсем наивно и растерянно поблагодарил ее он, просто не найдя, что можно еще сказать.
Он приподнялся, и, глядя в ее глаза, крепко сжал ее руку.
- Но нам с вами еще об очень многом надо поговорить.
Самое ужасное и несносное – ощущать себя абсолютно беспомощным, как маленький не знающий ничего ребенок.
- Конечно. – Охотно согласилась она. Но ее взгляд начал темнеть, а уголки губ опустились.
Он это легко заметил.
- Антуанетта, что-то не так?
- Нет. Все хорошо. Но Эрик, знаешь ли ты… - Она медлила, словно не хотела говорить, но отчетливо понимала, что это было необходимо сказать, - здесь теперь снова опасно.
Он, недоумевая, приподнял одну бровь.
- О чем вы?
- Они снова искали тебя. И боюсь, они вернутся.
- Когда это было?
- Недавно. Ночь или две назад. Я не знала, что делать. Я не знала и не могла знать, что с тобой. Вот почему я была так напугана, когда увидела тебя. А если все начнется сначала! Они могут вернуться в любой момент. Они не нашли тебя, так как тебя здесь еще не было, но теперь…
- Похоже, они и впрямь хотят войны. – Невесело усмехнулся он.
Но мадам Жири ясно заметила в его голосе угрозу.
- Только не делай глупостей.
- Лучше я не буду давать вам ложных обещаний, Антуанетта. Но я не хочу ничего дурного, если только прежде они сами не сделают что-то. Наоборот, я желаю, что бы это как можно скорее закончилось. И вы сами понимаете, что сейчас я, как никто заинтересован в этом. Хотя… - еще раз усмехнулся он, - должен вам признаться, я предполагал это.
--
Гостью мадам Жири приняла радушно. Она была очень мила, и, похоже, еще совсем юна. Мадам Жири посмела предположить, что она, скорее всего, была одного возраста с Кристиной. Может быть чуть младше, ну а может быть чуть старше ее.
Но девочка жила вдали от города, и почти ничего не знала о жизни.
Об этом говорил еще почти детский наивный, отчасти напуганный взгляд.
- Это мой очень хороший друг. Надеюсь, она станет и твоим другом тоже. – Не выпуская руки Жюли, которую он крепко держал, сказал Призрак, представляя девушку мадам Жири. Жюли несмело улыбнулась.
По глазам мадам Жири он видел, что Жюли ей понравилась. От этой мысли ему стало легче.
- Я думаю, мы обязательно станем хорошими знакомыми. – Мягко сказала мадам Жири, пожав руку девушки, и улыбаясь ей.
Девушка все-таки немного стеснялась, из-под опущенных ресниц поглядывая то на Призрака, то на мадам Жири. С ним рядом, под пристальным и изучающим взглядом этой женщины Жюли чувствовала себя немного неуютно.
- Ты, наверное голодна. – Произнесла мадам Жири. – Не откажешься от чая?
Время шло неспешно. Прошло не больше часа. Мадам Жири явно симпатизировала девушке. Хоть та поначалу и была немного зажата.
Что ж, похоже, того, чего он опасался, не произошло. Он отчего-то боялся осуждения. Но эта девушка мадам Жири понравилась, она прониклась к своей нежданной гостье, и даже проявляла свойственную ей заботу. Он знал - мадам Жири была очень чутким человеком, и, не смотря на свою внешнюю сдержанность и невозмутимость, она всегда была человеком, умеющим щедро одаривать заботой и любовью.
Все было бы очень хорошо, если бы мадам Жири время от времени не начинала суетиться, что выдавало ее беспокойство и тревогу. Он знал причину этой тревоги. Но сейчас ему сейчас совершенно не хотелось думать об этом. Меньше всего хотелось рассказывать Жюли о том. О чем рассказала ему Антуанетта. Вместе с тем он хорошо понимал всю серьезность того, о чем ему было сказано мадам Жири несколькими часами ранее. И это требует решения. К сожалению, у него не так много времени. Беседы за чаем призваны умиротворять, расслаблять, доставлять удовольствие, но только не ему, и только не сейчас.
Он поспешно поднялся со стула.
- Я бы хотел поговорить со своим другом кое о чем. Дело в том, что есть один вопрос, который нужно решить безотлагательно. – Отводя глаза от взгляда Жюли. Произнес он невнятно. - Ты позволишь, если мы покинем тебя на пару минут?
- Что-то не так? – Обеспокоено спросила Жюли, тоже поднимаясь вслед за ним.
В ее глазах заиграло волнение. Она поочередно смотрела то на него, то на мадам Жири.
- Нет, все хорошо. – Зачем-то сказал он ей откровенную неправду. - Просто мне нужно обсудить кое-что. Прости, что мы покинем тебя на несколько минут. Всего лишь на пару минут.
Ему вовсе не хотелось столь бесцеремонно оставлять ее одну. Это было не лучшим тоном. Но необходимо было поговорить с мадам Жири. А он не хотел говорить сейчас при Жюли, так как, возможно, им придется затронуть тему о том, что делать дальше, и как избежать той опасности, которая может ждать в любой момент времени. Пока об этом знала только мадам Жири.
Девушка снова опустилась на стул.
- Конечно же. Я подожду вас. – Улыбнулась она. – Не беспокойтесь обо мне. Я понимаю. Я все хорошо понимаю.
- Так что вы думаете о… ней? – Сказал он, проходя в другую комнату.
- Чудесная девушка. – Коротко ответила мадам Жири. – Она хорошенькая. Но… скоро она превратится в женщину. Ты готов к этому?
Он ответил ей молчанием.
Мадам Жири не
стала повторять свой вопрос, замечая
его замешательство.
- Я хотел бы, что
бы она была счастлива, Антуанетта. –
Рассеянно вздохнул он. – Это ведь
нормальное желание. Но я не знаю как…
как я могу это ей дать! А она этого
ждет, я знаю. Я до сих пор не могу
представить себе, что она… она приняла
меня.
- Я понимаю твой страх. Но он пройдет. Я надеюсь.
Она изо всех сил хотела в это верить.
- Я должен делать все, чтобы она могла чувствовать себя в безопасности и счастливой…
В его глазах читался вопрос. Но он не решался спрашивать ее. Мадам Жири видела его вопрошающий взгляд, и решила не дожидаться его вопросов, продолжая:
- За все время наших разговоров я только и слышу, что говорит твой рассудок. Бедняжка. Она влюблена в тебя.
- Вам не смешно самой говорить это мне? – Усмехнулся он.
- Что в этом такого? Я знаю, ты не можешь в это поверить. Ты всегда считал иначе, ты считал, что нет на свете человека, который может проявить к тебе тепло, заботу, полюбить…
- Не может.
- Ей ты тоже не веришь? Она здесь, с тобой. Не может?
- Я… не знаю. – Тряхнул он головой.
- Но она действительно влюблена. И кажется, для нее это впервые. В данной ситуации ты не только старше ее, но и опытнее в жизни. Неужели ты не замечаешь, что она не желает быть перед тобой в своем лице ребенком? Она женщина. А ты обращаешься с ней, как с малышкой. – Мадам Жири замолчала, заметив на себе его недовольный взгляд. - Не дуйся на меня! – Строго добавила она. – Ты сам хотел от меня помощи.
Он вздохнул, отвернулся от нее, чтобы не встречаться взглядом с ее глазами.
- О чем вы толкуете, Антуанетта? – Нехотя огрызнулся он.
- В тебе настолько укоренилось убеждение, что любовь – это проклятие, что ты до сих пор не можешь признаться себе в том, что, может быть, все могло бы быть иначе.
Она была права?
- Не говорите так. Если вы считаете, что у меня не хватает сил…
- Я не об этом. Ты слишком сильно страдал из-за любви. Любви, которая в последствии превратилась в страшную одержимость, которую никто не в силах был остановить.
Да, это было именно так. А сейчас тебе нужно самому строить новый путь к чувствам. Пора становиться взрослым. – Строго проговорила она.
Он не понял ее намека, но ее резкий тон и слова обидели его.
Больше всего он ненавидел, когда она начинала отчитывать его. А она частенько пыталась это сделать. Раньше хоть и посредствам осуждающих многозначительных взглядов, и иногда, хоть и коротких, но емких фраз. Она никогда не противоречила ему, но и никогда не скрывала своего отношения к его действиям. Она знала, что все равно он сделает так, как считает нужным. Однако он всегда выслушивал ее. Что не говори, но к ней он относился с особым уважением. Был ли такой человек на свете, который мог бы сказать, что наделен уважением самого Призрака оперы?
Мадам Жири не скрывала, что откровенно побаивалась его. Эта одержимость, которая владела его разумом, заставляла бояться его действий. Но она знала, что он, скорее всего, никогда не поднимет на нее руку.
При всех своих безумия и жестокости к окружающему миру он был человеком, который по-настоящему может быть благодарным, умеет искренне и чисто любить, а в душе все-таки еще безобидный ребенок.
Этого ребенка в нем она до сих пор защищала, оберегала и любила. Ей куда сложнее было понять обезумевшего мужчину, в его лице, который начинает творить ужасы. Эта его сторона души не внимала ей никогда. Она всегда оставалась темной для нее.
Именно потому, она предпочитала видеть в нем до сих пор мальчика, и знала, что он ее выслушает, и может быть даже даст ей ответ. Она почти всегда обращалась к этой его стороне души.
Кажется сейчас, после недавних событий она начинала видеть в нем, наконец, повзрослевшего мужчину. И это радовало ее. Все было бы ничего, если бы обделенный любовью и нежностью ребенок, который до сих пор жил внутри его израненной души так явно не управлял его мыслями и действиями.
Замечая его озадаченность, и откровенную разочарованность их разговором, мадам Жири поспешила сменить тему.
- Эрик, - начала она мягко, подходя к нему, - ты еще не рассказал ей?
Он резко повернулся к ней. Его взгляд был тяжелый и заметно темнее, чем минуту назад. Чем тогда, когда она отчитывала его, а он открыто показывал ей свое недовольство этим ее занятием. Она напомнила ему о неприятном, о том, о чем он сейчас меньше всего хотел вспоминать и думать. Ему сейчас требовалось столько времени, чтобы обдумать все, осознать, может быть отыскать в себе ответы на собственные вопросы.
Да, она напомнила ему о том, о чем он упорно отказывался думать, словно желая оттянуть этот вопрос и как можно дольше не искать решение.
- Нет. Еще нет. – Сухо уронил он. – Антуанетта, пока она будет рядом со мной – она будет в опасности. Вы понимаете о чем я?
- Да. Что ты собираешься делать в таком случае?
- Мне необходимо будет снова покинуть Оперу…
- Но…
- На время. – Уточнил он.
- Куда ты снова отправишься?
- Это уже мое дело.
- А Жюли? – Обеспокоено поинтересовалась мадам Жири.
- Боюсь, она останется. Я не смогу забрать ее. Я не знаю, что теперь может произойти завтра, или послезавтра...
- Не говори так! – Нахмурилась мадам Жири.
- Вы… позаботитесь о ней? – Спросил он, взяв ее за руки. – Пока я не вернусь. Обещайте о ней позаботиться. Я прошу вас! Не отпускайте ее от себя. Я должен знать, что с ней ничего не случится!
- С ней ничего не случится, Эрик! – Успокоила его мадам Жири. – Я обещаю. Я позабочусь о ней.
- Сделайте что-нибудь, но пока она должна быть при вас. Здесь. Скажите, что она ваша родственница, что угодно. Жюли прекрасно рисует… Ей можно найти здесь какую-нибудь работу. Но никто не должен знать, кем она приходится мне. Я надеюсь на вас.
- Да. – Соглашалась мадам Жири, чувствуя, как с каждой фразой он крепче сжимает ее руки. – Но как воспримет это сама Жюли?
- Я поговорю с ней. – Отпустил он ее руки, вздохнув.
Сейчас ему вовсе не хотелось затрагивать эту тему. Но он понимал, что необходимо сообщить об этом Жюли как можно скорее, тем более, что долго ему нежелательно сейчас оставаться в опере. Никто не знает, к чему это может привести.
Выйдя из комнаты, он нашел девушку у окна. Жюли поспешно обернулась, услышав шаги за спиной.
Он был хмур. Жюли уже за все это время, что провела рядом с ним, прекрасно знала его взгляд, и научилась различать настроение. К чему мог привести их разговор с мадам Жири, что он так резко изменился? Похоже, было что-то, что доставляло ему и этой женщине немалое беспокойство. Жюли попыталась улыбнуться ему, но улыбка вышла ломанной и совершенно неестественной.
- Эрик, что-то… - Не своим голосом начала она.
Но он не дал ей договорить.
- Пойдем. Я должен тебе кое о чем сообщить. – Беря ее за руку, и отводя от окна, сказал он.
Почему-то от его прикосновения у Жюли вдоль позвоночника прошел мороз. Она вздрогнула.
- Прямо сейчас? Что произошло? – Она попыталась остановиться, противясь его действию. Но от этого ее запястье сжали еще крепче, дернув за руку, увлекая за собой.
И ей ничего не оставалось, как пойти за ним. Иначе она бы просто была уведена силой.
Жюли видела, что ему сейчас отнюдь не хочется встречать сопротивление и лишние вопросы. Они прошли в комнату, из которой он только что вышел с мадам Жири.
- Что ты хотел сказать мне? – Торопливо спросила Жюли, как только он отпустил ее руку.
Он заметил ее тревогу, которую поспешил хоть как-то снизить. Он протянул руку и погладил ее по щеке.
Увидит ли он ее еще когда-нибудь? Сейчас, когда он понимал, что может потерять ее навсегда.
- Не молчи, пожалуйста. – Вздохнула девушка. Ее рука дотронулась до его руки, и тем самым она только крепче прижала его ладонь к своей щеке.
Он медлил отвечать ей, всматриваясь в ее лицо. Ее черты были так совершенны и выразительны, что на них было больно смотреть, когда он осознавал, что может еще очень долго ее не увидеть, а может быть, и никогда.
Замечая его взгляд, она трогательно улыбнулась. Но улыбка получилась грустной.
- Обещай, что поймешь меня. – Попросил он ее, прежде чем рассказать ей все то, о чем собирался.
- Я обещаю. – Секунду спустя, помедлив, ответила Жюли. – Скажи, случилось что-то ужасное?
- Да. Наверное – да.
- Тогда скажи мне, пожалуйста!
Когда он рассказал ей все то, о чем сообщила ему мадам Жири, он заметил, как девушка вздрогнула. Ее охватил страх, который она была не в силах скрыть от него.
- Я не могу оставаться здесь сейчас. Я не знаю, что может случиться через час, через день. Мне необходимо будет на какое-то время снова покинуть театр. Это похоже на какую-то игру, в которую, если честно, мне сейчас не очень-то и хочется играть. Но это, как и все пройдет. Надо всего лишь переждать какое-то время. Верь мне. А потом я вернусь. Не найдя меня здесь они, по крайней мере, оставят в покое Оперу. А там я что-нибудь придумаю! Для нас. – Добавил он, секунду спустя.
Жюли мужественно его выслушивала, хотя он видел, что из ее глаз, того и гляди, покатятся слезы, и она не сможет их сдерживать. Да, ей не легко это слышать. Девушка ожидала вовсе не такой жизни. Она, наконец-то, думала, что ее жизнь приняла четкие рамки, в пределах которых она может свободно дышать. Но никто не обещал, что будет легко. Более того, он с самого начала знал, что легко не будет никогда.
- Ты хочешь покинуть свой дом? – Испугано спросила она. - Не оставляй меня! - Глаза девушки намокли. Кажется, она пока еще не до конца понимала, что происходит.
- Я не могу. Пожалуйста, пойми, что я не могу взять тебя с собою. Ты должна остаться. Я не могу подвергать тебя опасности! Это слишком серьезно. Ты останешься здесь, пока все не утрясется. А потом я вернусь, и заберу тебя! Когда я буду уверен, что мы в безопасности. – Добавил он, притянув ее к себе.
- Но как я буду без тебя?
- Мадам Жири. С тобою будет мадам Жири.
Девушка плакала, утыкаясь ему в грудь лицом. Ее плечи изредка вздрагивали.
- Я не хочу! Ты забрал меня из одного мира, чтобы покинуть в другом?
- Я никогда не покину тебя, Жюли. Я буду приходить к тебе! Обязательно! - Он заглянул в ее глаза. – При первой же представившейся возможности я буду навещать тебя! Обещаю тебе, Жюли! Я найду способ…
- Я не переживу, если с тобою что-то случится! – Сквозь слезы открыто призналась она. – Что они сделают с тобой?
- Они ничего не сделают. – Хмуро ответил он. – Обещаю тебе, что все будет хорошо. Но ты должна быть сильной! Нам всего лишь необходимо переждать время. Я смогу защитить себя… А вот ты – нет
Он порывисто обнял ее. Жюли плакала. Он чувствовал, что щеки девушки мокры от слез, он только крепче обнял ее, не зная, что делать. Слова давались ему с большим трудом, словно ему было невероятно трудно извлечь их из самых глубин своей души. Они терялись где-то по пути. Было очень и очень больно, страшно, неприятно, хотелось забыть обо всем, и сказать ей, что на самом деле все это не так, что слезам и беспокойству нет причин. Но он не мог сделать этого, потому что знал правду.
Он еще раз обнял ее и крепко прижал к себе. В горле стоял острый душащий ком, который не давал ни говорить, ни дышать, ни плакать.
Какая бы суровая участь не ждала его, он достойно встретит ее, а главное, у него будет смысл и силы бороться за жизнь и выжить.
- Ты ведь вернешься? Вернешься? – Пробормотала Жюли, не отнимая лицо от его груди. – За что? Почему все так? Разве ты не заслуживаешь жизни, как и все люди? Что им нужно?
- Я. – Усмехнулся Призрак. – Ты забываешь кто перед тобою. Раньше я обязательно ответил бы на их угрозы. Мне бросили вызов. И не один. У меня есть свои правила ведения войны. Но сейчас… сейчас я предпочту просто уйти. Я понимаю. Что так будет лучше. Хоть это, поверь, и претит многим моим взглядам на все это. Я не привык уходить просто так.
- Ты вернешься? – Еще раз испуганно спросила девушка.
- Я вернусь. Обязательно вернусь.
Девушка подняла на него глаза.
Мгновение Жюли глядела на него пристально и серьезно, затем снова разрыдалась, по ее бледным щекам потекли слезы.
- Не надо. – Он нежно укачивал ее в своих объятиях. – Сейчас мы оба ничего не можем с этим поделать. Но я обещаю тебе, что все закончится.
- Я знаю, знаю.
