30.
Наконец-то. Тянувшееся, кажется, вечность время закончилось. Рауль вышел из вагона и встал на перроне, глубоко вдохнув свежий воздух прохладного раннего парижского утра. Сейчас ему хотелось как можно скорее доехать до поместья. До дома, в котором была она… О, как он соскучился по Кристине, по своей крошке Лотти. Он сейчас же отыскал первый попавшийся свободный фиакр. О господи, так и дорога до его поместья казалась ему просто каторгой, пытавшей его терпение. Он и правда стал таким нетерпеливым, как маленький ребенок, который с замиранием сердца ждет своего праздника, что бы как можно скорее получить и распаковать от красивой бумаги чудесные подарки? Рауль несколько раз за дорогу проклял медленно тянущийся экипаж.
- Я прошу вас… почему мы так медленно едем? – Наконец, не выдержав, спросил он у возницы.
- Медленно, месье? Да вы что, хотите, что б у коляски отвалились колеса! Думаю, тогда мы не доедем точно. – С невероятным спокойствием, пробурчал тот.
Рауль разочарованно вздохнул. Будто бы все было против него. Ему и, правда, казалось, что они едут очень медленно, и что так они никогда не доберутся до места.
- Спешите, месье? – Возница, похоже, был в прекрасном настроении в столь ранний и холодный час, и его так и тянуло на разговоры.
Вряд ли о Рауле можно было сказать тоже самое.
- Да.
- Домой? Гляжу, вы вернулись из поездки. И вас, наверное, ждет жена
- Да. – Еще раз ответил Рауль.
Его мысли, определенно, были заняты другими размышлениями.
- Это к ней вы так спешите. Все спешат. К своим женам. Такова жизнь… Ну-ну… - Засмеялся возница. – Надеюсь у вас не случится похожая ситуация, как у моего друга Жиля.
- Что? – Нахмурился Рауль, одновременно понимая, что ни вести разговоры ни выслушивать чьи-то рассуждения ему совсем не хочется.
- Ну… его вот тоже, не было сколько-то времени дома. – Улыбнулся тот. - А когда вернулся… его женушка приготовила ему чудный подарок! В виде какого-то грязного мошенника в их постели! – И возница расхохотался, словно в этом было что-то ужасно смешное. – Вот такие они, красавицы-жены!
Рауль поежился от промозглого ветра, внезапно ударившего ему в лицо. Он почувствовал, как мгновенно заледенело его сердце. Остаток дороги он, потупив взгляд, провел где-то далеко, в своих мыслях и опасениях, которые так и не смогли покинуть его, как он не гнал их от себя. Наконец Рауль расплатился с возницей, сжал ручку сумки, и обратил взгляд на окна своего поместья.
Раннее утро. Все выглядело как нельзя мирно. Складывалось впечатление, что поместье дремало в утреннем тумане. Кристина, должно быть еще спит. Рауль зашел в дом. Внутри было тихо и пустынно. На секунду он почувствовал, как что-то перевернулось внутри него. Отсюда что-то исчезло. Что-то важное. Что-то, что было раньше. Сейчас – нет.
- О, месье Рауль? – Услышал он испуганный голос позади себя и поспешно обернулся.
Молоденькая горничная присела перед ним в реверансе.
- Мы вас не ждали, виконт. Вы ничего не сказали… что бы подготовили дом к вашему приезду.
- Я приехал без предупреждения, Мари. Где Кристина, она спит? – Оглядываясь, словно сравнивая – изменилось ли что-то за время его отсутствия, спросил Рауль.
- О месье… - Вдруг залепетала, бледнея, краснея, и снова бледнея, девушка, и отвела глаза.
- Что такое?
- Мадам…
- Что с Кристиной? – Дрогнул его голос. – Она здорова?
- Месье…
- Ну! – Впервые ему захотелось, практически, вцепиться в горло. Его и так долго мучила неизвестность.
- Мадам Кристины нет в этом доме…
Сумка выпала из его рук на пол.
- Как?
- Виконт, ваша жена… ее нет здесь почти с тех пор, как вы уехали.
- Анри?
- И мальчика тоже.
- Я не понимаю тебя! Тогда где она и ребенок?
- Мы не знаем. – Пожала плечами девушка.
- Кристина исчезла? Она ничего не оставляла? Письмо? Записку? – С надеждой спросил он, с вспыхнувшим блеском в глазах.
Должно же быть объяснение столь странному исчезновению его жены. Девушка отрицательно закачала головой. Вспыхнувший блеск в его глазах сию секунду же потух.
- Но как такое могло случиться? – Повысил он голос. – Кто-то должен знать, где она!
- Нет! Виконтесса исчезла вместе с мальчиком, и никто ничего так и не знает.
Рауль вытер ладонью взмокший лоб. Ему стало жарко. Еще несколько секунд назад, когда расплачивался с возницей, он чувствовал на себе прохладный осенний ветер, а сейчас на него накатывались одна за другой горячие волны, бросая в жар.
- Кристина, как! Такого не может быть! Вы искали ее? К кому-то она должна была пойти! Почему не сообщили мне? – Осыпал вопросами он бедную девушку, которая и без того стояла перед ним белее полотна.
Господи, что могло случиться с Кристиной?
- А Филипп? – Наконец, почти выкрикнул Рауль. – Он должен был что-то сделать? Ты знаешь?
- Мсье Филипп… Я не знаю, виконт… Кажется, он тоже ничего не знает, где мадам.
--
- Мсье, вы не заметили еще в Париже экипаж, который и сейчас едет за нами? – Дрогнувшим голосом спросила Кристина.
- Мадмуазель, - извозчик слегка удивленно приподнял бровь, - да что вы… Обычный экипаж. Мало ли экипажей в Париже.
Его слова не успокоили ее. Кристина вздохнула, это отразилось в второй день тянущей пояснице. Что-то кольнуло ее в самое сердце, а потом отразилось где-то во всем теле, сосредотачиваясь в животе. Кристина вздрогнула, и, прижав руку к груди, застонала.
- Не переживайте так, мадмуазель! – Засмеялся извозчик, замечая ее тяжелый вздох.
- Уже почти вечер. Однако я задержалась в Париже. – Произнесла тихо Кристина, словно сама себе, нежели кому-то постороннему. Да, она сама не заметила, как задержалась. Кристине необходимо было побыть где-нибудь, вдалеке от дома. Просто подумать. Наедине. Почти весь день она бродила по Парижу. Думала зайти к мадам Жири, но не решилась снова тревожить ее. Да и, вряд ли стоило рассказывать ей о том, что какое-то время произошло межу ней и Эриком. Зачем? Она сначала просто бесцельно бродила, заглядывая в разные магазинчики. Ей безумно хотелось купить что-нибудь мальчику и… ему. Вряд ли ему дарили что-то. Никогда. Это участившееся сердцебиение, и странный дискомфорт в сердце, отразившийся во всем теле почти прошли, притупляясь ее мыслями. Вдруг что-то заскрежетало, и экипаж резко остановился. Кристину качнуло, и, кажется, от резкого толчка у нее закружилась голова, в глазах потемнело и ее замутило. Она, словно рыба, выкинутая на сушу, сухими губами глотнула прохладного вечернего воздуха. Она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от неожиданности, когда лошади внезапно остановились.
- Что случилось? – Дрогнувшим голосом спросила она, но ответа так и не получила.
Кристина слегка приподнялась, чтобы посмотреть, что могло произойти и в чем же дело. Все что успела рассмотреть Кристина, так это незнакомый темный силуэт, появившийся у нее перед глазами. Кристина открыла от ужаса рот, что бы во весь голос закричать, и прежде чем чья-то рука зажала ей рот, она лишь в испуге простонала, взывая к помощи:
- Эрик! – Позвала она, словно он мог ее сейчас услышать и помочь.
Перед глазами у нее закружилось, по телу прошла странная волна боли, смешивающаяся с испугом, и она упала без чувств, прямо в руки незнакомцу, подхватившему ее.
--
- Кристина! – Его голос оказался настолько громким, что ему показалось, что он оглушил сам себя.
Эрик открыл глаза и поспешно огляделся. Он сидел в кресле. Шея неприятно заныла оттого, что он долгое время просидел в одном и том же положении, в руках у него были листы с нотами, которые он, видимо, просматривал ранее. Половина из них, рассыпавшись, в беспорядке лежали на полу. Не в силах привести сбившееся дыхание в порядок, он, скомкав оставшиеся листы, кинул их куда-то в угол комнаты. Эрик перевел взгляд на окно. На улице было темно. Комната, наполнившаяся темнотой, на мгновение показалась ему чужой. Он сам не заметил, как погрузился в вязкий, сковывающий сон. Сколько он спал? Час, два, пять? Он помнил, что на улице было еще светло. Что-то около обеда. Опять это произошло! Кристина в его сне. Только что она была с ним, что-то шепча ему. Он проснулся оттого, что ее внезапный крик в его сне был слишком пронзительным. Он слышал ее голос.
- Кристина! – Снова проговорил он, и встал с кресла, в котором сидел.
Он вышел из комнаты, громыхнув тяжелой дверью, ведущей в его кабинет. Распахнул двери в спальню, в надежде найти ее. Спальня, как и прочие комнаты, утопала в ночной синеве. Кажется, на небе не было даже луны, свет которой мог хоть как-то разбавлять густую краску ночи. Он подошел к кровати. Может быть, она тоже уснула, и он найдет ее спящей? – С надеждой подумал он, ища облегчения в этой мысли. Но этого не произошло. При ближайшем рассмотрении он понял, что кровать пуста. Он сгреб с нее дорогое тяжелое покрывало, и в гневе, кинул его в сторону.
- Проклятье, Кристина! – Практически взревел он, выйдя в коридор. – Кристина! – Еще раз повторил он, понимая, что на его слова так никто и не откликнулся.
Хоть кто-то! Еще секунда, и он, не найдя ее, разнесет все, что только рискует попасться ему на пути. Это не выносимо. Он должен найти ее. Сейчас.
Он должен знать, что она в порядке. И она должна быть здесь. Она где-то рядом!
- Кристина!
Чем больше отсчитывало время пустых секунд, тем сильнее он начинал ощущать, как учащается дрожь во всем теле и его начинает трясти. То ли от гнева, то ли от страха, который закрался в душу в момент его пробуждения.
Наконец, ему на встречу, появившись из темноты коридора, кинулась служанка.
- Мсье! – Воскликнула испуганно Беатрис.
- Сколько времени? – Задал он вопрос, и сразу же сам на него ответил в ту же секунду.
Он кинул взгляд на стоявшие неподалеку часы. Стрелки показывали без четверти полночь.
- Где Кристина! – Зарычал он, едва сдерживая наполнявшую его ярость.
Женщина отшатнулась от него.
- Господи, хозяин… мадмуазель уехала.
- Куда?
Вот уж что-что, а при отблеске одной свечи, которую та держала в руках, чтобы разбавить темноту коридора, в котором они стояли, разглядеть как следует хозяина Беатрис не могла, но даже в этой полутьме она могла видеть совершенно бешенный, такой, какой бывает у дикого раненного зверя, взгляд. И это ее пугало. В вызывать ужас темноте он в тяжелом черном длинном халате, с расшитыми шелковыми отворотами был еще больше похож на безликую тень, скрывающуюся за бездушной тканью, и выглядел еще более устрашающе. Ей так и казалось, что еще одна секунда, и хозяин, с ловкостью дикого животного, кинется на нее.
- Куда! – Повторил он, и его голос еще больше налился тяжестью.
Беатрис отрицательно затрясла головой.
- Не знаю! – О, сейчас он точно на нее кинется, и тогда от нее вряд ли что-то останется.
- Что значит – не знаешь? А ребенок? Она ушла одна?
- Да. С мальчиком все в порядке. Он уже давно спит…
- Куда-то она должна была уехать! Она не сказала?
- Она сказала, что бы вы не беспокоились!
Она уехала? Она могла уехать? Его Кристина покинула его? Навсегда? Из-за него?
- Проклятье! – Процедил он сквозь зубы. – Почему вы не остановили ее, черт вас раздери, почему вы не сказали мне… Почему? Она не могла вот так исчезнуть! Кристина…
- Она не хотела вас беспокоить, мсье.
Эту фразу из уст служанки он уже не услышал, а если бы услышал, взревел бы от гнева пуще прежнего. Он развернулся, и поспешно пошел обратно. В кабинет. Он больше не в силах был выслушивать глупые оправдания горничной. Эрик, покачиваясь, словно теряя силы, прошел в комнату, и снова опустился в кресло, с которого поднялся ранее, терзаемый страшными опасениями, и прикрыл веки, словно пытаясь сосредоточиться, и дать возможность своему разуму подумать. Что могло случиться? Если Кристина отлучилась, например, что бы проведать мадам Жири, она должна была уже давно вернуться. Но ее не было. Уже слишком поздно для обычных женских посиделок. Вряд ли она настолько задержалась у нее. К тому же – она ничего не пожелала сообщить ему о своем отъезде. Почему он не знал? Неужели это было тем, чего он скрыто боялся все это время? Кристина ушла. Ушла, снова предательски покинув его, даже не поговорив и не объяснив. Она сделала тоже самое, что уже однажды сделала в своей жизни.
Ушла.
--
Если в кабинете Рауля никогда и не было полнейшего беспорядка и бардака, то сейчас он был в полном своем великолепии. Тот, непонятно на что рассчитывая, перерыл все, что можно, все бумаги, все ящики, словно пытаясь найти хоть что-то. Может, они просто не заметили, и Кристина все же оставила хоть какую-то записку, объясняя свой отъезд? Но нет, с самого начала эта его затея была обречена на провал. И ее тщетность он понял только тогда, когда его кабинет превратился в страшное место, напоминающее что-то подобное, словно здесь побывали грабители, ища нечто дорогостоящее и ценное. Рауль вздохнул, облокотившись на края стола, устало опустив голову, позволяя беспрерывно мечущимся мыслям передохнуть и придти в порядок. Что могло произойти с его Кристиной и мальчиком? Да, в их жизни было многое, чего ему следовало бы сильно стыдиться перед женой, перед Кристиной. Многое было и в ее жизни. Но он никогда не мог подумать, что однажды, вернувшись вот так, не найдет ее в своем доме. Не найдет своей законной супруги. Кажется, он уже перестал беспокоиться за то, что может произойти. Что теперь могло отнять у него Кристину? Теперь, когда он почти перестал опасаться за то, что потеряет ее, когда его самого главного противника уже не существовало на этом свете? О, если бы он только знал! Уехала ли Кристина по своей воле, покинув поместье де Шаньи, или случилось что-то ужасное против ее воли?
Оставив страшный беспорядок в комнате, Рауль поспешно покинул ее, и приказал конюху запрягать лошадей. Он не видел другого выхода, как навестить своего брата, графа Филиппа де Шаньи. Может быть, он знает, что могло произойти с Кристиной и сможет ответить ему на некоторые беспокоящие его вопросы? Он наделся на это. Это было последним шансом понять хоть что-то. Но как не странно, и это не принесло ему никаких результатов. Своего брата он просто напросто, не нашел в его доме.
Ему сказали, что граф де Шаньи отбыл по своим делам, а куда, как и на сколько – никто не знает. Раулю показалось, что серое осеннее небо над его головой сгущается с каждой секундой, давя на плечи со страшной силой, словно отнимая возможность дышать. Словно отнимая у него последний шанс найти Кристину…
--
- Так вот она какая, столь известная Кристина Дааэ! – Причмокнув губами, сказал Жак, сложив руки на груди, стоя у изголовья кровати, на котором без чувств, бледная, словно лишенная жизни, лежала Кристина. – Ничего. Очень даже ничего! Она мне определенно нравится!
Элизабет приподняла тонкие брови.
- Смотри, смотри на нее. – Саркастически заметила Элизабет. – Пока ты можешь на нее только смотреть. Но это пока, мой дорогой друг. Думаю, дождавшись приезда Филиппа, все может измениться. Посмотрим, что он скажет. Полагаю, он без особого сожаления отдаст тебе эту безмозглую потаскуху в полное распоряжение, и ты сможешь уже не только смотреть на нее. Хотя… - Элизабет сморщилась, - не вижу в ней ровным счетом ничего, она мне кажется не самой лучшей партией! Страшна, слишком худа.
- Тебе не понять! – С легкостью кинул ей Жак. – Ты завидуешь, она намного моложе и красивее тебя.
- Ах так! Ну… тогда в скором времени ты сможешь оценить – какова она на самом деле! И понять, чего стоит эта глупая девка.
- Жду, не дождусь! – Заметил Жак, подняв глаза на Элизабет. – Нет, ты не права. Должен признать, эта певчая птичка и, правда, ничего. – Он присел на край кровати, на котором лежала та, о ком они говорили, и провел пальцами по прохладной бледной щеке Кристины. Та не пошевелилась. - Ее смазливая мордашка очень даже хороша! Она вполне мне нравится… а там… Там посмотрим.
Элизабет засмеялась.
- Лишь смазливая мордашка - обычно на этом их достоинства заканчиваются. Подобным дурочкам достаточно всего лишь смазливых мордашек, что бы завоевывать признание и славу! Но какую славу! – Хлопнула она в ладоши.
Опасаться за то, что Кристина так просто очнется от громкого разговора, стука, хлопка или еще от чего-то, после немалой порции хлороформа, не было нужды. Все это обещало, что Кристина де Шаньи пробудет в своем туманном забытье еще не один час. А они, в свою очередь, могли не опасаться разговора в полный голос или того, что Кристина станет свидетелем их слов о ней же.
- Отлично могу понять даже самого дьявола, поднявшегося на поверхность из самых недр тартара за этой девчонкой, – рассмеялся он, – что бы заполучить эту малышку в свою постель!
Элизабет рассмеялась в ответ его словам, и небрежно махнула рукой.
- О, это ты преувеличил! Вовсе нет. И вовсе не из такой глубины, а всего лишь, если верить глупым историям, с промозглых и сырых оперных подвалов! – Засмеялась она еще громче. – И вовсе не дьявол, а какой-то несчастный ненормальный, который был влюблен в нее… но кажется, она ему отказала! Вроде, история такова.
- Правда? – Поднял на нее взгляд Жак.
- Правда. Но, думаю, это не суть важно! Думаю, он все ж-таки получил то, что хотел. И ты тоже получишь. Только не перестарайся. А-то виконтессе не понравится! – Бесстыдно заметила она и фыркнула.
- Ревнуешь!
Элизабет криво усмехнулась.
- Я буду счастлива тому, что ты, наконец, найдешь себе новую партию в постели, и не будешь тревожить меня!
- Ошибаешься. Но с этим мы решим позже, а сейчас, как бы не приятно было смотреть на мордашку этой девчонки, у нас есть более важные дела.
- Например?
- Например… - Он поднялся и прошелся по комнате. - Надо же, все оказалось намного проще, чем мы предполагали. Но… ее исчезновение может повлечь за собой ненужные проблемы, и у кого бы девчонка не жила, надо максимально обезопасить себя. – Сказал Жак, подходя к Кристине, и ощупывая тоненькое запястье виконтессы, словно, желая удостовериться еще раз, что она до сих пор без сознания. – Принеси-ка бумагу…
Элизабет скривилась, словно столь похожая на приказ просьба, оскорбила ее.
- Зачем это тебе?
- Принеси, узнаешь. – Разглядывая Кристину, проговорил Жак.
Через несколько минут Элизабет принесла письменные принадлежности, и, ожидая ответной реакции Жака, вопросительно взглянула на него.
- Милая Бэт, ты не догадалась? – С издевкой спросил он.
- Ты хочешь дать весточку этому идиоту, из под чьего носа ты так ловко увел Кристину де Шаньи? – Хмыкнула Элизабет. – Думаю, он уже скучает по ней!
- Думаю – да. Вот именно поэтому, дорогая моя, придумай своей чудной женской головкой, как лучше провести олуха-мужчину, что бы он подумал, что отныне и навсегда наскучил своей обожаемой любовнице, и та не чает порвать с ним как можно скорее, исчезнув навсегда! Думаю, ты с этим справишься лучше других. – Заметил он.
Элизабет усмехнулась.
- Только, почерк… - Проговорил он, вздохнув. – Дождаться, что ли, пока эта дурочка придет в себя?
- Думаешь заставишь ее написать объяснение, почему она столь внезапно покинула своего очередного любовника!
Элизабет качнула головой, и улыбнулась.
- Ты еще не раз убедишься, как эта невинное создание выпустит свои коготки! Не беспокойся за это! Почерк всех дам слишком похож. Так что, за это не стоит переживать. Кроме того, ты думаешь, они развлекались тем, что писали друг другу поэтические письма, усваивая почерк друг друга? О боже! – И она рассмеялась еще громче, начав сосредоточенно выводить что-то на бумаге.
Это заняло у нее не больше минуты.
Она улыбнулась, просмотрев и любуясь своей работой, подула на бумагу, чтобы высушить чернила, и произнесла:
- Готово.
- Так быстро? Что ты написала?
Элизабет протянула ему лист бумаги.
- Однако думаю… и впрямь не плохо. – Проговорил он, прочитав. – Я бы поверил! - И он рассмеялся. - Только… Наша дорогая виконтесса несколько раз упоминала некого Эрика. Знаешь такого?
Элизабет отрицательно покачала головой, состроив такую гримасу, словно у нее спросили, не выдалось ли ей в своей жизни побывать на званном ужине у самого Наполеона.
- Не ему ли адресовать записку?
- Имени того, в чьем доме она жила неизвестно. – Заметила Элизабет. – Кто бы он ни был, не стоит писать имя, Жак. – Произнесла она, словно со знанием дела. – Вот увидишь, это лишнее! А если она звала совсем не его? В такие моменты даже имя не важно, поверь мне! А теперь, полагаю, это надо как можно скорее отослать адресату! А потом подождать Филиппа, что бы раз и навсегда понять, что сделать с Кристиной!
- Бедняга! – протянул Жак, глядя Элизабет в глаза, и усмехнувшись. - Он даже и не подозревает, почему нам столь важно помочь ему с виконтессой!
--
Ему показалось, что светать стало очень скоро после того, как он заперся в своем кабинете и безжизненно рухнул на кресло, словно собравшись ждать чего-то. Он так и просидел остаток ночи, устремив взгляд куда-то в никуда, в серую бездну за окном, не вставая с кресла, не двигаясь, и кажется, даже не думая. Время на те мгновения остановилось. Его больше не существовало. Оно не отсчитывало секунды, не рождало минуты, потеряли свою жизнь часы… Не было ничего. Он сам смутно понимал – как он пережил эту ночь.
Одна мысль о том, что Кристина могла вот так просто оставить его, сбежав, убивала его, отнимая у его сердца всякое желание биться дальше. Он понимал, что, возможно, нужно безотлагательно действовать, делать что-то, вдруг она в опасности? Но при одной мысли о том, что Кристина снова покинула его, по собственному желанию, у него опускались руки, и ему хотелось лишь забиться куда-то подальше, туда, где темно, где никто и никогда больше не найдет и не увидит его. И никогда не вспоминать всего этого, что было. Неужели к этому он шел столько времени? Если бы не их разговор, возможно, ничего бы этого не произошло. Возможно, она осталась бы с ним…Но, разве можно удержать силой? Если она ушла сейчас, значит, могла уйти и раньше, или же позже…И он, точно так же, ничего бы не смог с этим поделать. Снова всепоглощающий и всеразрушающий гнев к самому себе. Если бы не он…Наверное, если бы у него были силы плакать – он бы плакал сейчас. От гнева, от боли, от обиды…Но сил не было. Ни на что. От пасмурных и безрадостных мыслей его отвлек стук в дверь. Вообще, вряд ли кто из слуг осмеливался даже близко подходить к кабинету, тем более, когда хозяин находился там. Они прекрасно знали, что того лучше не тревожить. Он дал разрешение войти, и дверь отварилась. Служанка, замявшаяся на пороге, несмело шагнула в комнату, держа на вытянутой руке что-то походящее на конверт.
- Что это? – Спросил он хрипло, понимая, что она несет ему что-то похожее на письмо, протягивая руку, и принимая у служанки конверт.
- Должно быть – это вам.
Он с опаской посмотрел на нее исподлобья.
- Кто принес?
- Не знаю. Подсунуто под дверь.
Рука Эрика дрогнула.
- Почему решили, что это мне? – Он осмотрел конверт, на котором не было указано даже адреса.
Та пожала плечами.
- Хозяин, не думаю, что это для кого-то из слуг… А больше некому.
Он, не желая больше медлить, резко порвал безымянный конверт, и достал сложенный пополам лист бумаги. Что-то не позволяло ему развернуть его. Но он, пересилив себя, быстро раскрыл бумагу, чтобы посмотреть, что она скрывала внутри. Послание было весьма коротким, и смотрелось как-то нелепо и одиноко на кажущемся огромным белом полотне бумажного листа.
Он быстро пробежался глазами по одной единственной строчке.
«Не ищи меня…»
До боли зазвенело у него в висках.
- Кристина! – С ужасом прошептал он, чувствуя, как в теле начинает расти и разливаться слабость. – Не может быть…
- Вы что-то сказали, хозяин? – Переспросила испуганно служанка, поспешившая покинуть комнату.
- Нет, ничего… - Невнятно ответил он, беспомощно опуская руку, в которой держал записку, и, кладя бумагу на стол, одновременно хватаясь свободной рукой за край стола, что бы не потерять равновесие. – Ничего...
