33.

Бренди.

У Филиппа сейчас было невыносимое желание – подойти к столу, взять графин, и как можно скорее налить себе стакан обжигающей темно-янтарной жидкости, что бы, сделав глоток, прогнать от себя эти страшные, и возможно, не реальные, ведения, приводящие его в ужас. Этого в принципе не может быть. Ему еще никогда не приходилось видеть живьем тех, кто должен быть мертв. Давно мертв. Один из его ужасных кошмаров, а точнее, кошмаров его брата должен быть мертв. По крайней мере, он так считал. Но, похоже, это было серьезной ошибкой. Филиппу потребовалось несколько секунд, что бы оценить ситуацию, и преодолеть бессилие в коленях, от чего ноги сами по себе подкашивались. Так кому там везет? Дуракам, убогим, кому там еще? Хотя, это совершенно не важно. Но, похоже, этот человек, если он еще им являлся, стоящий напротив него, явно входил в состав тех, кому заметно везет. Будь он первым, вторым, и кем-то там еще…

- Так как мне это понимать? – Недовольно произнес Филипп, устремляя взгляд на свой стол. – Рауль! – С укором произнес он, переводя взгляд на брата, одновременно пытаясь не упустить из поля зрения своего непрошенного гостя, от которого, как он полагал, можно ожидать всего, что угодно.

- Что с Кристиной? – Не выдержал виконт.

- Что с ней - и так все понятно! – Гневно сказал Эрик, ответив за Филиппа.

Филипп перевел на него взгляд.

- Надо же, а я надеялся больше никогда уже не увидеть вас, сударь! – Сквозь зубы, процедил Филипп.

- Я разочарую вас граф, можете убедиться, что я отнюдь не бестелесное существо, и не призрак, а живой человек из плоти и крови! Какое разочарование для вас. Представляю!

- Я вижу, что не призрак! – Недовольно произнес граф. - Вряд ли призраки смогли бы учинить такой беспорядок!

Глаза Призрака сверкнули, наполняясь яростью. Эрик сошел с места, и двинулся на Филиппа. Граф непроизвольно сделал несколько шагов назад. Самое большое сожаление сейчас было о том, что он не носил с собою оружия. Ах, если бы у него только было с собою оружие. Он бы уж не промахнулся, и раз и навсегда покончил бы уже с этим человеком, который так мешал уже долгое время. А так…Этот человек один своим взглядом вызывал какой-то холодящий душу ужас. И что граф мог сделать? Ничего. Этот человек был далеко не мальчишкой, с которым было бы, уповая на свою силу, так просто вступить в схватку, тем более зная, как он умело и безжалостно управлялся со своими жертвами. Филиппу стало не по себе в тот момент, когда он представил, что сейчас ему с собачей хваткой просто-напросто вцепятся в горло, и как маленькому хилому цыпленку свернут шею.

Филипп на секунду представил этот звук, хруст собственных костей. Это ужасно. Но Эрик лишь на секунду задержался на нем взглядом, когда поравнялся с ним. Раулю показалось, что еще мгновение, и воцарившаяся, давящая на слух тишина разорвется над ними на миллионы осколков, дождем осыпав комнату.

- Живи де Шаньи. – Кинул он графу, словно сделал одолжение, замечая трепещущий в его глазах страх. - Я еду за ней! – Эрик, стремительным шагом направился к дверям, удаляясь от графа.

Филипп свободно вздохнул, когда избавился от его взгляда. Не самое приятное ощущение, надо сказать. Но у самых дверей Эрик остановился.

- …И если с ней что-то случится, - произнес он, снова поймав взгляд графа. Того опять затрясло, то ли от ужаса, то ли от ненависти и недовольства. - Поверь… ты проклянешь день, когда появился на этот свет! Если я не тронул тебя сейчас, это не значит, что я не трону тебя потом.

- Не надо мне угрожать!

- Я не угрожаю. Я предупреждаю.

- А можно ли ожидать что-то еще от убийцы! Ну конечно… - Усмехнулся Филипп, – мне никогда не было понятно, что же такого нашла в тебе эта глупая певичка!

Рауль молниеносно перевел взгляд на брата. Во взгляде виконта вспыхнул ужас. Молчи! Молчи, ради всего святого! – Предупреждал он немо. Лучше бы граф молчал. Зачем он об этом?

- Я не думаю, что ты такой хороший любовник, что бы женщины норовили прыгнуть к тебе в постель! – Если и можно хоть как-то одержать реванш, так хотя бы так. – Или, за годы террора этого вшивого театришка ты получил сполна от бестолковых легкодоступных шлюшек, которые пели и танцевали там?

Призрак шумно вздохнул. Что стоит придушить этого графа? Если бы Эрик мог выпустить ноздрями пар, как раздразненный красным полотном бык – он бы это сделал.

- О нет, представляю, какое удивление и ужас обуревали ими, после того, как они видели, какой ты на самом деле. – Ухмыльнулся граф, уже начавший отчаянную рискованную игру. – Хотя нет, есть кое-что другое - таких дешевых замарашек, как твоя певичка заводят преступники и убийцы. Для других мужчин они не годны… Они слишком заляпаны. Подобными тебе!

У Рауля все перевернулось внутри. Он ощутил, как душа сжалась в комок. Он видел, как при упоминании Кристины глаза Призрака налились кровью.

Эрик сжал кулаки, и, сделав несколько шагов от двери, снова поравнялся с графом. Филипп напрягся. У него возникло стойкое ощущение, что сейчас этот человек уж точно сделает что-то ужасное.

Но уже было не ясно, какое именно желание было сильнее – увернуться от ловких рук убийцы, или понаблюдать, как ярость, рождаемая словами графа, овладевает этим человеком. Но Эрик ничего не сделал. Лишь усмехнулся.

- Шлюх, де Шаньи, заводят такие, как ты. Точнее, их заводит твой набитый деньгами кошелек. И только. И никогда не смей ровнять ее на тех, с кем проводишь время ты! Но времени объяснять тебе это, и убедиться, что ты понял, у меня нет. Может потом. Когда Кристина будет в безопасности.

- Стой. Я еду с тобою. – Произнес виконт, позволив себе на секунду облегченно вздохнуть. Главное, его брат еще жив.

- Нет. Ты остаешься со своим… - Эрик кинул презрительный взгляд на Филиппа, - со своим братцем. Ты мне там не нужен. Я еду один.

- Нет. Там Кристина. И я еду с тобою…

- Рауль! – Нахмурившись, произнес Филипп. – Ты совсем рехнулся! Отдай ее этому… этому… к чертям их! Пусть забирает свою свихнувшуюся дуреху, и направляется к самому дьяволу в ад!

- Прекрати Филипп! – Не желая слышать, произнес Рауль. – Как угодно, - обратился он к Эрику, – но я еду туда же. Хочешь ты этого, или нет. Я должен убедиться, что с Кристиной все хорошо.

--

- Куда мы едем? – Поежилась от ночного ветра Кристина.

- Я же сказал. Кое-кого навестить. Я думаю, они будут рады, тем более – такой гостье, как ты, милочка.

Уж вовсе не милочка, а больно дотошная девчонка никак не унималась. Все это заставляло Жака раз от раза контролировать себя, что бы окончательно не выйти из себя. Может стоит проучить ее, дав понять, что не стоит открывать свой рот тогда, когда тебя не просят? Да жалко портить такую красоту. Уж больно миленькое личико! А если он сломает ей ее чудный носик или свернет ей ее тоненькую шейку – даже как-то не по себе будет. Равносильно, что пройтись острым ножом по прекрасному дорогостоящему полотну средневекового художника. Ах, нет. И повезло же кому-нибудь болвану! Ведь эта девчонка досталась кому-то. И может по своей воле во всей своей красе, что, несомненно, увеличивает наслаждение обладания сиим счастьем в своих руках, да со всеми своими прелестями, которые призваны радовать глаз. От мысли об этом Жак цокнул языком, пристально изучая Кристину. Во всем теле томно заныло желание. К сожалению, ему не посчастливилось познать всего великолепия этой девчонки. Пока. Ну и пускай идет ко всем чертям! Она может сравниться с дикой кошкой. А он не очень любил напрягаться в решении проблем. Уж лучше он просто использует ее как орудие, что бы после получить куда более дорогостоящий приз, а поразвлечься с какой-нибудь хорошенькой девчушкой он еще успеет. Кристина – отнюдь не верх совершенства несмотря на смазливую мордашку и выразительные глазенки, как у напуганного дикого зверька. Женщины, как сорняки. Для всем известных целей этих сорняков можно найти где угодно! Так что – это не беда, если с Кристиной ничего не вышло! Хотя, если бы он все же захотел доказать ей – кто главнее и чье слово последнее, ему ничего не мешало продемонстрировать все это этой девке прямо здесь и сейчас. И он бы ничего не смогла сделать! Но, честно говоря, его голова сейчас была забита совсем другим, нежели желанием придаваться любовным забавам под промозглым ветром и серым пасмурным осенним небом.

- Зачем все это вам!

- Может, помолчишь? – Рявкнул Жак. – Ты и так меня уже раздражаешь своим визгом. Это было бы куда разумнее, дорогуша! Или тебя заставить?

Кристина сжалась. Все ее надежды на возможное спасение только что рухнули. Она искренне верила, что ей не позволят пропасть. И что теперь? Пустота. Такая же пустота, как синь этой ночи, в которой тонул сейчас ее разум.

- Если на тебя плевать графу де Шаньи, то я знаю человека, которому на тебя далеко не наплевать, куколка.

- Кто? – Дрогнувшим голосом произнесла Кристина.

Только бы не тот, о ком она думает.

- Виконт. – С легкостью ответил Жак. - Ты же его жена, если я не ошибаюсь. Да, моя дорогая?

- Рауль! – Протянула Кристина, сдерживая слезы. – Его нет в Париже… - С надеждой прошептала она.

- Ошибаешься, пташка. Он здесь. Давно здесь.

Жак усмехнулся, наблюдая, как побелело лицо девушки.

- …Он ведь не захочет созерцать, как его милая, такая красивая, - засмеялся Жак, погладив руку Кристины, но она сжала ее в кулачок и отдернула, - такая молоденькая и миленькая женушка отправится к праотцам. А за жизнь надо платить! Таковы правила. Уверен, это лучший способ…

Ну, разве можно так просто упустить такую золотую жилу? К тому же, он положил на все это столько времени и сил, что отступать вот так просто было бы уже глупо! И потому, сейчас хоть что-то отхватить было бы уже не плохо.

А Элизабет… проклятая прохиндейка обязательно получит свое, как только он добьется того, к чему стремится. Но это потом… Кристина нахмурила брови в ответ на его слова. Господи, как же ей был противен этот человек. Ужасно. Страшное ожидание. Что будет потом? И это ожидание сковывало сердце. Она еще не знала, к чему могла привести эта ночь… И это заставляло закрадываться страх в ее душу.

- Я вас не понимаю.

- А ты и не должна ничего понимать! Это не твое дело. Лучше пока обратись к всевышнему, что бы твой муженек сделал так, как мне необходимо… иначе сегодня ночью будешь беседовать на облаке со своими ангелами…

Кристина закрыла глаза и вздохнула. Вместе с ней вздохнул ее ребенок…

--

- Как мы ее найдем?

- Очень просто. Если она здесь – значит, мы ее найдем. И теперь проси своего бога, что бы Кристина была жива, иначе…

- Что значит «своего»?

- Ничего.

Если бы Рауль мог только предположить, что в его жизни когда-нибудь произойдет такое вот – он, наверное, сам бы не поверил. Даже если бы ему сообщили, что вероятно это пусть и не в жизни, а лишь в страшном-страшном сне. Эрик резко бросил ему поводья, Рауль, среагировав, поймал их, но, не успев понять, что именно произошло, потерял его из виду в ночной темноте, лишь услышав удаляющийся в пустоту шорох его плаща.

- Черт побери, стой! – Не выдержал он и выругался.

Да уж, бесследно скрываться от глаз посторонних этот человек умел прекрасно. Кристину надо было искать незамедлительно. И только сейчас Рауль ощутил какое-то странное чувство внутри себя – найти Кристину раньше, чем он. Это было так страшно ощущать. Ощущать себя словно на скачках, поставив все свое немалое состояние на одного из благородных скакунов. Ощущать это непонятно откуда взявшееся, и вспыхнувшее страшным огнем, соперничество.

А Кристина – та единственная и бесценная награда, которая достанется победителю. Господи, да что же это он такое творит?

Что за мысли! Неужели его чувства к его крошке Лотти были еще сильны в нем? После всего, что произошло между ними? После того, как он ощущал страшную обиду и ненависть, нежелание видеть ее, и ничего знать о ней? За все это время, во всей этой суматохе он совсем запретил себе думать об этом. Он запретил себе ощущать ревность к Кристине и ненависть к этому человеку, который превратил их жизнь в один невыносимый кошмар. Он запретил себе думать о том, как возможно этот человек, или это существо, он так до сих пор и не смог определиться, может держать в своих объятиях с животной хваткой хрупкое прекрасное тело Кристины, а она горячо и страстно, со всей неистовостью отвечать ему на его поцелуи. Как она может шептать ему что-то своим нежным голосом, томно прикрывая веки, бросая на раскрасневшиеся щеки тень от густых ресниц, когда ощущает его прикосновения к своей коже, задыхаться от жара любовных ласк, биться в конвульсиях страсти, часто и ненасытно дышать под тяжестью чужого тела. Это невозможно! Неужели он все это мог ей дать? Это просто невообразимо. Одно дело представить Кристину в объятиях светского красавца - любителя женщин, что еще можно оценить человеческим разумом, и понять, и другое – вот так… с ним. Есть что-то, что поддается пониманию, а есть то, что – нет. Хотя – он был тоже человеком. И за все это время, Рауль в этом убедился. Кажется, у него был даже ребенок. О, об этом вообще лучше не думать, а-то точно можно сойти в ума, и тогда даже никуда не придется ехать, а так и остаться вот в этом заведении.

Это слишком сложно, что бы с легкостью понять. Но, наверное, этот человек тоже заслуживал любви, нежности, страсти… всего остального, что так жаждут простые люди в этой жизни, данной им богом. Почему он - нет? Почему он не должен желать того же? К тому же, не смотря ни на что, как бы ужасен он не был, что бы он не творил, он обладал долей человечности и благородства, которые порою были не свойственны другим, которых можно встретить на этой земле. И самое главное - судя по всему, он действительно любил Кристину. Возможно, это была и есть единственная женщина в его жизни, которую он любил. Мог любить, и будет любить. Если бы он не любил ее – он бы не дал ей свободу в самом начале. Но вот любила ли его Кристина. Могла ли она любить его, как мужчину? Рауль вздрогнул. То ли от своих мыслей, то ли от ночного холода.

Пора уже положить конец бессмысленным рассуждениям, и пора отправляться на поиски Кристины. Мало ли что могло уже произойти за это время. Рауль бросился в темноту. Через несколько минут он был в помещении. Рауль выскочил в коридор, там он в полумраке наткнулся на какую-то женщину, кинувшуюся к нему на встречу.

- Что вам надо, месье!

Он схватил ее за плечи.

- Мадам…вы должны знать… у вас здесь должна быть девушка… Кристина… по бумагам она… Кристина Дюпен… Кажется так. Знаете? Вы знаете? Прошу скажите… вы должны знать где она!

- Кристина? – Приподняла брови женщина.

- Да, Кристина.

В сердце тревожно заныло. Женщина нахмурилась, словно припоминала. Сложно было не вспомнить. Ведь днем раньше она передала ее письмо тому, кого она просила навестить, с надеждой на помощь.

- Да… она была здесь. – Подтвердила женщина.

Рауль вздрогнул.

- Что значит была?

- Была месье. Но сейчас ее здесь нет… - еле слышно, напугано проговорила она.

- А где она?

- Ее увезли.

- Кто?

- Тот человек, который и привез.

- А кто этот человек? Кто? – В нетерпении повысил голос Рауль.

- Я не знаю, месье. Не знаю. – Робко проговорила женщина. – Не знаю…

Рауль разжал руки.

Женщина попятилась назад, словно давая ему дорогу, и пропуская ее. Выходит, они опоздали, и Кристины здесь нет? Надо сказать об этом… ему. Как можно скорее. Если, конечно, уже не поздно, и он не разнес половину госпиталя ко всем чертям, пытаясь найти ее… Кристину. Но, как его найти?

Он же не будет, бегая по коридорам, кричать вслух «Призрак!», зовя его, в надежде, что он отзовется. А вообще, есть ли какое-то имя, на которое он может откликнуться? Рауль знал только это. И то, вряд ли «призрак» может считаться именем! Хотя, в чем была проблема? Даже если бы он и позвал его так вслух. Можно поспорить, в этом месте, где он сейчас находился, на него даже никто не обратит должного внимания, если он даже так себя и поведет. Но, слава богу, этого ему все же не пришлось делать. В самом конце довольно длинного коридора брезжил, хоть и тусклый, но свет. Рауль почему-то первым делом кинулся именно туда. Из приоткрытой двери доносились достаточно слабые хрипы. Виконт кинулся в дверной проем.

Что ж, Призрак поступил достаточно разумно, наведавшись сразу же к самому доктору Жеро. Вот уж что-что, а в отсутствии ума его нельзя было упрекнуть. Наверное, сию встречу, доктор запомнит надолго.

- Отпусти его. Ее здесь нет. – Запыхавшись, выкрикнул Рауль, влетев в распахнутые двери.

- Откуда ты знаешь?

- Ее нет, ее увезли…

- Кто? Куда увезли?

- Это не известно!

- О, месье, - затрепыхался Жеро в руках Эрика, словно забившись в предсмертной агонии. Надо сказать откровенно, такого испуга он еще не испытывал. - Пожалуйста, - задрожавшим голосом начал мужчина, дрожащими слабыми руками хватая его за запястья.

Правда, сейчас на доктора этот самый Жеро был мало похож. Скорее – на белое полотно или на одного из своих пациентов. Бедняга, еще не известно, кому требовалась после всего этого помощь – его пациентам, или ему самому. Его самого сейчас хоть клади в палату тяжелобольных.

- Месье, умоляю вас… уберите его от меня! Он… не-нор-р-ма-альный! – Не членораздельно забурчал он, заметив в дверном проеме Рауля, и сразу же увидев в нем своего единственного спасителя при сложившейся ситуации. – Ей-богу, он… он меня задушит! Я, правда, не знаю, где эта самая ваша Кристина… Он мне не верит! Была, была… она здесь была… но ее уже нет здесь. Правда, нет! – Запищал Жеро. - Клянусь вам! Клянусь!

- Кто? – Захрипел Эрик. – Кто это был?

- Н-ну…

- Кто ее мог увести?

Эрик встряхнул его, видя, что еще мгновение, и треклятый доктор лишится сознания, и разжал руки, и доктор, точнее, сейчас жалкая его пародия на него, обессилено, словно мешок с тряпьем, рухнул на стул, закашлявшись, и схватившись за ворот рубашки, потирая дрожащими пальцами шею.

- Жак Дюпен.

Мало что говорящее имя. Эрик изогнул дугой бровь.

- Куда?

- А вот этого я не знаю. Откуда мне знать… Увез и все.

Врач начал сипло кашлять.

- Господи, да вы не в себе! Вам нужна помощь! – Заворчал он в адрес Эрика.

- Заткнись! – Кинув на него гневный взгляд, рявкнул Эрик. – Что ты узнал? – Обратился он к виконту.

- Ничего. Что ее здесь нет. И только.

О, если он только найдет когда-нибудь Кристину – он никогда не отпустит ее. Все это полностью вышибло его из колеи. Как такое могло случиться?

Кому понадобилось вот так жестоко отнимать у него Кристину, когда он только что обрел ее, ее любовь, ее ласку, ее нежность? Кому это понадобилось? Это все привело к тому, что сейчас он разговаривает со своим злейшим врагом, с тем, кого он ненавидел все это время, с этим мальчишкой, с виконтом, который отнял у него когда-то все – жизнь, которой была Кристина, смысл, любовь, свет, надежду. Он выдернул Кристину из этого зеркального, сказочного мира, который он так старательно создавал для нее долгое время.

Для своей маленькой чудесной девочки, для своей ученицы, для малютки Кристины, которую он боготворил, к которой он боялся прикоснуться, словно опасаясь, что от его прикосновения сказка кончится, мир разрушится, а она погибнет, которой он боялся причинить вред, боль, когда он даже не мог помыслить, что она может быть кем-то большим, чем чистым, невинным и наивным ангелом, что она может быть просто женщиной.

Эрик вздохнул. Воспоминания причинили ему боль. Честно говоря, теперь он даже не представлял, что может быть дальше. Он поймал себя на ощущении того, что он в тупике.

--

То, что будет с Кристиной Дааэ, а точнее виконтессой де Шаньи, сейчас графа интересовало меньше всего. И возможная опасность, которая могла ей угрожать, и причем, скорее всего немалая опасность - его мало как трогала.

Пусть она сейчас попадает в руки аж к самому господу богу или сатане. Это уже совсем не важно. Тем более – ему. Куда более важным ему сейчас казалось выпутаться самому, чем заботиться о жизни девчонки, которую он на дух не переносил. Чертова Элизабет могла бы рассказать все гораздо раньше, а не дотягивать до самого последнего! Хотя, что с нее взять, она так же не так проста, как и этот ее Дюпен, она тоже рассчитывает, впрочем, как и все, урвать куш побольше. Конечно, да сам Дюпен не так-то прост!

Было бы наивно полагать обратное. Это граф понял с самый первый секунды упоминания о нем. Такие люди не бывают слишком просты. Проклятье…А что теперь? Где Дюпен, что у него в голове, и что будет? Послать бы его ко всем чертям! Граф поспешно складывал бумаги, разбросанные по своему столу. И что за напасть? То один убийца в его доме, причем, похозяйствовал он здесь основательно, как у себя дома, за такое бы подлеца пристрелить бы на том же месте, и что б без промаха, наверняка, другой – от Дюпена вообще не известно, что можно ждать!

- Ты решил что-нибудь?

Мысли графа беспощадно прервались.

Но это были не те мысли, о которых можно было бы сожалеть. Филипп поднял глаза. Элизабет криво улыбнулась, когда он посмотрел в ее сторону.

- Что ты здесь делаешь? – Спросил Филипп, увидев на пороге Элизабет.

- Пришла к тебе... – Без удовольствия ответила она, делая шаг вперед. – Узнать… Проведать.

- Проведать! – Недовольно кинул ей граф, криво улыбаясь. – Проведать, не обобрали ли меня еще по твоему науськиванию до нитки?

Элизабет сделала вид, что не услышала его слов. Так было проще. По крайней мере, сейчас. Она осмотрелась вокруг.

- Что здесь такое произошло!

- Ничего… такого.

- А, по-моему, что-то такое как раз произошло… Судя по твоему выражению лица. И вообще…

Граф позеленел от ярости.

- Произошло! – Вдруг повысил голос Филипп, и кинул недовольный взгляд на женщину. – Произошло! Еще как! Твой дружок собирается сделать что-то… что я пока не знаю, но не думаю, что это «что-то» будет приятным дружеским сюрпризом мне на праздник! Ну как, тебе нравится такое объяснение?

- Филипп, ты не представляешь, с каким бы наслаждением я собственными руками придушила бы этого Дюпена. - Прошипела Элизабет, проходя в комнату, и усаживаясь на кресло.

Филипп посмотрел, как она размеренно оправляет складки на юбках. А с каким бы удовольствием он сам придушил бы и ее сейчас. Ему все так надоело, что он бы придушил сейчас уже кого угодно!

- Ну, так что ж ты этого не сделала, милочка? Силенки подвели? – Съехидничал он, и бросил стопку бумаг на стол. – Уверен, у тебя было много подходящих моментов, когда ты была в его постели! Не захотела терять порядочный доход, которым он тебя регулярно снабжал? Что ж, понимаю…

Элизабет удивленно посмотрела на него и скривилась, словно хлебнула чего-то чрезвычайно кислого.

- Эх, Филипп… - Протянула она, закатывая глаза, словно сейчас услышала от него полный бред, и хотела показать ему, как он заблуждается в своем предположении.

На самом деле, он был в чем-то прав.

- А теперь подумай сам, не ужели ты думаешь, если бы этот идиот что-то значил для меня, во всех смыслах этого слова, что я бы тогда вот так сдала его?

Филипп фыркнул ей в ответ, усмехнувшись.

- Уверен ли я! Уверен. Да ты бы сдала и родную мать, если бы это было нужно, Элизабет. Ты смеешься!

Филипп, наконец, дотянулся до графина, и плеснул в стакан бренди, затем с жадностью сделал большой глоток, чувствуя как горечь, вместе с теплом растекается по уставшему телу.

- А вот в этом ты не прав. – Наблюдая за его действиями из-под опущенных ресниц, пробормотала Элизабет.

Наверное, он не прав. По крайней мере, одна сторона души Элизабет хотела в это верить сейчас. Та часть души, что представляла собою клочок души простой, наивной и нетронутой жизнью девочки. Только, как сложно было это признать. Сложно. Очень. Да почти невозможно. Этот мужчина, возможно, разрушил все, что на протяжении не одного года она пыталась выстроить, то, что она по мелким крупицам собирала, склеивала, создавая стену, отгораживаясь от окружающего ее мира, стараясь быть независимой, холодной и черствой. Да, она любила деньги. Как ничто. Жажда к благополучию объяла все. И она никогда не любила по-человечески, не зная, что такое – когда вспыхивает сердце в пламени чувств. Но разве это порок? Ее вынудили. Может быть – она и хотела бы быть другой. Она должна была стать такой. Иначе бы она не выкарабкалась. Иначе бы она не вытянула свою младшую сестру, которая была еще пока почти ребенком, на поверхность, в другую жизнь. Ах, как она и сама сейчас желала бы глотнуть бренди. Но, к сожалению, в ее поле зрения был лишь один стакан. И этот стакан сейчас был в руках Филиппа. Наверное, именно сейчас она почувствовала столь невероятное желание и силу убить за этот глоток бренди.

- Так что ты решил с Дюпеном?

Филипп нахмурился при упоминании имени этого человека.

- Ну… я знаю тут одного, кто бы мог в этом помочь… Жак Дюпен очень живописно болтался бы на какой-нибудь ветке дерева в ближайшей округе. – Филипп еще раз глотнул из стакана бренди.

- Фи, как не эстетично. – Уселась поудобнее Элизабет, и начала рассматривать свои ногти. – И кто он?

- Не важно. Он все равно вряд ли согласится… Он только что покинул мой дом с моим непутевым братом в поисках этой дурочки Кристины Дааэ! Дааэ, черт, - сплюнул Филипп. – Как я ее ненавижу! Что б она подохла, что б она больше не портила жизнь де Шаньи, что б мой брат ее так и не нашел, что этот… чудовищный призрак утянул ее в самое жерло ада! Хочу поглядеть на лицо своего брата, когда он убедится в том, что овдовел! Это будет мой праздник.

- Я всегда знала, что ты слишком великодушен! Так это тот… призрак?

- Тот. Тот! – Поспешно подтвердил граф. - Я думал, он и сам давно подох, отдав дьяволу свою жуткую душонку убийцы и мошенника, так нет. Он живой… Таких так просто не убить и не избавиться от них! Почему-то господь бог любит ненормальных и убогих, и всегда спасает их, давая еще один шанс на спасение.

- Да ты что! – Казалось, еще немного, и Элизабет захлопает от восторга в ладоши. – Тот самый? – Она вытянула шею. - Послушай, я хочу на него посмотреть!

- Только это? – Съязвил Филипп. - Больше ты ничего не хочешь!

Элизабет наигранно, оскорбившись, надула губы.

- А предлагаешь? Что – можешь порекомендовать! - И она расхохоталась. – Ну-ну… Вообще-то, я не тащу к себе в постель кого попало! Если ты об этом.

- Правда? А я думал, именно этим ты и занимаешься! Хотя, если честно признаться, мне плевать!

Элизабет скосила взгляд.

- Ох, но если это действительно он, о ком ты мне рассказывал, и таков, какой он есть, в таком случае, думаю, у меня не хватит выдержки. Это, наверное, не так-то просто… – Хохотнула Элизабет, махнув на Филиппа.

- Ну почему же, если тебе, как и глупой певичке Дааэ нравятся чудовища в постели, да что б еще и пострашнее, думаю, ты получишь великое удовольствие! И возможно, даже не малое.

- Заманчиво, не поверишь, но мне даже стало весьма любопытно… Но я привыкла к мужчинам хорошего сорта. Ты же знаешь.

Ох, уж лучше бы она сейчас поменьше болтала. Голова Филиппа грозилась расколоться от боли, оставив его разум сиротой. А здесь эта пошлая трескотня этой идиотки! Кто это выдержит? Да никто! От нее полез бы на стену даже самый праведный послушник божий, давший обед смирения и терпения. Так можно было и полностью выйти из себя, утеряв всякий контроль. И Филипп ощущал, что сейчас – еще одно слово – и это произойдет. Либо его голова взорвется, либо Элизабет заткнется, отпробовав его кулак.

- Ну, от чего же. Попробуй. Может тебе понравится! – Прищурившись, сказал он ей. – Что же ты так сразу отказываешься? Вот заодно и найдешь замену для партии в постели… Хорошее решение.

Элизабет промолчала. Глупая тема. Похоже, после всего случившегося он ненавидел ее, как предательницу, и не стеснялся этого показывать.

А она начинала ненавидеть его…

- Ну… - через несколько секунд протянула она, - может он – это все-таки выход?

- Решила все же?

- Может быть, - сделала упор на эти слова Элизабет, - Дюпена отправить прямо ему в руки? Ведь ты сам говоришь, он знает толк в этом деле… он ведь…

- Хватит с меня связываться с убийцами. Мне это надоело. Меня мало привлекает перспектива – связаться с этим… я даже не знаю как его назвать… Даже при условии, если он возьмется избавить меня от твоего разлюбезного дружка! У меня есть другие решения… Более подходящие. Честно говоря, вряд ли Дюпен предпримет что-то раньше завтрашнего утра. – Предположил граф. - А до этого времени я успею сообщить обо всем в жандармерию. Пускай этим займется полиция… а мне не очень хотелось бы становиться мишенью…

- Но… - Элизабет медленно приподнялась с кресла, понимая, чем это грозит, - но… тем самым ты подставишь под удар и меня. Ты сдашь меня им… - Медленно, словно пытаясь разъяснить самой себе, произнесла Элизабет.

Ее выражение лица моментально изменилось.

- Сказать откровенно! – Совершенно спокойно произнес Филипп, поставив стакан с бренди на стол.

Элизабет замерла в ожидании, сжав руки в кулаки.

- Да мне плевать на тебя.

Удар.

Словно в самое слабое место.

Как и рассчитывал.

Причем безжалостный и умно просчитанный удар.

- Но я…

- Элизабет, плевать. Слышишь? – Спокойно и с холодом в голосе повторил он, лишь бы она заткнулась.

- Негодяй! – Кинула она ему и поспешно подошла к нему, взглянув в глаза.

Совершенно опустошенные. Он бы мог ответить ей тем же самым, назвав ее тоже далеко не миролюбивой наивной девочкой. Единственным желанием Элизабет было – вцепиться хищническими клыками, которыми она, увы, не являясь волчицей, или кем-то еще, не обладала, ему в глотку, словно дикая поверженная кошка.

Глупая защита, глупый способ отвоевать хотя бы кроху своей утерянной убитой и втоптанной в грязь гордости и чести – но это все, на что она сейчас была способна. Она поддалась на него, словно и правда хотела сцепиться ему в горло. Филипп успел оттолкнуть женщину, перехватив ее руки, и кинув ее прочь от себя, как маленького котенка. Элизабет, потеряв равновесие, повалилась на пол, зашуршав юбками.

- Ты не можешь. Я сделала это ради тебя! – Закричала она, забарахтавшись в ворохе юбок. - Я могла бы прикончить тебя как последнюю дворовую собаку, де Шаньи… и тогда все бы было, как и всегда! Думаешь, я бы не смогла! Ха, да я столько раз делала это! Черт, дура, какая же я дура, что позволила убедить себя в обратном… в том, что ты достоин жизни, а не поганой смерти Филипп! Но я пожалела тебя… ты… ты... я тебя…

- Жалость – плохое чувство, дорогая! – Подошел он к ней, глядя на нее сверху в низ.

Еще никогда она не чувствовала себя так никчемно.

- Что ж, ты неплохо смотрелась рядом. Как красивая игрушечная безделушка. Но иногда игрушки ломаются, и их надо выбрасывать… подальше. Что бы не мозолили глаз. Понимаешь, Элизабет?

Глаза Элизабет сверкнули. Была ли это ярость или это были слез – было не понятно. Она захлебнулась гневом и бессилием.

- И тебе больше нечего сказать мне!

Хороший вопрос.

Что можно ответить?

- Ну… мне было с тобою хорошо.

- И?

- И все.

Элизабет задохнулась в возмущении, как ядовитым ароматом перегнивших цветов, отравляющим ее сознание и рассудок. Она могла бы сейчас плюясь слюной, до пены во рту деря глотку, как собака на чучело, доказывать ему, что сделала все ради него, и не предала его – но ему это было надо? Только что он дал ей понять, что она ничто. И никогда не была для него чем-то большим, чем игрушка, которые со временем принято обновлять, а старые отправлять на чердак. Элизабет поднялась, и кинулась к нему.

- Ты… бессовестная свинья! – Гневно кинула она ему, прежде чем зычный шлепок опалил ее щеку, приведя в чувство.

Элизабет отпрянула и с ужасом посмотрела на Филиппа, схватившись за, словно, обожженную огнем щеку. Чего он не переносил, так это подобных женских скандалов. Не хватало еще пустить слезу, начать говорить, как он важен для нее и прочее…Вот этого он ненавидел. Для него были не приемлемы подобные выходки со стороны женщин. Потому, он никогда не позволял им подобного.

- Да надо было с тобою покончить! – Рявкнула она, словно желая уничтожить его одним лишь своим словом.

Потому что другого оружия у нее не было. Щека ныла и покалывала. Нет, порою, она принимала от мужчин многое, даже грубость и боль. Но то было, хотя бы отчасти так называемым наслаждением, забавами, свойственными людям.

Но она никогда вот так просто не принимала боли, приносимой каким-то мужчиной, которого сейчас она готова была убить. Элизабет оскалилась, и в третий раз рывком ринулась на него, в надежде уже не известно на что, хотя и понимала – победу ей не одержать, он все равно сильнее ее. Филипп с размаху оттолкнул ее, попытавшись покинуть комнату. Силы покидают всегда в самый не подходящий момент. От этого толчка она не устояла, и если в первый раз она рухнула в ворох собственных юбок, то теперь ее затылок лег прямо на ребро подвернувшегося стула. Она сипло вздохнула, словно что бы набрать полные легкие воздуха, и потеряла сознание. Женщина распласталась на полу с совершенно безобидным и умиротворенным выражением лица. Филипп успел это отметить, прежде чем услышал отдаленно доносящийся за окном стук колес и копыт.

--

По фасаду, утопающему в ночи Кристина узнала поместье брата своего мужа – то есть графа де Шаньи.

- Боже мой! – Прошептала она, когда Жак выдернул ее из коляски, как беспомощную куклу.

Почему она делает все это? Почему она позволяет так обращаться с собою? Возможно, если бы она не носила в себе ребенка того, чей образ на протяжении всего этого ужасного времени не отпускал ее разум, она бы предприняла отчаянную попытку сбежать, защититься, прекрасно зная, что ее может ждать. Но сейчас, в данной ситуации она просто не могла так рисковать, зная, что попытка сбежать навредит в первую очередь не ей, а ее целиком и полностью уязвимому ребенку. Попытаться вернуть себе свободу - подвергнуть себя опасности, а это означало подвергнуть еще большей опасности своего еще не родившегося ребенка.

Кристина жалобно застонала от вполне объяснимого страха, и того, что вот уже на протяжении всей дороги ей нездоровилось, тело тянуло невыносимой болью, а голова плыла, и ей было просто до тошноты неприятно находиться рядом с этим человеком. Наверное, в такие моменты наполовину полусчастливые, наполовину полууставшие женщины нежатся в своих мягких теплых постелях, с теплыми компрессами, под чутким присмотром докторов, и наслаждаются нежной заботой своих любимых супругов. Наверное, это самое чудесное, что может быть, тем более, когда это происходит в жизни впервые. Именно так и происходит. У других… Но не у нее, и не сейчас. За все это время она порядком-то даже и не успела осознать, что произошло, что изменилось, что будет, как будет, что ее ждет. Новость о ее беременности стала не то что радостной, а больше – ужасающей, так как у нее не было времени на счастье. Она даже не смогла порадоваться тому, что так долго ждала, и о чем так мечтала. Обычно, наверное, это происходит иначе. Обычно после этой новости женщина не находит себе места от счастья, ее глаза светятся радостью, и не только от того, что она становится тем, кто дает начало новой жизни, но и от созерцания трогательного и наивного замешательства отца, который почти не знает, как реагировать на данную новость. Это, наверное, так чудесно и так забавно! Но так было лишь в представлении Кристины. В ее сказках. В сказках маленькой наивной девочки, почти ничего не знающей об этом. По крайней мере – ей бы хотелось, что бы было так. И что бы так было именно в ее жизни. А как было бы у нее? Она так давно мечтала об этом, она так давно желала этого. И вот этот момент наступил, но кроме ужаса и страха она ничего не испытала. Хотя… наверное в ее жизни, даже и не случись всего того, что она пережила и во что ее ввязали, все равно не было бы так, как у всех. Не было бы тихого безмятежного мирного существования. Хотя, как самой обычной женщине – ей так хотелось этого спокойствия. Но вряд ли все было бы так, как у сотен или тысяч женщин. И даже лишь потому, что отец ее ребенка был не таким, как все. Не таким, как у этих сотен или тысяч женщин. Он был другим. Совсем другим. Но она сама сделала этот выбор, а ведь она могла бы быть обычной женщиной, радоваться долгожданной беременности, часами копаться в безделушках, шить своему малышу, выбирать своему ребенку имя, гадать – кто это будет, и наблюдать за счастьем своего мужа. Но в подобной ситуации – это вряд ли. Все было не так-то уж и просто. Ведь ожидаемый ребенок был даже не от ее мужа, который пока оставался им по закону, хоть их и мало что теперь связывало. И уж точно не стал бы радоваться этому, узнай обо всем, что произошло в последние месяцы. Это вообще было чересчур далеко от рамок принятого семейного счастья. А будущее, рядом с отцом ее ребенка было столь хрупким и призрачным, что она боялась даже подумать об этом. Да и времени на копание в детских тряпочках, на шитье, на подбор имени и прочего у нее совершенно не было. У нее было время лишь, чтобы выжить.

- Поторопись, красавица! Ты здесь не на светский прием прибыла!

Кристину трясло. В первую очередь от холода. За всю эту дорогу она промерзла так, что зуб на зуб не попадал. Во-вторых, от страха. И даже не за себя. За маленькое беззащитное существо, которое еще и существом, наверное, назвать было пока что нельзя. Но она была уже за него в ответе.

- Что мы здесь делаем? – Вздрагивая, спросила она.

- Я же сказал – приехали в гости!

Он потянул ее за собою. Быстро и стремительно. Кристина вздохнула холодящий легкие осенний воздух. Пару раз Кристина спотыкнулась, и ее тело напряглось, приложив все усилия, что бы не рухнуть на холодную мокрую землю. Кристина почти не разбирала дорогу и не видела, куда ее тащат. Просто машинально переставляла ноги, стараясь не оступиться еще раз о какую-нибудь не замеченную ею в темноте кочку. Вдруг Кристина задохнулась болью, перехватившей ее горло, и вопреки напору Жака, остановилась, что-то простонав. Жак Дюпен обернулся. Она, ища одной рукой опору, пыталась нащупать хоть что-то, на что могла бы облокотиться. Но опоры не было. Она лишь тщетно рассекала холодный ночной воздух.

Кристина скорчилась, чувствуя, как силы ее покидают, и перед глазами возникает белая пелена тумана.

- Что еще такое? – Бросил ей Жак.

Кристина закусила побелевшую губу.

- Я больше не могу. Мне больно. – Выдохнула она. - Прошу вас, оставьте меня в покое… Я больше не могу так. Мне нужно отдохнуть, присесть куда-нибудь. Оставьте меня. Умоляю вас, ради бога! Я…я…

Не может же она так просто сказать, что бы оставили в покое не только ее, но и ее ребенка, поставив под удар обоих.

- Да хоть ради самого дьявола, черт побери! Пошли.

- Нет! У меня нет сил.

Если с ее ребенком что-нибудь случится – она не переживет этого, и никогда не простит себя. И он тоже.

- Ну размечталась!

- Я… не могу. Будьте милосердны. Я…

- Что ты! Это ты у чертей попросишь, когда сдохнешь. Вот тогда и наотдыхаешься вдоволь!

Кристина почувствовала, как ее глаза непроизвольно увлажнились.

Если бы она только могла себе позволить, так расплакалась бы в ту же секунду – от страха, от боли, от обиды, ото всего. Но она не могла позволить себе этого. Кристина, теряя сознание, начала медленно опускать вниз, на холодную землю. Жак выругался, настолько, насколько позволяла ему совесть. А точнее – полное ее отсутствие. Он подхватил ее, благо девчонка была не слишком тяжелой, а точнее даже, наоборот, и потащил ее прочь от этого места. Осталось где-нибудь приткнуть ее, что бы никто не заметил, когда не нужно, и заняться делом.

--

Пока что дом был погружен в тишину. Но она была настолько тяжелой, что грозилась вот-вот разорваться на тысячи смертоносных осколков. Филипп, во всей этой спешке, вовсе забыв удостовериться – жива ли еще или уже нет его, судя по всему, бывшая любовница, выскочил из кабинета в другую комнату. О любовнице можно пока забыть. Что бы с ней там ни было.

Он найдет во сто крат лучше, вот только бы одолеть эти напасти, которые навалились на него сейчас. В свете тусклых ламп он различил на главной лестнице фигуру. О и правда, может было бы легче прикончить его и забыть обо всем? Он недооценил Дюпена. Он появился куда раньше, чем граф мог предположить.

- Хотел просто так поживиться?

- Где твой братец, у меня для него сюрприз! А точнее, очень дорогостоящее сокровище, которое он бы не хотел терять.

- Откуда я знаю, какие черти его носят…

- Тогда… предлагаю узнать!

Филипп взбежал за фигурой злоумышленника вверх по лестнице, но остановился, заметив в руках своего ненавистного противника что-то блеснувшее в тусклом отблеске света. Дюпен попятился.

- Может быть тебя сразу пристрелить? – Процедил он сквозь зубы. – А вообще мы можем разобраться и полюбовно… от тебя не так-то уж и много требуется!

Но вдруг рука Дюпена дрогнула, ему почему-то в полумраке показалось, что граф двинулся на него, и он ощутил, как моментально заложило уши и его не сильно, но ощутимо откинуло назад. Вот уж чего-чего, а вот убивать он предпочитал не сам, и никогда не пылал к этому какой-то неземной тягой. Вот только он промахнулся. Точнее, не то что промахнулся, а не попал в графа, зато попал в лампу, которая рассыпалась по ковру коридора множеством огненных горячих крошек. Да и понял это не с самого начала

Жак с размаху отшвырнул от себя Филиппа. Того отбросило к стене.

Филипп, ощущая, как поплыло все перед глазами, словно его опустили под воду, закачалась почему-то долговязая фигура Жака Дюпена перед ним, попытался привстать, почти осилил слабость в ногах, сделал пару коротких шагов к своему противнику, упал.

--

Еще за пару миль Эрик заметил какой-то странный всполох впереди.

Он был почти неразличим, но ему заметен. Его зрение еще никогда не подводило его. Он слишком хорошо приноровился к темноте. Он очень долго жил в ней, что бы она не стала для него знакома, как родной дом, в котором провел десяток лет, зная каждый угол, и каждую щелочку. Он столько лет прожил в темноте, зная лишь ночь, лишь сумрак своей жизни. Это определенно был всполох огня.

- Что там? Там что-то горит? – С долей беспокойства поинтересовался Рауль, всматриваясь в даль.

Скорее это не было вопросом с его стороны, а больше походило на утверждение.

- Надеюсь… твой братец. В аду. – Спокойно с холодом ответил Эрик.

Рауль судорожно сглотнув, заскрипев зубами, посмотрел на него, сжимая в руках поводья. Молчание длилось не более нескольких секунд. До следующего всполоха. В последующую секунду Эрик успел лишь различить фырканье пришпоренного коня виконта и столб поднятой пыли. Он недовольно вздохнул, не обращая внимание на отдаленную суету. Самое главное и основное было сейчас найти Кристину, а не спасать имущество графа, которое, возможно. В эту самую секунду почему-то пожирается огнем.

--

Виконт путаясь в сером дыме, слегка затормошил брата.

- Филипп? – Пробормотал Рауль.

Но граф ему не отвечал. Рауль услышал за своей спиной вздох, и обернулся.

- Я не просил тебя следовать за мной сейчас. Ты мог отправиться куда угодно…

Эрик, ничего не ответив на слова Рауля, опустился перед графом.

- Он жив. – Нащупав его пульс, сказал он.

- Тогда его надо как можно скорее увести… пока мы можем сами покинуть дом.

- Как мило, стоило отлучиться, и после чего прибыть к догорающей головешке. Твой брат вряд ли заслуживает того, что бы его вытаскивали из огня…

Рауль скривился.

- Неужели для тебя не существует ничего, что ты ценишь? Не понимаю твоих слов. Он мой брат, каким бы он ни был, я не могу вот так просто оставить его, кроме всего прочего есть понятие родства… Ты знаешь, что это такое? Как ты не понимаешь такого простого, тебя никогда не было родных… Ты не можешь понять!

Эрик на долю секунды замер, но уже не слушая Рауля. Ему вообще не очень хотелось выслушивать его рассуждения. Его слух уловил куда более важное.

- Что это? – Глядя на Эрика, переспросил виконт.

- Кристина! Ее голос…

Либо он сошел с ума, либо он и вправду слышал ее. Он резко поднялся на ноги.

- Она где-то рядом… - Оглядываясь, сказал он.

- Филипп…

- Оставь его. Кристина… где-то здесь. Ее надо найти. Быстро! Иначе… мы не успеем!

Рауль замер, смотря на него, не в силах произнести ни слова.

- Ты знаешь, где она может быть? Она где-то здесь… - Рауль молча смотрел на него. - Да быстро же… как только Кристина будет в безопасности, твой брат будет жить… Обещаю тебе, де Шаньи. – Добавил он резко.

Рауль закашлялся. Едкий дым заволакивал комнату.

- Быстрее!

- А если тебе показалось?

- Мне не показалось. Это она. – Процедил он сквозь зубы.

--

Кристина открыла глаза. Голова болела. Она приподняла голову и поняла, что находится в незнакомом ей помещении. Все, что она помнила, так это холодный промозглый ветер и сгущавшееся темной синевой ночное небо. Сейчас ей было тепло. Даже достаточно тепло. Она немного приподнялась с пола, но бессилие давало о себе знать, и ей пришлось приложить ни одно усилие, что бы заставить свое тело подчиниться ей. Она проползла немного вперед, к двери, словно маленький беспомощный щенок поскреблась в нее, будто бы надеясь, что ей откроют. Кристина приподнялась, скользя ладонями по гладкому дереву. Комната была темной. Она не понимала, где она и как здесь оказалась. Единственное, что она желала сейчас – это выбраться, выбраться из этого лабиринта страшных мыслей, из этой темноты, и знать, что она свободна. О, как она хотела сейчас оказаться в таких знакомых, привычных, горячих объятиях. В его объятиях. И что бы он больше никогда не отпускал ее. Почему-то, лишь рядом с ним, лишь в его сильных и крепких объятиях она может чувствовать себя защищенной девочкой, которую любят, оберегают и никогда никому не дадут в обиду. Она знала, что он может дать ей это. Лишь он. Только он может это сделать. Ее ангел. Пусть он им и никогда не был. Зато, он был и есть, тем более сейчас, больше, чем ангел. Она прильнула к двери. Могла ли она надеться на спасение?

- Пожалуйста… - Ни на что не рассчитывая, простонала она. - Эрик! – Вскрикнула в надежде Кристина, молясь за то, что бы пославшиеся голоса были не ее воображением, а реальностью.

Сейчас она, как никогда желала, что бы именно он был рядом. Он, и никто другой. Кристина нащупала холодную ручку двери, и дернула за нее. Но ничего не произошло. Она снова дернула. Дверь была заперта. Она ощутила, как от напряжения в висках начинает пульсировать горячая кровь. Глаза почему-то резко заслезились. Кристина вздохнула, но не получилось, ей в лицо ударил едкий, хоть и не сильный тяжелый запах дыма. Кристина на секунду застыла в ужасе. Дай бог, что бы ей это в очередной раз казалось. Иначе… Если в доме начнется пожар, она так и не сможет выбраться.

От этого запаха, да и возможной мысли, что может быть она заперта здесь, а вокруг бушует пламень, ее начало заметно мутить. Она зажала рот рукой, и медленно скользя, начала опускаться на пол, так как не чувствовала силы в ногах. Так она просидела несколько секунд, может минут, пока тошнота не прошла, и ей не стало легче, хотя бы дышать полной грудью. Хотя, при ощутимом запахе дыма это было совсем нелегко сделать. Она снова приподнялась, и уже со всей оставшейся в ее ослабевшем теле силы, ударила в дверь. Ладони заныли.

- Кто-нибудь, прошу вас, пожалуйста! – Крикнула она. - Эрик! – Еще раз позвала она, в надежде, что ее услышат. – Прошу, пусть это будешь ты… Не оставляй меня… не оставляй нас…

Пусть это будет именно он. Господи, только бы это был он, только бы он услышал ее. Ради их ребенка. Пусть это будет он!

--

Рауль дернул за ручку предполагаемой двери. Если промедлить еще какое-то время, то здесь вообще будет невозможно оставаться.

- Дверь заперта!

- Тогда отойди… - Бросил ему Эрик, отпихнув его от двери, что Рауль едва удержался на ногах.

Наверное, только сейчас он успел осознать, когда понял, что Кристина так близко, что она почти с ним, что он готов на все – он готов отпустить всю свою ненависть, весь гнев и ярость, и позволить себе… убить, если понадобиться. Снова. За нее. Теперь, когда она здесь, он не позволит никому забрать ее, как когда-то позволил уже сделать это этому мальчишке. И если нужно, он будет за нее бороться, биться... до последнего. Наконец-то он нашел ее. Он слышал ее голос, а значит она здесь и она жива. Она совсем рядом. Его Кристина.

- Кристина?

Кристина приложила ни одно усилие, что бы не разрыдаться, услышав его голос.

- Пожалуйста… забери меня! – Часто задышала она от волнения.

- Отойди от двери!

- Это ты! – Кристина бросилась к нему навстречу, как только не выдержавшая напора дверь с адским грохотом распахнулась, и сразу же с жалобным скрипом застонала.

Рауль сам не заметил, как вздрогнул, как только увидел ее. Бледную и испуганную, кинувшуюся навстречу… почти к нему. Но вдруг забившуюся в объятиях другого. О, этой картины он боялся все это время. Но главнее всего было то, что Кристина была жива. Боже, как долго он не видел ее. Он почти позабыл, как она выглядит. Нет, она прекрасна, как и прежде. И только сейчас смог оценить, как он скучал по ней, по ее глазам, по ее волосам, по ее голосу, по ней. Она была его женой. Кристина. Кристина кинулась на шею появившемуся в дверном проеме Эрику, и начала плакать, сначала по-детски утыкаясь ему в грудь лицом, а потом подняла на него мокрые от слез радости глаза.

- Кристина! – Негромко произнес он, и аккуратно погладил ее по волосам, словно хотел попросить у нее за что-то прощение, и убедиться, что ничего не произошло, что все так же, как и прежде, что она с ним, и что она настоящая.

Невероятно хотелось забыть об окружающем их мире, о том, что происходило вокруг, и о том, что дом грозил вот-вот быть целиком объятым огнем, и они вместе с тем. Но так хотелось быть лишь с ней. Быть невероятно близко, что бы чувствовать ее всем телом, знать, что она рядом, и что она только его, и это никогда не изменится, что она, как и прежде готова отдать ему всю себя.

- Это ты! Ты пришел! Я знала… Я так ждала! Это ты! Господи… спасибо! – Начала она сбивчиво, хватаясь за ткань его плаща, и притягиваясь к нему всем телом. Кристина, привстав на цыпочки, потянулась к нему, и он, в ответ на ее сбившееся дыхание, прильнул к ее губам, поспешно и жадно поцеловав, понимая, что каждая секунда дорога, но он не мог не сделать этого. Он с ненасытностью поцеловал ее, после чего неожиданно замерев, словно желая уловить хотя бы еще одну короткую секунду, касаясь ее губ. Он слишком долго искал ее. Он слишком долго жил без нее. После того, как он познал ее всю, ее любовь, ее рядом с собою, даже разлука длинною лишь в один день была долгой и невыносимой. Ему не хватило бы и целого века, что бы восполнить это время их разлуки. А как мала эта нещадно быстро утекающая прочь с их губ секунда… Раулю показалось, что у него внутри перевернулось сердце, и застыло, превратившись в пустой безжизненный комок боли и холода. Он отвел взгляд. Отвел, потому что просто не мог смотреть, ощущая, как глаза застилает влага. То ли от того, что он видел и чувствовал, то ли от дыма. Он не хотел этого видеть. Однажды он стал свидетелем подобного. И вот снова? Но сейчас все было иначе. Что-то было в них обоих совсем иным. Более сильным… Настолько сильным, что сейчас он чувствовал себя совершенно беззащитным и ненужным. Словно все возможное в его жизни уже закончилось. Для него. Все было решено. Давно. И не им. Эти слезы, этот взгляд, эта улыбка, слова и прикосновения Кристины были слишком настоящими, и неподдельными, что бы он еще мог на что-то надеться и сомневаться в реальности того, что произошло. Ему следовало бы увидеть это еще раньше. Тогда бы многое было иначе. Многого можно было бы избежать. Но тогда он просто не мог этого различить, потому что слишком многое было сокрыто от его взгляда. Но не сейчас. Почему-то раньше он не мог увидеть никого другого, кроме маленькой напуганной девочки, бегущей любыми путями от своего страха; а сейчас он видел женщину, идущую навстречу своим желаниям и чувствам вопреки всему.

- Кристина… - Вздохнул Эрик.

Кристина открыла глаза и улыбнулась ему в ответ. Он отстранился от ее лица.

- Я знала, что ты придешь. - Улыбнулась она сквозь слезы.

И ему показалось, что это самая прекрасная ее улыбка. Он так хотел обнимать ее, говорить с нею сейчас.

- Пойдем отсюда. Уходи Кристина… уходи… скорее. Тебе надо идти… Уходить отсюда… тебе нельзя здесь больше оставаться!

Кристина отвела от него взгляд, и только тогда узнала рядом с ними своего мужа.

- Рауль? – Испуганно произнесла она, и облизнула губы.

Кристина скривилась, и хотела что-то произнести. Что-то, словно укоряющее.

- Кристина, не время… - Произнес Рауль, кинувшись вперед.

- Куда ты? – Не отпуская от себя Кристину, проговорил Эрик.

- Филипп… он там… его надо увести, пока от дома не осталось одно пепелище…

Надо было забрать его. Как можно скорее. Теперь он мог сделать это, удостоверившись, что с Кристиной все хорошо.

- Стой!

Эрик отстранился от Кристины, и резко дернул Рауля за рукав.

- Уведи ее…

- Но Филипп…

- Уводи Кристину отсюда, пока по главной лестнице можно еще уйти!

Рауль посмотрел ему в глаза. Странно, за то, что он только что целовал его жену, он бы мог на этом же месте убить его, но у него не возникло такого желания.

- Если ты не уведешь ее сейчас… - Захрипел на него Эрик. – Быстро уведи ее!

- Я не пойду! - Произнесла упрямо, но вдруг дрогнувшим голосом, Кристина. - Без тебя не пойду!

- Кристина… я прошу тебя. Слушайся меня… как раньше. – Попытался объяснить он ей, словно она была маленьким ничего не понимающим ребенком. - Здесь опасно. Уводи ее! - Приказал он виконту.

- Кристина. – Рауль попытался взять ее за руку, но Кристина не позволила, и, обернувшись несколько раз в сторону Эрика.

- Стойте!

Кристина остановилась, с испугом и одновременно с надеждой посмотрев на него, словно ожидала, что он изменит свое решение, в любую секунду готовая кинуться к нему. Он поспешным шагом подошел к ней.

- Так ты замерзнешь…

Он накинул на нее свой плащ и на секунду задержался взглядом на ее глазах, погладив ее по щеке.

- А теперь… иди.

Кристина кашлянула, задохнувшись едкой гарью.

Дым начинал разъедать горло.

- Скорее Кристина… - Позвал ее Рауль.

Она сделала пару шагов прочь от Эрика, но вдруг встрепенулась, и кинулась к нему, не пуская его, схватилась за руку, и потянула на себя.

- Эрик!

- Что? – Он замер.

- Подожди! Я должна тебе кое-что сказать… - Глотая воздух, поспешно начала Кристина, словно стараясь успеть уложиться во время, и ничего не упустить.

- Кристина, потом… пожалуйста потом… - Оглядываясь, и понимая, что еще минута промедления может стоить уже всем им жизни.

- Но ты должен знать! Это важно! – Почти выкрикнула она.

- Не сейчас! Идите. Я вернусь к тебе… скоро… и ты все расскажешь. Обещаю!

- Но я…

- Что? – Обернулся он, и в его взгляде словно что-то дрогнуло, будто он желал и одновременно не желал услышать что-то из ее уст.

Кристина побледнела.

- Я… я …люблю тебя!

- Я тоже. – Он несколько секунд смотрел на нее.

До тех пор, пока в глубине коридора что-то, объятое языками огня не рухнуло.

- Ты в ответе за нее, де Шаньи! - Кинул он Раулю, полностью скрывшись в заполненном тяжелым грязным дымом коридоре.