Вечеринка на вершине небоскреба.
На крыше было полно молодых людей. Все, и девушки и парни, были одеты в черное. Была глубокая ночь. Светили лишь звезды, не заглушаемые даже никогда не гаснущими огнями города. Было тихо, далеко внизу шумели улицы. Но здесь так высоко над землей, так близко к вселенской пустоте звенела тишина. Не было даже слышно дыхания сотни молчащих людей. Они просто стояли и ждали.
Тим вошел в эту темноту и тишину. Как и все он знал, что надо делать, знал, что надо молчать, знал, что надо ждать. Он смотрел на небо и мысли его были пусты, как этот мир вокруг него. Далекие миры слабо помигивали с холодного неба, большие бездушные шары огненной лавы вблизи, с Земли они казались лишь белой пылью. Они были лишь фоном, а не важной частью мироздания. Лишь фоном, как люди одетые в черное, молча ждавшие на крыше…
Тим закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого. Ничего не изменилось, лишь темнота стала абсолютной. Он ждал и дождался. Сначала по легким ударили басы, затем послышались переливы клавишных и запели голоса. И вот музыка заполнила все окружающее пространство. Она полностью поглотила его тело. Тим понял, что должен открыть глаза и увидеть других людей, иначе он сам станет звуковой волной, пробивающей стены и облака. Он открыл глаза. Но вокруг были не люди. В темноте двигались тени. Они прыгали и кружились. Они танцевали. По толпе скользили неоновые лучи выхватывая… нет не лица людей, а странных существ, диких необузданных светящихся в неоне. 'Фосфорицирующая краска', - с облегчением подумал Тим. Они изрисовали лица фосфорицирующей, светящейся в неоне краской. Теперь Тим видел тигриные полосы, пятна леопардов и гепардов, кошачьи мордочки и просто буйство фантазии подростков. Тим посмеялся над своим секундным страхом. Ведь он тоже был разукрашен. Он не стал придумывать что-то слишком сложное. Квадратные спирали на щеках и на лбу, по всему телу. На нем были черные брюки, расстегнутая черная рубашка, которая на холодном ветру распахивалась, обнажая его изрисованную грудь. Он стоял на холодной крыше, и его длинные черные волосы согревали лишь шею и верх спины. Легкие черные кеды на ногах, черный платок на шее. Была глубокая осень. Но Тим не боялся. Он знал, что через некоторое время он забудет про холод, про ветер и пустоту. Останется лишь его оболочка, а внутреннее «Я» сольется с «Я» всех присутствующих в поклонении «их» богу, тому, кто стоял у пульта и мог управлять их желаниями, как дирижер дирижирует оркестр. Ему нравилось это чувство свободы от мыслей, проблем и неисполнимых желаний. Он стал постепенно вливаться в танец, теперь уже охотно отдаваясь музыке и движению. И вот уже звучит пятая или шестая композиция, и Тим уже не серая тень на крыше, а дикий шаман в победной пляске богам.
Тим медленно приходил в себя. Было ужасно холодно и мокро. Очередной порыв ветра бросил ему в лицо и ужалил обнаженную грудь сотней ледяных иголок, заставив его, наконец, открыть глаза, хотя глаза его и так были открыты. Как будто его выволокли на свет из кромешной тьмы. Его и вправду куда-то тащили за руку. «Давай, Прыткий, шевели ногами, ты уже у нас прыткий!» - проговорил его загадочный спутник. Прытким его стал называть Тень почти с первой встречи. Потом с его легкой руки эта кличка приклеилась к Тиму и теперь каждый, даже Учитель, называл его Прытким. «Прыткий, я же вижу, ты уже очухиваешься, давай, двигай ногами по быстрее, иначе нас поймают!» - ворвался голос в его мысли. Знакомый голос. Айсберг, да точно, Айсберг. «Айсберг… поймают?», - Тим с трудом мог поверить, что это он сам сказал. «Да! Набежали копы, половину заловили, потому что они слишком глубоко в транс ушли, совсем ничего не понимали, как и ты. Ничего потом спасибо мне скажешь…», - Айсберг, наконец, остановился. Только теперь он заметил, что Тим практически раздет. Тим сам того еще не понимал, но его начинало трясти он холода. «Боги, ты же подхватишь воспаление легких!», - воскликнул Айсберг, - «Ну что за странная придурь, ходить до первого снега в рубашке и кедах! Давай, я тебе помогу». Айс понял, что Тим еще не до конца пришел в себя. Он сорвал с себя бандану и бережно завязал ее на голове Тима. Убедившись, что уши у него прикрыты, Айс стал застегивать рубашку. Потом он снял с себя кожаную куртку, оставшись в толстом шерстяном свитере, и надел ее на Тима. Тот слегка нахмурившись, наблюдал за его маневрами. «Давай Тимми, приходи в себя, тебе еще надо нас довезти до кампуса (общаги). Тимми! Я не умею водить мотоцикл! Скажи, какое сегодня число». Тим уже чувствовал, что его ноги и руки леденеют. 'Кампус, мотоцикл, число…', - Тим вдруг понял, что его трясет. Айсберг молча смотрел в его глаза, видя в них проблески приходящего сознания. Видя их медленный тем, Айсберг опять схватил Тима за руку и потащил его дальше, к мосту, под которым они спрятали Тимкин мотоцикл. «Тоже мне, прыткий!» - проворчал Айсберг. Постепенно, не слыша за собой погони, он стал успокаиваться и решил сбавить темп, чтобы дать Тиму еще немного времени.
Он вспомнил, когда первый раз увидел Тима четыре года назад. С тех пор Тим почти не изменился, лишь подрос немного и возмужал. Тогда его представили Прытким. И действительно, тот все делал с удивительной быстротой и легкостью. Быстрее всех усваивал движения боевого танца, которым их обучал Учитель, быстрее всех читал, быстрее всех понимал прочитанное. Быстрее всех впадал в транс. Но… медленнее всех выходил из него. И Айсбергу казалось, что Тим делал это медленно, потому что не хотел из него выходить. Он оглянулся на Тима и увидел, что тот уже вполне самостоятельно передвигается.
Айсберг вспомнил их первую ночь. Тогда волосы Тима еще были короткими, и Айсбергу нравилось взъерошивать их. Тим был девственником и поэтому Айсберг был очень нежен и внимателен. Это было летом, и окна в квартире Учителя были распахнуты. Белые прозрачные шторы чуть светились в темноте, раздуваясь на ветру. Тим стоял у края постели, на которой лежал Айс, и смущенно смотрел на него, слегка склонив голову. Свет ночных улиц падал на его обнаженное тело, делая его почти не реальным. Айс молча взял его за руку и потянул за собой в постель. Сначала они просто изучали друг друга глазами, руками и губами. Тим постепенно становился увереннее и его движения были все смелее. Они придавались любви, да именно, любви все ночь. И лишь когда солнце появилось из-за горизонта, они, наконец, уснули друг у друга в объятьях. Айс вспомнил, что проснулся спустя часа три и увидел Учителя, с загадочной и немного хищной улыбкой смотрящего на два переплетенных тела в его постели. Он загляну Айсу в глаза и молча, одними губами приказал ему: «Спи!». Айс даже не был уверен, было ли это на самом деле или приснилось ему.
Оглянувшись вокруг и убедившись, что никто не видит, Айс спрыгнул с дороги, чудом поймав Тима, который просто свалился в след за ним. Они пробрались под мост, где стоял темно-синий спортивный мотоцикл Тима. Айсберг прислонил Тима к стенке и стал ждать. Он посмотрел на бледного молодого человека перед собой и почувствовал, как по низу живота разливается тепло. Воспоминания пробудили в нем желание. И хотя это было не место и не время, Айсберг резко притянул Тима к себе и вцепился в его губы. Тим быстро откликнулся. Его холодные руки тут же залезли под свитер Айса, заставив того воскликнуть от неожиданности и прийти в себя. «Тим, у тебя ледяные руки. Ты заболеешь, нам надо домой, положит тебя в горячую ванну и отпоить горячим шоколадом», - сказал Айс, нежно отводя руки Тима. Тот недовольно замычал. «Давай, Прыткий, доберемся до дома и вся ночь наша». Тим вывернул руки из хватки Айса и обхватил его за талию. Айс почувствовал холодные губы и язык на своей шее. Тим знал его слабости. Стиснув зубы, Айс ухватил Тима за плечи и отодвинул от себя. Тим был немного ниже Айса, поэтому последнему пришлось слегка наклониться, чтобы их глаза оказались на одном уровне. «Прыткий, обещаю, мы займемся этим, как только доберемся до дома». Дождавшись неохотного кивка, Айсберг отпустил Тима. «Умница, а теперь, прошу». Айс шаркнул ножкой и приглашающим жестом указал Тима на мотоцикл.
Тим схватил свою любимую зверушку и с трудом потащил ее к дороге. Айсберг помог ему. Честно говоря, он не долюбливал мотоциклы. И не понимал странной любви Тима к высоким скоростям и опасным для жизни маневрам. Еще он не одобрял упорное не желание Тима надевать шлем. Айсберг купил им парные шлемы, но Тим превратил свой в барабан, по которому он стучал, действую Айсу на нервы, мешая тому заниматься. Тогда Айсберг прогонял Тима в библиотеку и опять принимался за микробиологию или за философию или за математику или чем еще он там занимался. Свой же шлем Айс таскал везде и всюду, зная, что Тим забудет его где-нибудь, как только ему представиться возможность.
С трудом, вытащив мотоцикл на дорогу, Тим с еще большим трудом взобрался на него. И хотя Тим не брал в рот и капли спиртного, сейчас он выглядел мертвецки пьяным. Но Айс знал, что Тим на взводе и у него есть причина довезти их обоих до дома в целости и сохранности.
