A/NЭта глава написана только по просьбе Simorg. Я не мастер в более графическом изображении сцен пыток и секса, так что получите более смягченный вариант того, тчо разыграется в вашей голове. Если вам не понравилось, НЕ СМЕЙТЕ ПИСАТЬ ОБ ЭТОМ, а то мой музык наложит на себя руки, и дальше попрет одна лажа, да халтура. Он и так до сих пор здесь лишь из-за восторгов Simorg, за что ей ОГРОМНОЕ СПАСИБО.

Этот урок слишком жесток.

Тим сидел, закрыв глаза. Он не знал, какое сегодня число, даже не знал день сейчас или ночь. В комнате, где Учитель держал его, всегда царил полумрак. Ошейник давил и мешал дышать. Не смотря на то, что на нем были льняные штаны и рубашка, Тим дрожал всем телом. Он сидел на узкой кровати, завернувшись в жалкую простынку, служившей ему одеялом. Голые ступни он поджал под себя в попытке согреть их. Каждый раз, когда он двигался, цепь идущая от ошейника к спинке кровати позвякивала. Учитель не кормил его. Учитель не разговаривал с ним. Усомнившись в решении Учителя одни раз, Тим узнал иную, скрытую сторону этого человека. Во время их долгих бесед он был добрым и понимающим. Во время занятий на татами он был собранным и спокойным. Теперь же были видны необузданность и ненасытность. Он заходил в комнату Тима. И если он был в хорошем настроении, то он был размерен и не тороплив. Если кто-то или что-то злило его, он становился грубым и жестоким.

Тим привык к физической боли. Привык к избиению и грубому сексу. К чему он не мог привыкнуть, так это к тому, что даже в самые болезненные и темные моменты, сквозь пелену боли прорывалось наслаждение. Сладкое мучительное наслаждение. Учитель всегда доставлял ему удовольствие. И Тим стыдился этого. Он чувствовал себя предателем. Каждый раз достигая оргазма он предавал Айсберга, свое тело и самого себя. А Учителю его душевные муки доставляли еще большее удовольствие, чем телесные.

Иногда он выводил Тима в гостиную и сажал в углу. Тим смотрел на других. А они не видели его, не слышали его, не отвечали ему. Прыткого для них не существовало. Только одно радовало Тима. Среди них не было ни Тени, ни Айсберга. Хотя, насмешки и жестокость Тени он бы смог пережить. Но что бы заставило его застыть, окаменеть, покрыться изморозью и разлететься в пыль, так это холодный и равнодушный взгляд Айсберга. Но его не было рядом. И это было хорошо. Или это было плохо?

Иногда, после особенно грязного секса, Учитель отводил Тима в ванную, где мыл его и утешал, как утешает мать своего ребенка. И Тим плакал. И от этого ему становилось еще горше. Он ненавидел и боготворил этого безумного Учителя. Ему было противно и в тоже время приятно прикосновение рук этого человека.

Тим сидел, закрыв глаза. Он аккуратно потрогал правое плечо. Вверх спины и плечи покрывали синяки и кровоподтеки. Они глухо ныли. Учитель любил помечать его. Он кусал его до крови, впивался пальцами в мышцы его груди. А Тим мог только чувствовать боль и прорывающуюся сквозь нее волну удовольствия, небывалого и дикого буйства. Покрытый потом, дрожащий от боли и возбуждения, он мог только крепче схватиться за спинку кровати и полностью отдаться ритму Учителя. Тим не мог сопротивляться. «Повиновение», - шептал Учитель в ухо Тиму и исчезал.