Годрик оставлял дверь в свою спальню открытой, что рискованно для любого вампира, но для него это было сродни опасной игре в русскую рулетку, когда не знаешь, сможешь ли ещё раз открыть глаза. Кроме того, это было очень громким заявлением для Светланы, что он готов доверить ей свою жизнь, отдать её в руки несправедливо обиженного человека и понадеяться на милость и прощение. Как можно догадаться, смысл его послания девушка не поняла, так как была человеком, слишком далёким от мира ночных созданий, потому спутала обнажение сердца с простой забывчивостью. Однако шансом отомстить не воспользовалась — её запах не шёл дальше двери. Поэтому Годрик оставил дверь открытой ещё раз, в тот день, когда она должна была вернуться после примирения. Интересно, это будет новая гневная записка? Или она решится зайти дальше шага от входа?
Когда Годрик восстал от дневной смерти, ноздри уловили её запах. Не слабый след, а близкий источник и спокойное сердцебиение рядом. Он открыл глаза, желая уничтожить все недопонимания, объяснить истинный смысл своего поступка, рассказать о доверии, но увидел, что ему самому доверились. Возможно, ненамеренно — певунья по-турецки сидела на полу перед его ложем, но спала, опираясь головой на кулак. Спокойно уснула в одной комнате с вампиром, который может восстать в любой момент... Как глупо и наивно. И мило...
Годрик бесшумно поднялся и не нашёл ничего лучше, чем коснуться её плеча.
— Светлана...
— Я не сплю! — она криво подскочила на ноги и едва не завалилась. — Я просто медленно моргала.
— А храп — это медленный вдох? Я пошутил, ты не храпела, — поспешил её успокоить, когда она опять начала краснеть от смущения. — Ты не выспалась. Вижу, прошлая ночь была слишком интересной, чтобы тратить её на сон, — и в глубине души заворочалось нехорошее чувство, если она скажет, что провела её с кем-то другим, но больное любопытство не дало промолчать: — Кто же украл твой покой?
— Книга. Четыреста страниц за один раз, — она потёрла красные глаза. — Кстати, с пробуждением.
— Спасибо. Так что ты здесь делаешь?
— Отличный вопрос! Как раз-таки за ответом я и пришла, чтобы узнать, зачем ты не запираешь дверь, но меня сморило, — застенчиво отряхнула серый комбинезон от несуществующей пыли. — Я хотела смотреть на тебя обвиняющим взглядом, пока ты не скажешь. Не получилось.
— Я скажу тебе за завтраком.
Раньше она пила свой чай из вежливости, за компанию, теперь же наслаждалась каждым глотком, но в доме не было ничего съестного. За исключением маленькой вещи, что вампир приобрёл для неё — фармацевтические баночки поливитаминов и препаратов железа. Певунья поначалу отказалась от подарка, но вампир надавил заботой о здоровье и фактом, что из-за очень низкого уровня гемоглобина её кровь даже пробовать не составило особого удовольствия.
— Не бойся, я взял только несколько капель, а остальное вылил в раковину.
— Зачем?! Мою кровушку в канализацию?! — своим провоцирующим возмущением она едва не пробудила инстинкты хищника, но вампир сдержал рык, и не зря. — Пил бы до дна — я не в обиде. Я не для того её сдавала, чтобы она пропала напрасно. Мою плазму в косметологию пускают, а тебе кровь нужна для выживания. Почти как людям в больнице.
— Значит, ты не против, если я и впредь буду скупать в донорских пунктах твои пакеты?
— Без проблем. Как только кровь покидает мои вены через иглу, она перестаёт принадлежать мне — я её продаю и перекупить её может кто угодно, — она скрутила крышку с баночки и выпила разовую дозу таблеток. — Это чтобы в следующий раз тебе не пришлось плеваться. И я до сих пор жду ответа про дверь. Любой мог зайти и прикончить тебя. Это же опасно!
Беспокоилась. Волновалась.
— Хм. Я назвал такой поступок русской рулеткой, но...
— О-о-о... — не дала закончить. — Это было истинное галльское презрение к смерти?
Откуда узнала, что он родом из Галлии, и сопоставила с мировоззрением его давно погибшего народа? Годрик опустил руки на стол, постукивая пальцем, и стал смотреть на певунью «обвиняющим взглядом», то есть так, как обычно смотрит на вампиров, исполняя роль шерифа. Никто не может этому сопротивляться, вот и девушка пояснила почти сразу:
— Жан-Луи Брюно, «Галлы». Четыреста страниц, — она пальцами изобразила, насколько толстой была книга. — В прошлый раз ты дразнился галльским языком. Догадаться было не трудно.
Годрик уже читал эту книгу. Много неточностей, но в основном исследование верное и не скрывает жестокие особенности вроде охоты за головами, человеческие жертвоприношения или сжигание преступников в фигуре Плетёного Человека. Годрик выровнял голос:
— И что можешь сказать?
— Время было такое, — странно, но с души словно свалился камень. — К тому же мне всегда нравились Астерикс и Обеликс, а они в каждой серии били римлян. Это французский детский мультик. Не слышал, нет?
— Нет. Но книгу Брюно я всё же читал и нашёл её по большей части верной. Могу показать тебе, когда ты освободишься.
— Уже. Мне теперь надо только поддерживать порядок, а не исправлять за другими.
— Тогда пройдём в мою библиотеку.
Пожалуй, хранилище книг было самой малопосещаемой комнатой в его гнезде — Стэн чтением не интересовался, у Изабель была своя коллекция, а Годрик уже давно знал все тома наизусть. Они просто хранились здесь, изредка пополняясь свежими экземплярами. Очень изредка, ведь в последний раз он поставил новую книгу на полку шесть лет назад, а последний гость заходил в библиотеку в прошлом десятилетии. Теперь же сюда пришла певунья, ходит вдоль деревянных стеллажей и проводит рукой по воздуху, почти касаясь корешков с потускневшими золотыми буквами, словно боится одним прикосновением превратить книги в прах. Конечно же, она остановилась у русской литературы... и провела пальцем по полке. А потом вытерла серый след об себя и скованно повернулась.
— Может, я быстро за тряпками и метëлками для пыли сбегаю?
— Если только во время уборки мы будем разговаривать, — Годрик косо улыбнулся, но маленькая хитрость была встречена с радостью. Как видно, ей тоже нравятся их разговоры ни о чëм. — Да заката два с половиной часа. Поторопись.
Он рассказывал о каждой книге. Где купил, когда прочитал, что подумал, когда перелистнул последнюю страницу. Многие тома были из первых изданий, причём с автографами авторов, и с них девушка смахивала пыль особенно бережно. Правда, это не коснулось книги Брюно, исчерканной заметками вампира — её она начала жадно читать, сидя верхом на стремянке, но судя по прищуренным глазам, больше интересовалась рукописным текстом, а не напечатанным.
— Тебе настолько интересно? — Годрик удостоился отвлеченного кивка. — Я куплю себе новый экземпляр, а этот можешь забрать домой. Это подарок.
— Ты должен дарить его не мне, а автору, — Светлана с почтением закрыла книгу и погладила корешок. — У вас не было письменности, пока не стали заимствовать латинский алфавит, а вашу историю писали римляне, пристрастные лица, между прочим. Ты хранитель утерянной истины, считай, что живой свидетель и национальное достояние. Думаю, француз Брюно с лёгкостью поклянётся до конца жизни не есть лягушачьих лапок, если ты поговоришь с ним хотя бы час.
— Я вампир, если ты не забыла, — Годрик якобы случайно облокотился о ступеньку стремянки, совсем рядом с коленом девушки. Так близко они раньше не стояли, но Светлана на подобное подкрадывание вообще не обратила внимание. — Так вот, я вампир, потому не желаю показывать себя широкой публике. Мы заявили о своём существовании, но предпочитаем держаться в тени — это способ нашего выживания. Я не буду встречаться с автором.
— А если написать ему на мыло с левого адреса? То есть на электронную почту с подложного имени. Можно даже отложить отправку, чтобы оно ушло адресату днём, тогда он подумает, что ему пишут из другого часового пояса.
— Как будто я пишу из места, где сейчас ночь? Не знал о таком...
Он опять облокотился о стремянку, якобы в раздумьях и якобы случайно, при этом его спина прижалась к тёплому колену, но пульс певуньи нисколько не изменился. Да, так хищники подкрадываются — тихо, незаметно, неумолимо, даже если цель не в охоте. Даже если цель — игра в охоту.
Годрик тянул время, изображая едва ли не ступор, девушка осторожно вернулась к протиранию пыли, далеко вытягивая руку, и принялась тихо напевать нежную мелодию, которая никак не напоминала песни «Царя и скомороха».
«Над болотом туман,
Волчий вой заметает следы.
Я бы думал, что пьян -
Так испил лишь студеной воды.
Из кувшина, что ты мне подала,
Провожая в дорогу,
Из которой я никогда не вернусь,
Жди — не жди, никогда не вернусь.
И не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя»
И пела дальше, словно вдохновлённая прочитанной книгой о древних кельтах...
Непонятно, о чëм Годрик думал, когда зашёл ещё дальше, откидывая голову на её бедро, как на подушку. Его глаза были закрыты, Светлана остановилась, сердцебиение наконец ускорилось, но усилившийся запах дал понять, что она всего лишь покраснела, а не испугалась. Вампир замер без движения, но не молчал:
— Прошу, продолжай.
«Ты однажды вдохнешь
Терпкий ладан октябрьской луны,
В сердце сдвинется нож,
Боль поднимется из глубины.
Неужели ты ждешь воплощение беды,
Духа сумрачной стали,
Чтобы снова дать мне напиться воды,
Этой пьяной хрустальной воды?
Но не сомкнуть кольцо седых холмов,
И узок путь по лезвию дождя,
И не ищи — ты не найдешь следов,
Что Воин Вереска оставил, уходя».
Песня закончилась, но они не сдвинулись с места — могучая и тонкоголосая певунья так и сидела верхом на стремянке, а не успевший возмужать вампир опирался затылком о тёплую ногу и не хотел ни уходить, ни говорить, ни даже открывать глаза. Пусть весь мир подождёт...
— Эм... Вообще-то закат уже начался.
Мир может подождать, но это не пройдёт со Стэном, который наверняка не оставит в покое человека, оказавшегося в гнезде после захода солнца. Годрик с сожалением отошёл на шаг и подал руку даме, дабы она при спуске не упала со стремянки. Конечно же, из вежливости она её приняла, хотя выглядела скованно.
— Светлана, тебе надо поторопиться, как и Золушке. Уборку библиотеки закончишь в следующий раз, — он крепко держал тёплую ладонь, не торопясь отпускать. — И прости, если я сегодня переступил черту.
— Ничего противного не случилось. От тебя, крайней мере, мне не пришлось терпеть обычные шлепки по заднице за дополнительные чаевые.
Ему хватило на секунду представить, как безликие мужчины с мерзкой ухмылкой тянут руки к певунье, чтобы от внезапного гнева упали клыки, разрывая тишину щелчком и глухим рыком. Такая реакция его порядком удивила, о Смирнофф и говорить нечего — она скомкано распрощалась и быстро убежала. Что-то странное с ним происходит... И в этом надо разобраться...
Когда восстала Изабель, он предупредил, чтобы его никто не беспокоил, и заперся в кабинете. Книгу Брюно вампир взял с собой и бездумно смотрел на собственные заметки на полях, но мысли его вращались не вокруг текста. Он видел страницы, но взгляд был обращён в себя.
Не надо лгать — сегодня он испытал ревность и алчность, предшествующие обладанию человеком. С вампирами такое происходит довольно часто, когда они решают сделать смертного своим питомцем, чтобы кормил их и грел постель, но вот незадача — кровь Светланы не отличается особым вкусом, а сама она не соответствует предпочитаемому типажу любовниц. Дело не в большом росте и не в могучей фигуре, просто в ней не хватает изящества и обещания страсти, флирта, гордости, величавости... Много чего не хватает, но всё же она занимает его мысли. Может, он хочет её не как любовницу, а как друга? Скорее всего, так и есть. Исключённый из обычного круга общения маленький тайный друг, которому ты рассказываешь чуть больше, чем остальным. Поэтому у него ни разу не возникло желания представить её своему гнезду — он будет единственным вампиром, которого она будет знать, с которым будет говорить, которому станет петь и поздравлять с пробуждением, предлагая совместный «завтрак», или дарить странные подарки вроде медали за выживание в столкновении с нянечкой детского садика. Друг, тайное приключение, скрашивающее вечность.
«Я хотела, чтобы ты меня помнил, когда я умру от старости. Это моё бессмертие — жить в памяти людей».
Если она не солгала, то этот тип бессмертия ей уже обеспечен — Годрик навряд ли сможет её когда-нибудь забыть. И неважно, что он не человек и в принципе не может что-то забыть.
Годрик стал прислушиваться к живым шорохам в тот момент, как восстал от дневной смерти, но почти сразу вспомнил, что певунья придёт только завтра. Жаль... Девятая Зона Техаса живёт мирно, вампиры всё ещё напуганы справедливой расправой над гнездом Бойда, инцидентов нет, а значит, нет и работы. Это будет очередной очень скучный день, вечер и такая же скучная ночь...
Неизвестно, о чем он вообще думал, когда поднялся в свой кабинет и нашёл в интернете «Астерикс и Обеликс», даже просмотрел пару серий, пока Стэн с Изабель спали, и уверился в полном несоответствии исторических фактов, наивном юморе и слишком простом сюжете. Книга Брюно по сравнению с этой забавой виделась уже серьёзной, как теорема Пифагора, пусть и с неточностями. Волшебный напиток, сваренный друидом? У настоящих галлов была только храбрость, не зависящая от магии, лишь от великого духа. Они не нуждались в колдовстве, чтобы быть воинами, которых опасался весь мир. А эти якобы говорящие смешные имена, к которым обязательно добавлялся в конце «-икс»? Его отца звали Риаган, что значит «разъярённый», и он же назвал своего сына Гоиридх, «мир бога», чтобы однажды мир ему покорился. Претенциозно, да, но галлы всегда славились некой долей бахвальства, иначе бы не собирали головы врагов, как свидетельство доблести в бою, и не хвалились ими на пирах.
Словом, ближе к десяти часам вечера, когда темнота уже давно укрыла город, а Светлана должна была оказаться дома, Годрик прихватил со стола книгу Брюно и вылетел из гнезда в ночное небо. Отдалённый район, где живёт много рабочих и работает мало ночных клубов, привлекательных для вампиров в качестве места охоты. Надо будет поднять статистику нападений, ведь его певунья часто идёт домой по темноте. Как сейчас — быстрым шагом пересекает автомобильную дорогу, вцепившись в ручку сумки. Задержалась...
Инстинкты хищника диктовали подкрасться сзади или рухнуть прямо перед жертвой, чтобы её парализовал ужас, но Годрик уже давно научился сдерживать свои порывы, потому осторожно приземлился сбоку.
— Почему ты идёшь домой так поздно?
— А-А-А!
Она ударила тяжёлой сумкой, как булавой, вампиру ничего не стоило уклониться, а когда он выпрямился, девушка стояла перед ним с перцовым баллончиком наготове. Её готовность к битве потухла, как только она узнала его.
— Фух... — она опустила руку с едким спреем. — У меня чуть сердце не остановилось!
— Я бы тебя откачал, — Годрик криво ухмыльнулся. — Так почему ты задержалась? Уже поздно. Опасно ходить по улице ночью. Не вампирам, так другим лиходеям попадёшься. Тем же грабителям.
— Ты меня вообще видел? — она указала на саму себя. — Я здоровенная баба, со мной опасаются связываться. Всё же не хрупкий цветочек.
— Почему задержалась? — вампир продолжил допрос. — Я так и не услышал ответа.
— А ты почему пришёл сюда?
— Хотел обсудить книгу, — и показал исследование Брюно. — Я посмотрел «Астерикса и Обеликса», раз они тебе так нравились. И если честно, я думал, что у тебя более притязательный вкус.
— Мне было пять лет. Какой спрос с ребёнка? Я вообще проплакала весь день, когда мне сказали, что ни одного галла больше не осталось — обидно было! А теперь считай, что сбылась мечта. Правда, и мне уже не пять лет, и мой крылатый шлем с мечом остались только в фотоальбоме...
— Я так и не успел просмотреть твои детские фотографии.
— Тогда пойдём. Заодно книгу обсудим, — зашагала вперёд. — И задержалась я на работе. Двойной тариф за сверхурочные — это очень соблазнительно.
— И чаевые за шлепки по заднице?
Зря он это сказал — девушка сердито засопела и ускорила шаг, а потом не стала удерживать бешеного пса на втором этаже, опять едва не оторвавшего ему штанину. Значит, не сегодня.
На следующий день он снова оставил дверь в спальню отворенной, но когда восстал, Светланы рядом не было, а дверь оказалась плотно закрытой. Правда, в спальне напополам с ароматом свежести витал её запах, увенчанный ноткой осенних цветов — на прикроватной тумбочке в простом стакане стоял одинокий цветок астры. Наверняка сорвала его по пути в гнездо — садовник посадил в прошлом году пару кустов.
Годрик нашёл её в библиотеке, с метелкой для пыли и опять верхом на стремянке. Она поджала губы, когда заметила его в дверях.
— Злишься, Belisama?
— «Кто старое помянет, тому глаз вон», — девушка стала яростнее взмахивать метелкой. — Тот старичок всегда спрашивает, хотим ли мы получить чаевые, и не распускает руки, если отказаться. К тому же он импотент и больше ничего не может. Что такое шлепок по заднице? Одну секунду потерпеть, а двадцать баксов есть двадцать баксов. Мне деньги, ему утешение, что он ещё ловелас.
— Я дам тебе больше, если впредь ты не будешь соглашаться на подобное, — глухая злоба заставила вампира незаметно сжать кулак. — Или просто сломаю ему руку, чтобы он прекратил так делать.
— Ты опоздал. Он уже нашлёпал себе проблем — скоро женится на одной из «золушек», а она та ещё стерва. Вечная ему память и пусть покоится с миром, если продолжит старое.
Между Годриком и Светланой игра, не охота. А раз не охота, то почему бы не поиграть? Вампир скрестил руки на груди и с вызовом задрал подбородок.
— А если бы это я предложил «заработать» чаевые? Как ты сказала, одну секунду потерпеть.
— Я бы не согласилась, — она нагнулась с верхушки стремянки. — Ты молодой красивый парень, а не дряхлый дед-импотент. Тебя не нужно утешать, что ты всё ещё конь-огонь, а не кастрированный сивый мерин. К тому же ты вампир — наверняка по ночам вокруг тебя крутится куча девчонок, согласных не только на шлепок, и их задницы уж точно прекраснее моей.
Годрик вспомнил, с какой готовностью на него бросаются фанаты вампиров, хоть немного знакомые со структурой власти ночного народа. Для них шериф, особенно Древний, особенно с такой грозной репутацией — очень желанная добыча, чуть менее престижная, чем король штата. Потому он не любит посещать приёмы вампиров — туда приходят клыкастые фанаты и эскорт, а не обычные люди. Такие как Светлана.
— Знаешь, я хочу, чтобы ты снова спела про тоскующего убийцу. Как в первый день.
«Вот несёт одна мне свои цветы
Вот стоит другая, погружённая в мечты
Я пытался их до смерти рассмешить
Но пришлось, как в старой сказке просто задушить!»
Оставшееся время до заката они провели как обычно: «завтрак», разговоры о мелочах, Света между делом отгладила ему пару рубашек и спросила, какие запахи для вампиров приятны, а какие нет, чтобы повторить успех с травой. Обещала чуть позже принести образцы, чтобы Годрик сам выбрал, как будет пахнуть его дом. Простая человеческая повседневность, проскользнувшая в гнездо вампира вместе с песнями и пожеланиями доброго вечера, словно он добрый друг, а не ночной монстр, именуемый Смертью. Это очень соблазнительная добыча, чтобы выпускать её из своих рук.
Когда солнце начало клониться к закату и пришло время уходить, Годрик остановил девушку в холле и протянул ей пару купюр, на что она только непонимающе подняла брови. Пришлось пояснить:
— Чаевые. Возьми за песню.
— Ты уже заплатил повышенным тарифом.
— Тогда за цветы, — он кивнул в глубину дома. — Астра в моей спальне. Мне понравилось и я считаю, что должен тебя вознаградить.
— Это было бесплатно, потому что мне захотелось сделать тебе приятно. Как мы говорим, /от души/. Не надо денег, — она воздела палец. — И начни уже запираться. У меня каждую смену сердце не на месте! А вдруг я войду, а вместо тебя кровавая жижа?! Я даже молиться начала!
— За вампира?
— За Годрика.
Он добавил к деньгам ещё купюру.
— Тогда возьми как благодарность первому человеку, который молился за меня Богу. Я настаиваю.
Светлана взяла их, с неохотой, но когда после заката Годрик решил выйти на улицу, ему под ноги упало три купюры, до этого воткнутые в щель закрытой двери. Как видно, это заявление, что за поступки «от души» она никогда не примет денег. Если так подумать, то и на чаевые от старого развратника она соглашалась больше из жалости, чем от жадности. Гордая нищета, которая скорее отработает дополнительную смену или пойдёт в донорский пункт, чем позволит вампиру распробовать своё тело и кровь за более щедрую плату. Тем привлекательнее соблазн узнать, что станет для неё плодом с древа познания, яблоком грехопадения, от которого, подобно Еве, она не сможет отказаться. Возможно, у Годрика есть догадки, и он почти обязан преподнести ей это, как библейский Змей. Потому что это игра.
Шериф не ушёл внезапно — дал Стэну задание посетить пару клубов, где собираются вампиры, и напомнить о судьбе Бойда. Изабель было поручено разобраться с приглашениями на балы и вечеринки облечённых властью вампиров, написав вежливый отказ. Испанка королевских кровей решила уточнить:
— Отказ сдержанно-вежливый или сожалеющий?
— Просто вежливый. Они знают, как я не люблю пафосные сборища, и всё же каждый раз надеются заполучить меня как ужасающее украшение, от которого другие бессмертные гости будут держаться подальше, — Годрик погладил обложку книги, испещренную его заметками. — Я буду отсутствовать некоторую часть ночи — у меня появились личные дела.
— Хорошо, — Изабель улыбнулась так, будто действительно рада. — Надеюсь, ты как следует отдохнешь.
Годрик взял книгу с собой. В первый раз не получилось — Светлана оскорбилась комментарию о способе заработка чаевых — но теперь он знает куда больше и не повторит ошибок.
Сегодня она не задержалась на работе, уже была дома и делала какие-то упражнения на гимнастическом коврике. Годрик видел это, когда завис за окном с незадëрнутыми шторами. Очень удобно для него и логично для Светланы, ведь окна выходили на пустырь, а не на другой дом, из которого может пялится сосед-наблюдатель. Да, человек навряд ли предположит, что другому взбредёт в голову заглядывать в окна четвёртого этажа, если это только не вампир со способностью к полёту. Почему-то Годрик отлетел чуть в сторону, чтобы падающий свет не высветил его фигуру, и продолжил наблюдать.
Светлана встала на четвереньки, то отодвигаясь назад, то вытягиваясь вперёд, как кошка после сна. Тонкие спортивные штаны облегали длинные мощные ноги, верхнюю часть тела скрывала огромная футболка, и Годрик даже жалел, что она выбрала такую бесформенную одежду, ведь ему совершенно не было видно, как изгибается её позвоночник и как перекатываются мышцы на спине и руках, а они должны были — её лицо сосредоточено и губы закушены. Вот она выпрямилась, приподнимаясь над ковриком с опиранием на локти и пальцы ног, замерла в этом положении, задрожала от напряжения, к мокрым вискам прилипли пара прядей... Вампир может так простоять хоть весь день, а девушка очень скоро рухнула плашмя и не сразу смогла пошевелиться. Десять отжиманий были напоследок — она с трудом поднялась и подошла к зеркалу, закатывая короткие рукава футболки. Поиграла мышцами, напоказ сгибая руку.
— Растёт бицуха, — задрала спереди одежду, придерживая край подбородком, и принялась руками собирать мягкий живот в одну большую складку. — Когда-нибудь я распрощаюсь с тобой, мой жирок. Я буду не дамой Рубенса, а валькирией!
Как видно, его комплимент она всё же оценила. Годрик посчитал это отличным моментом, чтобы обозначить своё присутствие стуком в окно.
— Мать моя женщина! — пискнула она не своим голосом, спешно одергивая футболку. — Мистер Галлман! Вы чего здесь делаете?!
— Я обдумал твои слова о том, чтобы поделиться истиной с миром, — вампир показал книгу. — Но я не так хорош в создании «левой почты» и не знаю, как найти адрес мсье Брюно. И мы договорились, что я для тебя просто Годрик, без «мистер». Откроешь окно?
— Чë?..
— Я желаю зайти через окно. Или ты хочешь, чтобы ваш адский пёс разбудил своим лаем весь дом, пока я буду подниматься по лестнице?
— Логично. Бастер, он такой... — она распахнула окно. — А как сейчас правильнее говорить? «Входите» или «влетайте»? «Воспаряйте»?
Это было не приглашением, а вопросом — вампир не смог бы проникнуть в жилище смертного, но Годрик просто решил проверить... и легко оказался внутри — его разрешение не отзывали. Он думал, что все проблемы позади и они со Светланой сей же час начнут проводить время за разговорами, но она понюхала свою одежду и стала держаться от него как можно дальше, а потом попросила подождать или вообще уйти на полчаса, пока она не примет душ. Годрик на это только фыркнул, чему сам удивился — это был слишком человеческий жест.
— Belisama, почти каждый раз, когда мы встречались, ты была после целого дня тяжелого труда, — он без приглашения опустился на одинокий стул, показывая, что никуда не уйдёт. — Можно сказать, я почти не видел тебя чистой и ты всегда пахла потом. Для меня это не важно.
— А мне важно. Я найду, чем тебя занять, — и сделала голос гораздо громче: — Мама! У нас гость! И он в прошлый раз не досмотрел фотоальбом!
Значит, решила коварно «натравить» на него свою слишком заботливую мать... Годрик думал, что пожилая женщина попытается его выгнать хотя бы за то, что он пролез в окно, как вор, но после быстрого объяснения Елена Викторовна только поправила очки и покивала:
— Логично. Бастер у нас такой, — повторила слова дочери и вскинулась. — Вам крови разогреть, Годрик Риаганович? У нас осталась почти целая упаковка заменителя — вы всего одну бутылку взяли, и ту не допили.
— Нет, спасибо, я уже питался сегодня, — вампир даже не заметил, как могучая девушка исчезла из комнаты, только вода зашумела в ванной. — Надеюсь, Светлана не вернула ту обнажённую фотографию в альбом — не хотел бы смотреть на неё против желания хозяйки.
— Ой, не беспокойтесь — она её спрятала куда-то, — махнула рукой. — А может, разогреть бутылочку? Не стесняйтесь.
— Я очень стар — кровь не требуется мне так часто.
Годрик всё же увидел фотографию тех времён, когда девушка искренне восхищалась «Астериксом и Обеликсом». Это явно был какой-то детский праздник с шариками и яркими бумажными колпаками — таких детей было много, но Светлана выделялась из них. Нет, не только большим ростом, когда возвышалась над приятелями почти на голову, просто на этой самой голове был розовый велосипедный шлем, к которому скотчем были приклеены картонные крылья, как у Астерикса, на поясе висела маленькая бутылочка с апельсиновым соком, а рука воздета к небу с картонным мечом. Русые волосы заплетены в две косы, ясный взгляд и щербатая улыбка, которой не хватало двух зубов.
— Ваша дочь здесь похожа на валькирию, — искренне отметил Годрик, женщина прижала руки к груди. — Только почему-то ей это не всегда нравится.
— Вот и я об этом говорю, но другими словами, а Светочка всё сутулится — рост свой пытается прятать. Тут гордиться надо, что можешь смотреть на всех сверху вниз, что силы много, что она может, как у Некрасова, в горящие избы входить и коней на скаку останавливать, а она только и знает, что «мама, не надо», «мама, не позорь меня», «мама, зачем ты родила меня такой кобылой»...
— Эй! — девушка застыла в дверях, одетая в чистую одежду и с влажными волосами, наспех собранными в косу. — Мама! Ты опять за своё?!
— Не мамкай, — женщина с достоинством поднялась. — Ну вы разговаривайте, Годрик Риаганович, а я пойду к себе.
Годрику было смешно. Мать и дочь очень похожи друг на друга, ворчат и притворно ссорятся, но они крепкая семья. И, почему-то, рады принимать у себя дома вампира, словно он старый друг, в этом он уверен. Уверен в том, что лишь друг — от Светланы нет ни капли флирта, а её мать относится к нему, как к уважаемому старику, раз не прекращает называть его по имени отца и не допускает даже мысли, что вампир совратит её дочь. Приятное разнообразие и тот тип уважения, который не вызван его репутацией Смерти. Да, очень приятно.
Тем временем девушка включила старый гудящий компьютер и ногой незаметно затолкала напольные весы под кровать. Она неловко сцепила руки перед собой.
— Эм... Я обязана спросить... Ты когда-нибудь пользовался электронной почтой?
— Конечно. Я принял два письма. Одно из них было о том, что у меня в Нигерии умер богатый однофамилец, и его поверенный предлагал мне участвовать в мошеннической схеме за сорок процентов от наследства, — ему захотелось показать, насколько он выше этого. Словом, он решил похвастаться. — Конечно же я отказался — сумма вознаграждения была недостаточно высока, чтобы я тратил на неё время.
Почему-то девушка сильно закусила губы, скорчила лицо и начала трястись. Годрик уже предполагал неизвестный приступ, когда Света наконец разразилась смехом.
— Тебе прислали «нигерийское письмо счастья», как его ещё называют, «advance-fee scam». И да, это мошенники, но ты не получил бы ни цента, только потратился на «взятки», а письма рассылаются вообще всем. Даже мне пришло шесть штук, — она ушла и вернулась с табуретом, который поставила перед компьютером. — Давай гуглить мсье Брюно. Начнём с «Фейсбука», пощебечем в «Твиттере», а потом будем просто сëрфить, где придётся.
— Я не понял ни слова.
— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
— Это из «Гамлета», — Годрик поставил стул рядом с табуретом. Свободного пространства в комнате так мало, что им просто придётся сидеть плечом к плечу, и это хорошо. — Рад слышать, что тебе нравится классическая литература.
— В том-то и дело — я её знаю, но не очень люблю.
— И что же стало причиной?
— Школьные эссе. Сочинения, то есть.
Где-то между открытием множества окон в интернете, бесконечными запросами и небрежным созданием «левой» почты Света поделилась, что каждый раз, когда они в школе хотя бы краем касались русских писателей, ей давали задание прочитать книги классиков и написать не меньше трёх страниц, причём с погружением в персонажей, ведь «у неё русская душа, и только она сможет понять глубинный смысл». Ей было двенадцать, когда её учительница дала задание описать всю глубину безысходности жизни Сонечки Мармеладовой из «Преступления и наказания», оценить и вывернуть наизнанку душу несчастной падшей девицы девятнадцатого века, как будто Смирнофф с рождения должна понимать тоску Достоевского и вообще спит с его романами под подушкой. Далее последовали смешные жалобы на шутки про борщ, якобы обязательные связи с русской мафией и прозвище, данное школьной задирой с самого первого класса — «Матрёшка». То есть деревянная кукла с толстой фигурой, внутри которой другая кукла поменьше, в ней другая, со следующей так же... То есть всё это намёк, что одной Смирнофф столь много, что тела хватило бы минимум на троих. Годрик только улыбнулся точности прозвища.
— Я считаю, это скорее отображает, что внутри мы сложнее, чем снаружи. Более многогранные.
Он посчитал момент идеальным, чтобы изобразить дружеский толчок плечом, и девушка нисколько не воспротивилась телесному контакту. Значит, надо зайти дальше, и следующие слова Годрик сказал, почти касаясь уха губами:
— Понимаю твою печаль — ко мне тоже относятся предвзято. Я ведь вампир. Там, где тебя видят матрёшкой-иммигрантом из русской мафии, меня видят жестоким монстром, который несёт только смерть и думает только о крови, — её пульс ускорился, совсем чуть-чуть. — Я такой же иммигрант, только не в определённой стране, а везде в мире людей. Даже ты поначалу приняла меня за монстра.
— За чудовище, — Годрик отпрянул, но в ясных глазах не было ни осуждения, ни страха. — /Чудовище/ от слова /чудо/. Это гораздо лучше, чем «монстр» и даёт больше возможностей для интерпретации. И многогранности.
— Я начинаю любить русский язык.
— Это ты ещё не пытался прочитать слово «шиншилла», написанное каллиграфическим шрифтом. Показать?
Просто ряд острых волн с буквой «а» на конце.
Годрик крутил бумагу и так, и эдак, пытался повторить, Света отнимала ручку и показывала, как надо, изредка касаясь его плечом и коленом, и совершенно забыла о том, что он вампир. Который так же изредка и незаметно втягивает ноздрями её запах, смешанный с шампунем и гелем для душа. Яблоки и мята... Попросить её сделать натуральный ароматизатор с этими компонентами? Только не говорить, что выбор подстëгнут её запахом, иначе она может воспринять это неправильно. Или слишком правильно, угадывая всё возрастающий интерес вампира... В свете этого подаренные добавки к пище будут восприняты не как забота о здоровье, а подготовка донора. Питомца, не друга. Друга, который принёс к его ложу цветы... Интересно, долго она стояла над ним с астрой в руках? Смотрела ли на него? Решилась ли прикоснуться? Она ведь назвала его красивым парнем, когда он пытался пошутить про «чаевые»... И сейчас, показывая на бумаге другие трудные русские слова, не пытается держать дистанцию... Яблоки и мята... И цветы...
Годрик почти коснулся носом высохших завитков за ухом, когда мать Светланы резко распахнула дверь. Но не быстрей вампира, который успел отвернуться, и женщина ничего не заметила. Однако не промолчала, когда увидела, как близко друг к другу они сидят.
— Вы чего здесь делаете?
— Анонимный донос пишем, — быстро сказала девушка и добавила с диким акцентом: — «Расстрелять»!
— Зря я тебе рассказала анекдоты про Сталина... Годрик Риаганович, вам кровь разогреть?
— Нет, спасибо. Я не голоден. Я уже говорил.
— Ну тогда чай принесу. Можете его не пить, но принести его я обязана, иначе что я за хозяйка? Чего за пустым столом сидеть?
В день, когда они в его гнезде поссорились из-за различного видения сути бессмертия, Светлана сказала точно такие же слова и поставила перед ним дымящуюся чашку чая. И потом её мама при знакомстве говорила с ним за полным столом. У них это явно семейное, о чëм Годрик не преминул сказать.
— Скорее, славянское гостеприимство. Если гость ушёл с пустым желудком, то это почти оскорбление, — девушка с притворной печалью опустила углы губ. — Мне жаль, но от моей мамы ещё никто голодным не уходил. Готовься пить «Настоящую кровь» — она своего добьётся, всегда добивается.
— Ну если это её успокоит...
Адрес мсье Брюно был найден, отправлено письмо с предложением консультаций от вампира с псевдонимом «Riagan natos», что значит «сын Риагана», почти «Риаганович». Мама Светланы оценила изящество жеста... и всё-таки подогрела ему «Настоящую кровь». Пришлось пить, лишь бы женщина перестала хлопотать о том, какой он бледный и вообще одет слишком легко, не по погоде.
— Мне не холодно, миссис Смирнофф, — Годрик вежливо приподнял углы губ, но от предложенного пледа отказался. — Я вампир, если вы не забыли. Мы не загораем и не мёрзнем.
— Ой, и правда забыла, — но якобы случайно включила обогреватель.
— Сопротивление бесполезно, — тихо шепнула Светлана и добавила ещё тише: — Однажды она возьмёт тебя в названные сыновья и ты разделишь со мной мою горькую долю. Беги, пока не стало слишком поздно.
Конечно же, Годрик не стал говорить, что он вполне не против подобного развития событий. Да, для людей он монстр и вампир, для вампиров — шериф и Смерть, а в маленькой квартирке на краю Далласа — просто Годрик, иногда Годрик Риаганович. Пожалуй, он совершенно случайно разучится отправлять письма по электронной почте, чтобы прийти сюда не раз.
Время стремилось к совсем позднему вечеру. Для вампира время бодрствования только начиналось, а для людей уже заканчивалось. Годрик стал прощаться прежде чем мать и дочь начали зевать, сказал, что уйдёт через окно, чтобы адский пёс своим лаем не разбудил соседей. Светлана вызвалась его проводить «до подоконника» и помедлила, когда открыла окно.
— Мой папа очень любил шутить. Каждое первое апреля, в День Дурака, я просыпалась с усами из зубной пасты. Сейчас середина осени, но любой день сможет стать Днём Дурака... — она с притворным коварством потёрла подбородок. — ...если не будешь запираться... Помни — День Дурака!
И если он оставит дверь открытой, она его коснётся хотя бы ради коварной шутки, не случайно, не забывшись... Очень соблазнительная мысль. Обдумывая её, Годрик вылетел в ночное небо, а когда вернулся в гнездо, первым делом проверил, есть ли в ванной комнате зубная паста. Теперь есть. В своё кресло, которое нельзя было занимать никому, кроме шерифа, Годрик опустился с довольством, а не как на надоевший символ надоевшей власти.
Изабель, конечно же, заметила, что настроение у него на диво приподнятое, чего давно не случалось.
— Годрик, как твои личные дела?
— Отлично, — он расслабленно закинул руки за голову. — Мне угрожали.
Его лейтенант замерла на месте. Её тёмные глаза живо скользнули по его фигуре, явно выискивая брызги крови угрожавшего, но Изабель всегда была более человечной и понимающей, потому очень скоро мягко опустилась на диван и скрестила ноги.
— Я рада за тебя, — на лице испанки появилось искреннее участие. — Ты словно ожил, когда в нашем гнезде появился новый сотрудник. Может, ей стоит задерживаться здесь после заката?
— Нет, — отрезал вампир. — Я не хочу, чтобы она сталкивалась со Стэном.
— Ты знаешь Бейкера — он не посмеет забрать твоего питомца.
— Светлана не питомец. У нас не такие отношения, — Годрик скосил взгляд. — Она также не моя женщина, и я на неё не претендую, но не позволю никакому вампиру забрать её себе. Ты не поймёшь.
— Может быть, пойму.
Изабель переплела пальцы и мягко улыбнулась.
— Знаешь, я не говорила, но есть один человек. Хьюго...
Чуть позже Годрик зашёл в библиотеку. Всё сверкает, нет затхлого запаха пыли, хранилище трудов давно умерших авторов будто напиталось жизнью. Вампир прошёл вдоль полок, выбирая книгу для лёгкого чтения, чтобы скоротать время до рассвета, и почти не удивился, когда рука потянулась к Достоевскому.
«Преступление и наказание».
Получить усы из зубной пасты... Будет ли это преступлением Светланы против вампира или наказанием вампира за то, что попусту рискует своим не-мертвым существованием? С этой мыслью он с первыми признаками рассвета ушёл в спальню.
Он восстал от дневной смерти и первое, что сделал, это провёл рукой по верхней губе. Ничего, никакой зубной пасты. Приподнялся с подушки, посмотрел на дверь. Открыта.
Потому что Светлана придёт только завтра.
Годрик упал обратно на кровать.
— Вот дурак...
ПРИМЕЧАНИЯ:
Мельница - Воин вереска
Король и Шут - Воспоминания о былой любви
"Жан-Луи Брюно, «Галлы». Четыреста страниц" - не устаю ее рекламировать, потому что эта книга действительно крутая, а теперь она в сюжете, и это меньшее, что я могу сделать для мсье Брюно))
Да, в слова Годрика я вложила указание, что книга неточная, но ведь у галлов не было письменности, а историю разгадывали по черепкам и записям враждебных римских историков, которые запросто могли приврать.
"Его отца звали Риаган, что значит «разъярённый», и он же назвал своего сына Гоиридх, «мир бога» - ясен пень, имя отца Годрика в каноне не упоминается, так что я взяла его из первого попавшегося списка "галльские мужские имена с переводом".
«Riagan natos», что значит «сын Риагана», почти «Риаганович» - вот тут я тоже не соврала и выдрала перевод из пособия по мертвому галльскому языку.
Нигерийские письма счастья... Все про них знают, ведь каждому хоть раз приходила весточка, что где-то далеко почил очень богатый четвероюродный дедушка, мда.