Как Годрик не пытался изображать, что всё как обычно, Изабель сразу после пробуждения раскусила его — в гнезде было теплее, камин отдавал последний жар, витал слабый запах шоколада и крови. Человеческой, а не заменителя. Тем паче плед так и остался лежать на ковре.
— Годрик, ты выглядишь более... живым, — испанка подошла к камину и погрела пальцы над догорающими углями. — Мне тут пришла в голову одна идея... Что если... Я не знаю, как ты это воспримешь...
— Не тяни. Говори.
— Я хочу пригласить в гнездо Хьюго. Чтобы он приходил сюда иногда. Ко мне, — она посмотрела прямо. — Стэн не блещет умом, но рано или поздно догадается, что наши люди для нас не просто питомцы. Мы должны бить на опережение, иначе Бейкер сотворит очередную жестокую глупость просто чтобы выяснить, в чëм дело. Ты же знаешь — он мастер провокаций.
— Я не хочу знакомить Светлану с миром вампиров. По крайней мере, не прямо сейчас, когда она ещё не со мной, — шериф исчез, чтобы надеть куртку, но вернулся, чтобы предупредить Изабель. — У меня личные дела, вернусь через два-три часа.
— Купи для этих «личных дел» угощение — все девушки любят сладкое.
— Спасибо за совет.
Сегодня он решил взять машину, а не лететь — небо Далласа захватил снегопад. Придёт весь мокрый, мать певуньи опять будет охать и попытаться сунуть ему под ноги таз с горячей водой и вонючей горчицей, не уйдёт, пока он не высушит волосы поданным полотенцем... Вампир даже чуть задержался на светофоре, когда понял, как легко эта мысль пришла ему в голову. Вот она, бескомпромиссная материнская забота, которая самовольно прокралась в его жизнь, порой принимая слишком назойливые формы...
По пути он заехал в кондитерскую и полностью положился на вкус продавца. Занятно, что парнишка в фартуке признал в нём вампира, только когда Годрик забирал угощение и спросил, действительно ли их пирожные понравятся «смертным».
— А... Вы... — парень сглотнул. — Зачем?..
— Для моей... — «семьи». — Для моих друзей. Очень хорошие люди.
У многоквартирного дома на окраине Далласа Годрик заглушил мотор и взял с пассажирского места пакет с угощением, немного потяжелевший после лавки мясника. Исчадие преисподней на втором этаже встретило его прежним лаем, но захлопнуло пасть, когда вампир сел на корточки и развернул бумажный свёрток, от которого пахло свежайшим мясом.
— Бастер, ты же не против говяжьей вырезки?
Пёс облизнулся, но не приблизился ни на полшага. Вампир только ухмыльнулся и отвернулся, протягивая руку с мясом к адскому сторожу его певуньи. Хм... Ремонтники уже начали работу — бычки убраны, трещины замазаны, часть граффити закрашена ровным цветом, окна заклеены бумагой от брызг краски, а все светильники работают. Мясо исчезло с его руки, Годрик сказал фразу, коей положено хвалить собак:
— Хороший мальчик, — и даже потрепал его по ушам пару секунд, пока пёс не щелкнул зубами. — Ничего, теперь я знаю, как тебя приручить.
Шериф надеялся, что его встретит Светлана, обнимет украдкой, но дверь открыла её мать, причём вид у неё был воинственный.
— Годрик Риаганович, вы ведь сегодня пили кровь Светочки? Не отрицайте, я всё знаю, — её очки нехорошо блеснули, древний вампир почему-то почувствовал себя неуютно. — Как на вкус? Вам понравилось?
— Нет, Елена Викторовна.
— Я так и знала! — пожилая женщина мгновенно поставила перед ним домашние туфли и крикнула вглубь квартиры: — Слышала, дочь?! Твоя кровь невкусная! А это первейший признак, что твоя диета во вред! Немедленно возьми пирожок — он с жареной печенью! А печень полезная!
— Мама! Не трогай мою диету — она нормальная! Меня консультировал мистер Криди, а он не выглядит больным! — крикнула Светлана в ответ и наконец появилась в холле. — Годрик, ты же сказал, что кровь нормальная. Что изменилось?
— Я просто не ожидал, что Елена Викторовна отреагирует положительно на тот факт, что я пил твою кровь, — сказал удивлённый вампир и повернулся к матери певуньи. — Я действительно думал, что вы против.
— Против. Но из пакета не считается, — женщина резко поправила очки на носу. — Уж знаю я, что бывает, когда клыки в ход пускают. Знаю-знаю, мне рассказывали. То остановиться не могут, то... непотребствами всякими потом занимаются, развратом сплошным, и людей себе забирают, а Светик у меня не такая девочка, даже за ручки толком ни с кем не держалась, всё внуков от неё не дождусь...
— Ты снова за своё?! — опять румянец, опять бешеный стук сердца. — Мама, хватит!
— Не мамкай мне. И знай, увижу тебя со следами клыков, отправишься туда, где их получила. И вы, Годрик Риаганович, уж держите себя в руках — это вам совет на будущее, — суровый матриарх направилась прочь. — Пойду рубить капусту. Света, три кочана твои.
Странные русские... То «никаких клыков», то «отправишься туда, где их получила», хотя вампир как раз для того и отмечает человека, чтобы забрать его себе, а изгнание из дома будет ему только на руку. И это личное предупреждение... В совокупности звучит как предложение, коим Годрик не рискнёт воспользоваться, хотя соблазн велик. Ему хотелось сказать много, но вместо этого шериф задал Светлане совсем другой вопрос:
— Зачем тебе три кочана? Ты собираешься их съесть?
— Мама по акции купила полдюжины, задумала наделать бочку квашенной капусты по бабушкиному рецепту, чтобы потом раздавать её всем соседям, друзьям, знакомым, знакомым знакомых, случайным прохожим...
— Широта русской души?
— Потому что сами не сможем съесть, а делать меньше жадность не позволяет, — она вздохнула. — Пока капуста будет кваситься в тепле, тебе сюда лучше не приходить — запах специфический.
— Ужасно, — Годрик притворно нахмурил брови. — Придётся мне тебя похищать из дома.
— Скажи время, и я сама прыгну в окно.
— Опасно соглашаться быть похищенной, Belisama, особенно если это предлагает вампир.
Полушутка осталась без ответа. Наверное, к лучшему.
Мсье Брюно, как видно, дневал и ночевал у компьютера, раз ответил на письмо почти сразу и предложил перейти в какой-то чат, где ещё раз проверил каверзными вопросами, не лжёт ли Годрик, что он древний галл-вампир. Когда всё подтвердилось, радости историка не было пределов, и Годрик опешил от потока чистого восторга.
— Belisama, кажется, он не понимает, что я долгие века истреблял род людской, буквально купаясь в крови...
— А ты прямо-таки истреблял?
Вампир замер с пальцами на клавиатуре. Его кровожадность и жестокость подразумевались, но о них раньше не было сказано ни единого слова, тем более Светлане. Это было эфемерной возможностью, неприятной тайной, а теперь озвучено прямо.
— Я больше не такой, — Годрик не решился обернуться. — Уже много лет.
— Знаю и вижу, — она положила руку на его плечо и чуть сжала. — «Кто старое помянет, тому глаз вон».
— «А кто забудет, тому два», — он на мгновение прижался к тёплой руке щекой. Пальцы снова застучали по кнопкам. — Мсье Брюно жаждет общения по телефону, а это не вяжется с нашим планом хранить тайну, в каком часовом поясе я нахожусь. Хотя... Чтобы ввести его в заблуждение можно будет звонить как перед рассветом, так и сразу после пробуждения — крайне мало вампиров поднимаются до заката, особенно так рано, как я.
— Умно.
— В честь этого предлагаю тебе угоститься пирожными, что я принёс.
— Я на диете.
— А если я буду тебя искушать?
Изображать Змей-искусителя было очень забавно. Пусть никто раньше не мог уличить шерифа девятой Зоны в лакействе, он позволил себе принести пирожное на самой крохотной тарелочке и раз за разом ставил её в поле зрения певуньи, уговаривая попробовать самым соблазнительным шёпотом. Светлана снова очаровательно краснела и отказывалась, даже убежала на кухню выполнять указание матери, но Годрик просто последовал за ней, продолжая своё гадкое дело.
— Ну посмотри, какое оно красивое, — вампир освободил центр стола от нашинкованной капусты и поставил туда блюдечко. — Погляди на тонкий слой ванильного бисквита, на эти чудесные завитки взбитых сливок, на вишенку, венчающую сей кулинарный шедевр. Я, конечно, не могу оценить вкус, но могу сказать, что пахнет великолепно. Намного лучше, чем капуста.
— Вот и нюхай его сам, — она строптиво задрала нос. — Ну в самом деле, Годрик Риаганович, не сбивайте меня с пути истинного, не соблазняйте, а то я и правда соблазнюсь.
— Теперь соблазнять тебя стало стократ интереснее, — сказал Годрик, вовсе не имея в виду сладости. Момент показался идеальным, чтобы задать провокационный вопрос: — У тебя действительно не было... м-м-м... поклонника?
Провокация удалась на славу — Светлана от неожиданности попала ножом по пальцу, и к запаху ванили и овощей прибавился аромат крови. Порез был достаточно глубоким, чтобы кровь продолжала сильно течь даже после пяти минут в холодной воде. То, что рядом сидит вампир, певунью нисколько не страшило, беспокоила только рана. И это шанс.
— Светлана, позволь мне помочь, — Годрик протянул руку. — Наша слюна природный коагулянт — она остановит кровь.
Доверие — основа приручения наравне с лаской.
Певунья протянула ему ладонь, не колеблясь ни секунды, но Годрик помедлил. Он принял её руку нежно, как цветок, и потянулся губами к порезу на пальце, не сводя взгляда с её лица. Она вспыхнула даже раньше, чем он коснулся её, а когда вампир провёл языком по ране, Светлана зарделась, словно алое яблоко. Сам Дьявол подсказал зайти ещё дальше — Годрик сомкнул губы вокруг пальца и под бешеный стук сердца певуньи со всех сторон оглаживал рану языком, пока не почувствовал, что она закрылась. Ваниль, кровь и свежая капуста — глупое сочетание, пока к ним не прибавился запах женского вожделения. Запах соблазна, призывающий прямо сейчас взять её и сделать своей, но вместо этого Годрик отпустил руку и сел прямо — слишком рано.
Светлана была словно пьяной. Она почти рухнула на стул и с пустым выражением уставилась на палец с красной полоской закрытой раны.
— А?.. Порез остался? Но когда нас укусил Бастер всё зажило без следа...
— Наша кровь священна. Я давал её другому лишь дважды и только ради того, чтобы сделать тех людей своими детьми. Твои раны от пса я тогда залечил потому, что кровь уже была пролита. Не обижайся, Belisama, просто это то правило, кое я не нарушу... если не захочу обратить ещё одного человека.
— Нет-нет-нет! Ни в коем случае! — она даже отскочила, опрокинув стул. — У меня в планах старость и спокойная кончина в окружении внуков! Никакого обращения!
— Твой страх напрасен. Разве ты забыла, что мне перестало нравиться быть вампиром? Ты ведь сама мне это выпалила в лицо, — Годрик возложил руку на мёртвое сердце. — Я не обреку тебя на подобные страдания.
— Фух... Хорошо.
— ...но я настаиваю, чтобы ты угостилась моим подношением, раз я сейчас угостился твоим, — в ответ на недоуменный взгляд он кивнул на блюдечко. — Давай. У тебя всё равно низкий уровень сахара в крови.
— Н-ну...
— Иначе я скажу об этом твоей матери.
— Ах ты бессовестный!.. — Годрик только улыбнулся, когда она вернулась за стол и стала мрачно сверлить взглядом неприкаянную сладость. — Грех пользоваться такими бесчестными приёмами, ты знаешь?
— Не слышал подобной заповеди, — вампир подвинул блюдечко одним пальцем. — Ешь, Belisama.
Всё её напускное недовольство испарилось, стоило только откусить. Взбитые сливки коснулись рта, глаза закрылись, пока от угощения не осталось ни крошки. Она облизала губы и распласталась по столу с таким стоном наслаждения, что у Годрика стало тесно в брюках. «Грехопадение», — притворно стенала она, так же притворно утирая несуществующие слëзы, а вампир желал, чтобы тот грех был не чревоугодием, а прелюбодеянием. Желательно, неоднократным, до самого утра...
...но у них был всего час, который вовсе не хотелось тратить на простое наблюдение, как Светлана шинкует овощи, проклиная запасливость и жадность матери. Когда она вышла, чтобы ответить на телефонный звонок, Годрик закончил её работу... секунд за десять и ждал певунью с курткой наготове — вроде как с предложением прогуляться на свежем морозе, чтобы не тащить на себе в гнездо капустный дух.
На улице было очень свежо. Снег падал с ночного неба, ложился под ноги и скрипел, как и тысячи зим до этого, но всего полторы сотни лет назад не было фонарей, которые превратили белый пушистый саван в россыпь бриллиантов, кои сверкали на высокой фигуре певуньи. Очень высокой — вот так, идя рядом с ним бок о бок, она почти равнялась ростом с Эриком и возвышалась над древним галлом могучей валькирией, но не грозной, а ребячливой и нежной.
Светлана привела его в пустой из-за позднего времени парк, повела по сугробам прочь от расчищенных тропинок, и он догадался о месте назначения, только когда морозный ветерок донёс яблочный дух.
— Это то дерево? — Годрик положил руку на мерзлую кору и задрал голову. Мелкие яблоки осыпали припорошенные снегом ветви, как россыпь крупных вишен. — Красное на белом... Очень красиво. Думаю, я посажу такое дерево в своём саду, дабы любоваться долгими зимами.
— А знаешь, что это дерево ещё может? — девушка отошла на полшага. — Оно делает из людей снеговиков.
— Как это возможно?
— А вот так!
Годрик не ожидал, что она мощным пинком ударит по стволу, но когда снег начал срываться со всех веток, его под деревом уже не было. Зато там осталась Светлана, осыпанная белым с ног до головы, даже холмик на шапке образовался.
— Да, действительно снеговик, — он нарочито серьёзно покивал, когда негодница обиженно скрестила руки на груди. — Ах, прости... Ты же говорила про людей-снеговиков, а я вампир... Просто не хотел, чтобы ты оказалась неправой.
Она нагнулась, загребая ладонями снег и тут же сжимая его в плотный шарик.
— Светлана, ты ведь понимаешь, что я увернусь в любом случае?
— «Попытка — не пытка». Я попробую.
Пожалуй, раньше только Эрику приходила в голову мысль вывалять Смерть в снегу, но викинг уже был вампиром, а певунья человек, пусть и сильный. Бесполезная похвальба. Спустя полчаса Годрик оставался таким, как был, а мокрая девушка хрипло дышала, навзничь рухнув в сугробы.
— Я же говорил, — вампир протянул ей руку. — Тебе меня не задеть.
Она приняла помощь, да, а потом хлопнула его по плечу и вампир узрел пример женского коварства — на плече оказался раздавленный снежок. На все увещевания, что это попросту нечестно, певунья только пожала плечами.
— Что? «В любви и на войне все средства хороши».
— Хорошая цитата. Обязательно возьму её на вооружение, — и добавил тихо-тихо: — И ты обязательно об этом узнаешь.
Когда пути назад уже не будет.
Хьюго, человек Изабель, всё же появился в гнезде и Годрик счёл его вполне достойным спутником для своего лейтенанта. Искренне влюблённый, вежливый, спокойный... Респектабельный юрист, и это проблема — по сравнению с ним Светлана со своей гордостью нищеты будет принята не очень хорошо. Она давно переросла роль уборщицы, осталось только изменить это официально, не оставив ей и шанса. Богатство Годрика было столь велико, что создать для Светланы трастовый фонд для обучения на архитектора не составило труда и больших вложений. Ей просто больше не придётся работать в «Синдерелле», а учиться она будет в Далласе и по вечерам приходить к нему в гнездо, где он представит её своей избранницей. Легко и просто.
Годрик уже предвкушал, как певунья радостно бросится ему на шею, не мог прекратить касаться конверта из банка в своём кармане, но когда поднялся от смертного сна, мечты разбились на осколки. Просто Светлана при помощи мисс Шарп и её грабительских тарифов уже заработала себе на обучение и в свободное время готовится к далёким экзаменам, даже отправила в университет пару своих работ и получила одобрение, а из своей компании не увольняется, чтобы у неё был повод почаще бывать у него в гнезде.
— Ты могла бы приходить и так, без повода, — уже ненужный конверт жёг карман. — Как мой друг.
— Тогда бы я шаталась у тебя каждый день напролёт, а мне жить на что-то надо, ведь у мамы зарплата меньше моей.
— Я мог бы платить тебе.
— За дружбу?! Забудь об этом — подачек не приму, а ничем другим пригодиться тебе не смогу, — Светлана подхватила с пола ведро. — Если честно, мне нравится убираться. Я считаю, что так понемногу делаю мир лучше и чище, пока не начала проектировать более заметные вещи. Ма-а-аленькими шагами, но упорно, как в песне про шелкопряда. Спеть?
«Я незаметна на дереве в листьях
Наполняю жизнь свою смыслом,
Пряду свою тонкую нить...
Нас очень много на дереве рядом
И каждый рожден шелкопрядом
И прядет свою тонкую нить...»
«А моря до краев наполнялись по каплям
И срослись по песчинкам камни,
вечность это наверно так долго...
Мне бы только мой крошечный вклад внести,
За короткую жизнь сплести
Хотя бы ниточку шелка...»
«Я не умею чего-то еще,
Я маленький червячок,
Мир безумный проносится мимо...
А мы создаем своими руками
Невесомые тонкие ткани,
Красота вполне ощутима...»
Обычный человек, который просто делает свою работу, и делает её хорошо, чтобы на самую каплю изменить мир... Его мир она уже изменила, но не хочет этого видеть. Значит, надо показать.
— Светлана, ты не червяк, — Годрик встал вплотную, для чего пришлось задрать голову. — Я не расторгну контракт с «Синдереллой», но ты здесь убираться больше не будешь — я найму других уборщиков, а на тебе будет обязанность приносить в этот дом... душевную теплоту. Твои ароматические уловки останутся прежними — они полюбились мне, моим соратникам и моим гостям. Но, опять же повторяюсь, ты больше не сможешь выполнять здесь грязную работу — её для тебя просто не останется, ведь я найму дополнительных уборщиков.
— Это ультиматум? Хм... Знаешь, есть такая пословица — «свинья везде грязь найдёт». Я лучший сотрудник у Джоновны — я найду, где помахать тряпкой. Без вариантов.
— Заключим пари? — вампир ухмыльнулся, протягивая ладонь. — Если хоть один раз ты не сможешь ни к чему придраться, то примешь мои условия.
— Идёт!
— И кроме того, в мае ты отправишься со мной в Париж на встречу с мсье Брюно, — Годрик сжал руку, когда девушка хотела её вырвать. — Во-первых, он хотел лично поблагодарить тебя за то, что сподвигла на наше с ним общение, а во-вторых...
— Во-вторых?..
— ...мне нужна компания и надёжный человек, который сможет уладить некоторые дела, если я в это время буду спать. «Дневной помощник» — это так называется.
— Да я же французского языка не знаю!
— Тем больше поводов начать изучать основы прямо сейчас, — вампир задержал взгляд на бьющейся жилке на шее девушки, которая была у него как раз перед глазами. — Кстати, я хотел преподнести тебе символический подарок. Тебе нужно только закрыть глаза и следовать за мной.
— Надеюсь, это не пирожные? Я не соблазнюсь!
— Нет. Гораздо лучше.
Когда-то Годрик хотел подарить ей ключ от своих дверей, и теперь он это сделал — подвёл к своей спальне и внёс её отпечаток пальца в память биометрического замка. Сказал, что на случай форс-мажора, если ей вдруг снова захочется пожелать ему доброго вечера, как только он откроет глаза.
По ниточке, по капельке, но его план исполнится. Как в песне.
Свету уже не заставляли облачаться в серый комбинезон, но она приносила свой, розовый, и чисто из духа противоречия переодевалась, ведь Годрик так и не выиграл пари. И, похоже, не выиграет никогда, ведь она самый въедливый сотрудник клининговой компании «Синдерелла». Неизвестно, где вампирский шериф нашёл людей, и люди ли это вообще, а не вампиры-штрафники на общественных работах, но работали они не хуже «золушек», однако не идеально. Света прошлась с белоснежной тряпкой по всему дому, проверила всё, что можно, и направилась вглубь жилого крыла.
Замок пискнул, она прошмыгнула внутрь и быстро захлопнула дверь за собой — так безопаснее для Годрика. Сам Годрик лежал в своей огромной одинокой кровати, чем напоминал Спящую Красавицу, если бы Голливуд вздумал поменять ей пол. Да, очень похож. Потому что он неимоверно красивый парень, причём типаж у него тот самый, который Свете нравился с тех пор, как её настигло половое созревание. Мужественная линия челюсти, крепкая шея, подтянутый и стройный, среднего роста или даже чуть меньше... То есть полная её противоположность, и у этой противоположности обычно брезгливо кривились губы, когда Смирнова набиралась храбрости и говорила, что мальчик ей нравится. Извечный отказ, иногда френдзона, а вот в ситуации с Годриком вообще непонятно что творится.
Он вампир, причём очень важный вампир с кучей невероятно красивых любовниц, притом старый и не стесняется называть всех детьми. Самоощущение возраста — дед, не смотря на юный облик. Но почему тогда этот дедуля раз за разом создает пикантные ситуации и словно задался целью бесконечно смущать Свету до состояния помидора? Вампирам нравятся румяные люди? Или он просто развлекается, чтобы способность к флирту не растерять? Так, из любви к искусству, не более, ведь Света всё ещё дылда с рабоче-крестьянским лицом, чей жир под руководством здоровяка Криди с ужасающей лёгкостью переходит в крепкие мышцы. Да, генетика определила, что быть Смирновой мощной бабой, которая и в горящую избу войдёт, и коня на скаку остановит — теперь это ясно, как день. Мама теперь называет её «Богатыркой», но сердце-то хочет нежностей... А тут ещё и упырь этот... красивый... сыплет соль на раны своими шуточками. Нет в жизни счастья... И ведь руки у него как раз такие, какие Свете нравятся: скульптурные, с широкими ладонями и сильными пальцами, с выступающим переплетением вен. Только бледные как мрамор, и лунки ногтей с красной каймой. Но всё равно красивые.
Видимо, луна оказалась в созвездии Храбреца, потому что Света решилась на отчаянный шаг — присела рядом с кроватью и осторожно коснулась пальцем переплетения вен на тыльной стороне руки вампира. Не проснулся. А кожа у него не такая уж и холодная, и мягкая-мягкая.
Видимо, луна всё же оказалась в созвездии Дуры, потому что этого простого прикосновения ей стало мало и она взяла прохладную руку в ладони, чтобы согреть.
— Ты не «The Sleeping Beauty». Ты Сокол. /Финист Ясный Сокол/, — она подышала на ладонь тёплым воздухом. — Спишь тут беспробудным сном, будто опоенный сонным зельем, ничего не слышишь и не проснёшься, пока тебя не обожгут горючие слëзы влюблённой девчонки. Может, мне нужно поплакать над тобой? Эх... Ну что у меня за жизнь...
По-хорошему ей стоило прекратить, но она не могла остановиться — гладила прохладную ладонь, дышала на неё, растирала, просто держала в руках и печалилась о неудачах в любовных делах. Ничего, прожить можно и без любви, тем более случайных любовников это не отменяет, разве что мама о них не в курсе. Отучится в институте, станет архитектором, будет пахать как проклятая и заработает на более пристойное жильё, а там можно и маму внуками порадовать, даже без мужа — сейчас на мать-одиночку никто не смотрит косо. Да, отличный план.
Безвольная до этого момента прохладная рука сжала её ладонь. От неожиданности Света завопила и рухнула на задницу, а Годрик просто ухмыльнулся с закрытыми глазами.
— И тебе доброго вечера, Belisama. Мне понравилось, но в следующий раз можно обойтись без крика, — он хитро приоткрыл один глаз. — Если уж ты осмелела, значит ли это, что я выиграл пари?
— Плинтуса в кладовой были седыми от пыли, — Света собрала себя с пола, опять покрываясь румянцем. — И я просто задумалась.
— О, как интересно... И о чем же?
— Эм... Хм... О католическом Рождестве! Есть ароматизатор в тему сегодняшнего Сочельника.
Очень простая вещь — взять апельсин, истыкать зубочисткой и вставить в проколы сухие бутоны пряной гвоздики. Запах зимнего праздника, даже если вампиры его не празднуют. Словом, маленький косяк с держанием за руку окончательно забылся, когда Годрик одобрил новшество и по новой привычке начал мешать французскую речь с английской, чтобы Света уже к маю незаметно для себя освоила новый язык — вот настолько он уверен, что выиграет пари. Возможно, так и будет, потому что находить недочёты с каждым разом всё труднее — не ей тягаться с упорством вампира, который что-то вбил себе в голову. И зачем ему это?..
В тот же вечер Годрик явился на порог их квартиры с тяжёлым пакетом и с какой-то странной объёмной штукой, накрытой тканью.
— С Рождеством, Светлана, — он привычно переобулся в домашнюю обувь, даже не выпуская ноши из рук. — Надеюсь, вы с матерью не против, если я присоединюсь к вашему семейному празднику.
Смирнова присмотрелась к пакету: коробочка из кондитерской, парочка деликатесов... шампанское.
— Оу... Ты хотел отметить с нами Рождество? Засада... — Смирнова закусила губу, пока улыбка сползала с лица вампира. — Понимаешь, сейчас католическое Рождество, а мы с мамой принадлежим Православной Церкви. Короче, мы отмечаем не двадцать четвёртого декабря, а седьмого января, то есть на две недели позже. Но сегодня мы наряжаем ёлку.
— А-а-а... Вот оно как... — Годрик поставил объёмную штуку на пол и ухом не повёл, когда в ней что-то прошубуршало. — Надеюсь, хотя бы Новый Год вы празднуете вместе со всем остальным миром.
— Это да, но у нас есть ещё и Старый Новый Год, четырнадцатого января. Ага, у нас целых два праздника. И Пасха у нас в другое время, только мы не гоняемся за пасхальным кроликом, а ходим на кладбища яйца по могилам катать.
— Прошу прощения? — вампир даже наклонил голову, будто ослышался. — Зачем?
— Чтобы потом стукаться яйцами и часть раскрошить пташкам небесным. Традиция такая, — Света покосилась на источник шороха. — А что у тебя там?
— Подарок для тебя, — вампир стянул ткань с того, что оказалось золоченой клеткой с хохлатой синей пташкой размером с дрозда. — Это голубая сойка. Говорят, они даже поют и легко имитируют человеческие голоса. Я посчитал очень символичным преподнести тебе синюю птицу, как в пьесе Метерлинка, ведь счастье нельзя купить, только подарить.
— Она в золотой клетке.
— Мы выпустим её в парке, как настанет весна. Вместе, — он вложил подарок в её руки и не убрал ладони. Сердце заполошно сорвалось в канкан. — Потому что птицы счастья не должны жить в клетках. Их дело — петь на воле.
Если бы Годрик не был двухтысячелетним вампиром, Света бы... сделала какую-нибудь глупость. Например, поцеловала бы его или вообще утащила в первый попавшийся мотель для ночи, когда ей плевать на неизбежное утреннее расставание. Немножечко нежного счастья для девушки, которая скоро сможет гнуть подковы голыми руками.
Все несбыточные романтичные планы обломала мама, когда заглянула на голоса и развела свою обычную суету. Если Годрик хотел семейного праздника, то он его почти получил — Елена Викторовна подрядила древнего вампира украшать ёлку вместе с ними. Заодно просветила галла о русских новогодних традициях и всяческих курьëзах, с ними связанными.
— В самом начале это было, как в детсад устроилась. Я у деток решила новогодний утренник провести, как в Союзе. Для мальчиков масок зайчиков из ватмана нарезала, для девочек мишуры белой принесла, как будто они Снежинки. Всё хорошо было...
А потом выключили свет и позвали Угрюмого Мертвеца, «Dead Morose». Деда Мороза, то есть. Детишки поначалу притихли, а когда к ним зашёл переодетый в красный кафтан и седую бороду мужик из славянской общины, неподготовленных американских детей настигла истерика. Мама выпуталась из ситуации весьма неординарно — сорвала с шеи боа из новогодней мишуры и якобы выгнала злодея, настегав ему по заднице, ещё и детсадовцев подбила ей помочь. С тех самых пор она была избрана детишками как предводитель боевой дошкольной орды и получила небывалый почёт и уважение, как победитель страшного Угрюмого Мертвеца.
Словом, Годрик развлекся на славу и позже, на Новый Год, с готовностью принимал насупленный вид и говорил, что он Угрюмый Мертвец, то есть Дед Мороз. Света с мамой махали на него руками и отговаривали хмуриться, ведь есть примета, что как Новый Год встретишь, так его и проведешь.
Когда до двенадцати оставались считанные секунды, Годрик под столом взял девушку за руку и не отпускал, даже когда часы пробили полночь. Мама ничего не заметила, было приятно вот так ощущать чужое желание провести рядом ещё один год, но Свете надо было сходить за одной штукой. За ответным подарком. С подвохом.
— Это синяя птица счастья, которая очень тебе подходит, — она поставила перед вампиром яркую коробку размером с микроволновку. — Она неживая, конечно же, но с ней других вариантов не предусмотрено. Правда, пришлось раскрасить, потому что её прислали в другом цвете...
— Я уже теряюсь в догадках, — Годрик сорвал обёртку и поджал губы. — Что-то она непохожа на красивую пташку...
— Так это археоптерикс! — Света полностью освободила пластиковую фигурку готового к атаке полудинозавра-полуптицы от упаковки. — Он древний, он гибкий, он удалой и у него есть острые зубы. У каждого своя птица счастья. Моя, наверное, всё же не сойка, а большой синий страус.
— Светлана, ты понимаешь, что только что назвала меня динозавром? — вампир остановил её руку, когда она потянулась убрать «подарочек». — Нет-нет, теперь мне тоже нравится это чудовище. От слова «чудо».
— Да, чудесное создание... — пролепетала Света, имея в виду вовсе не динозавра. — Жаль, что больше таких нет... Красивое создание...
— Ну вот и отлично! — вмешалась мама, в очередной раз ломая романтичное настроение. — Годрик Риаганович, налейте дамам шампанского. И давайте уже выпьем на брудершафт! Это традиция.
С мамой это действительно выглядело данью традиции, сухо и формально, но почему когда он целовал Свету, его губы задержались чуть дольше, а прохладная рука будто невзначай легла на затылок? Непонятно. Наверняка опять взыграли рефлексы покорителя дамских сердец, а Света просто случайно подвернулась.
Наверное, он сам понял свой проступок, раз в ночь на Рождество пошёл с ними в маленький православный храм замаливать грехи и стоял там, невзначай осматриваясь по сторонам. Да, это вам не католический костёл — скамеек нет, все стоят, хор набран из старушек, а не из сладкоголосых мальчиков, кругом позолота и завитушки, а стены почти закрыты иконами. И душно, потому как народа собралось много, плюс ещё священник, «batyushka», ходит в своём тяжёлом золотом «сарафане» и машет кадилом с тлеющим ладаном.
Глаз у святого отца явно был намëтан, ведь он остановился и посмотрел на Годрика острым взглядом.
— /Вурдалак, что ли? Точно вурдалак/, — несколько раз качнул на него кадилом, окутывая вампира дымом от ладана, и пояснил густым басом с отчётливым «окающим» акцентом: — /Вам, вурдалакам, Благодать Божия в два раза нужней. Спаси тебя Господь, раз пришёл в храм. Чур прихожан не трогать, а то серебряным кадилом по голове благословлю, прости Господи/, — и после кивка вампира пошёл себе нести благодать дальше, как ни в чëм не бывало.
Света знала, что вампиры не выносят резких запахов, но Годрик даже не сморщился. Судя по тому, что дым перед его лицом почти не шевелился, он задержал дыхание и вообще не дышал. Какие жертвы для того, чтобы постоять на службе в честь рождения Иисуса Христа, который на деле младше самого Годрика... Странный он, одним словом.
ПРИМЕЧАНИЯ:
Flëur - Шелкопряд
watch?v=PZmNZDl_jv8