Когда отгремели новогодние праздники и жизнь снова вошла в привычную колею, судьба решила подкинуть Свете большой-большой подарок — мама взяла отпуск и вместе с парочкой престарелых подружек решила рвануть по путёвке со скидкой на курорт с геотермальными источниками, дабы подлечить несуществующий радикулит. А курорт находится в Колорадо, другой штат, и ехать туда надо не на один день. Словом — неделя полной свободы.
Абсолютно. Полной. Свободы.
Никто не станет допрашивать, как прошёл день. Никто не будет бухтеть о внуках и никто, вообще никто, не включит сваху, если дочь пойдёт в клуб и вернётся оттуда слегка пьяная и потрепанная горячей ночкой с парнем. Гуляй, рванина!
Не сказать, что у Смирновой прямо очень большой гардероб, но она уже купила платье для грядущей свадьбы Стейси и мистера Салливана. На тонких бретельках, по колено, сверкающее блёстками и удивительно пошлое броской яркостью, но для клуба подойдёт идеально. Что ещё? Для настроения выпить пару рюмок вишнёвой настойки, на скорую руку попытаться повторить оперную причёску, замазать тональным кремом тёмные круги, глаза подчеркнуть тенями для век, а ресницы побольше накрасить тушью. Дважды. Или трижды — гулять так гулять!
Она как раз докрасила один глаз и намеревалась повторить успех на втором, когда предвкушение жаркой ночи оказалось разрезано дребезжащим звонком.
— Да кого там принесла нелёгкая?! — она понеслась к двери, поскальзываясь на гладком полу ногами в капроновых колготках. Ещё один задорный звонок. — Иду! Хватит трезвонить! Не глухая!
За порогом была не соседка с просьбой одолжить сахара, и не сосед с той же просьбой, но про деньжата на пиво, и даже не проповедники с брошюрками, а вампир.
— Выглядишь очень блестяще, Belisama. Очень.
— Годрик? — она посторонилась, когда он привычно проскользнул мимо неё в квартиру. — Слушай, сегодня поболтать не получится. Мама укатила на курорт для пенсионеров, а я теперь свободна, как птица.
Тут он словно впервые заметил, что Света вырядилась, как в последний раз. Платье да, чересчур сверкающее и с неудачным декольте, подчёркивающим мощность крепких рук, но другого в магазине не нашлось, ведь все остальные были просто малы. Света только дёрнула плечами на непонятный взгляд вампира и повернулась к зеркалу.
— Ой, да как будто ты не знаешь, как это бывает, когда главный надсмотрщик уходит, — она занесла щеточку туши над ресницами. — «Кот из дома — мыши в пляс». Меня ждёт ночной клуб!
— И ты идешь... «поплясать»? — он дёрнул щекой, когда его взгляд прошёлся сверху-вниз по коктейльному платью. — В таких местах слишком много мужчин, которые обратят на тебя неуважительное внимание. Они попытаются соблазнить тебя, чтобы утром покинуть навсегда.
— Так в том и смысл!
— Что?! — мгновенно разозлился. — Повтори!
— Чего тут непонятного? — девушка отвела руку от глаза, но на Годрика посмотрела через отражение. — Да, я далеко не невинная дева, причём уже давно, но маме об этом знать не следует. Я сегодня выпью пару шотов текилы, потолкаюсь на танцполе, и если мне повезёт, то хоть какой-нибудь мужичок обратит внимание на мои телеса и у меня сегодня будет секс. Это редкий гость в моей жизни — надо брать, что дают. Вообще любого мужика. Если страшный, просто придётся выпить больше. Целую бутылку, наверное.
— Любой, значит... Смотри — я стою перед перед тобой, — Годрик опасно нагнул голову и свёл брови. — Я что, для тебя не мужчина?
Ой. Ой. Ой. Начинаются обиды...
Девушка совсем закрыла тюбик туши и развернулась к вампиру. Годрик был злым, оскорблённым, пытливо смотрел на неё в упор в ожидании ответа, и Свете не осталось ничего иного, кроме как обратить внимание на истинное положение дел.
— Давай посмотрим правде в глаза, Годрик Риаганович. Вот кто ты? — она указала на него открытой ладонью. — Ты древний вампир и держишь других вампиров в кулаке. Ты богатый и симпатичный парень, твоим любовницам место на обложке журнала, а те, кто ими ещё не стал, смотрят на тебя, как на желанный приз. Я прекрасно видела это в опере, когда бабы кружили вокруг тебя, как стая акул.
— Светлана...
— Нет, дай договорю! — она резко выдохнула. — А теперь посмотри на меня. Хорошенько посмотри. Вот на эту рабоче-крестьянскую рожу уборщицы, — обвела лицо. — На мой далеко не модельный жирок на пузе, — пальцами собрала живот в одну складку. — Посмотри на эту мечту бодибилдера, — хлопнула себя по выставленному мощному бицепсу. — И заметь, в конце концов, какая я огромная дылда! Ни одному трезвому мужику не захочется видеть ТАКОЕ рядом с собой, а ты как раз не можешь напиться, так что не надо считать себя отвергнутым. Открой глаза, Годрик! Это не ты для меня не мужчина. Это я для тебя не женщина.
Всю тираду сведённые брови Годрика постепенно расслаблялись, словно он понял сказанные слова и принял их, но в конце, когда Света нависла над ним, просто взял и поцеловал её в губы. Девушка, конечно, выпрямилась и оторопело коснулась рта.
— Сделаем вид, что этого не было.
— Но это было, Belisama, и я поцеловал, потому что хотел тебя. Как женщину.
— Нет, ты всего лишь...
«...решил пощадить мою женскую гордость», — хотела сказать Света, но не смогла, потому что Годрик положил ей руку на затылок и вовлёк в ещё один поцелуй, куда более жаркий, со сплетением языков и жадностью губ. Его руки настойчиво сжимали бёдра, оглаживали спину и словно невзначай спустили с плеч тонкие бретельки платья. Холодок на коже немного отрезвил.
— Годрик, стой, — она отодвинула его от себя и увидела, что глаза у него дурные-дурные, как у кота по весне. И волосы она ему успела растрепать. Да пускай оно катится всё к чёрту... — Мы у входной двери. Не здесь.
— Как скажешь, Belisama.
Он целовал шею, заполошно искал на платье молнию и одновременно начал теснить к её комнате. Платье соскользнуло вниз, под коленями вдруг оказалась кровать, на которую девушка упала спиной и тут же оказалась придавлена вампиром. Всё ещё одетым, что её совсем не устраивало.
— Ты когда-нибудь слышал шутку про смерть через сну-сну? — она буквально сдëрнула с него рубашку через голову, не давая даже расстегнуть пуговицы. — Очень смешная шутка, всё время её повторяю.
— Нет, не слышал ни разу, — он в одно мгновение избавил её от колготок вместе с нижним бельём и резко выдохнул, когда Света взялась за пояс его брюк. — Расскажешь мне?
— Тут показывать надо.
Обычно найденные в барах или ночных клубах любовники были столь пьяны, что ждать от них активных действий не приходилось. Тут дело такое, что если не возьмёшь ситуацию в свои руки, то удовлетворения не видать, потому Света чересчур привычно опрокинула парня на кровать и оседлала его бёдра.
— «Сну-сну» — это когда голая великанша-амазонка собирается прыгать на тебе, пока ты не умрёшь, — наклонилась и прикусила мочку уха. — Или пока у тебя не сломаются тазовые кости.
— Вампиры крепкие и выносливые, — смазанное движение, и они поменялись местами. Теперь он нависал сверху. — Посмотрим, кто кого.
Вялые пьяные любовники не идут ни в какое сравнение с возбуждённым Годриком. Обычно собранный и даже отстранённый вампир теперь был наполнен страстью сверх всякой меры. Он лихорадочно покрывал поцелуями лицо, нетерпеливо закидывал её ноги себе на талию, как-то даже отчаянно раскачивался на ней, с каждым движением будто становясь живее и неистовее. От возбуждения его клыки упали почти сразу, но он не пускал их в ход. Только когда девушка поймала свой первый пик и с громким криком откинула голову, Годрик со стоном вонзил острые зубы в горло. Шею обожгла боль, однако она не продлилась долго — вампир убрал клыки почти сразу и языком зализал раны.
— Прости... Прости... — он тёрся лбом об её подбородок, как будто стыдился посмотреть в глаза. — Ты так прекрасна и горяча... Я не удержался.
— У меня почти год не было секса. Если сможешь дать мне ещё два таких оргазма, то ты прощён, — Света пощупала шею. Проколы на самом видном месте и воротником их не закрыть. — Три оргазма. До рассвета. Если сможешь, конечно.
— Ты торгуешься со мной и сомневаешься в моей силе? — Годрик приподнялся на руках и якобы оскорблëнно дёрнул бровью. — Belisama, я соединюсь с тобой столько раз, пока ты не запросишь пощады.
Когда тебе угрожает шериф вампиров, угрозу не следует пропускать мимо ушей — примерно через два часа девушка запросила перерыв хотя бы для того, чтобы унять жажду. Попить-то она попила, но когда вернулась обратно, просто бессильно рухнула сверху, когда перелезала через любовника, и осталась лежать так, на груди вампира. Разве что голову повернула набок, чтобы не тыкаться носом в татуировку-воротник на ключицах. Годрик не возражал, только лениво освобождал переворошенную причёску от шпилек и пропускал между пальцами длинные пряди, раскладывая их на её спине, как диковинный плащ. Редкая нежность, совсем не похожая на обычный снисходительный шлепок по заднице, как от прежних одноразовых хахалей, а ведь это... опасно. Опасно тем, что захочется больше, чем секса на одну ночь. Захочется любви, и не простой, а ответной, ведь Годрик уже давно поселился в её сердце, из-за чего, в принципе, она и краснела так часто в последнее время. Эх...
— Почему ты так тяжко вздыхаешь, Belisama? — он сплëл вокруг её тела прохладные ноги, словно хотел согреться. — Я сделал что-то не так?
— Да я... — «полная дура». — Я... глаз один так и не докрасила.
— Какой глупый повод для печали.
— Да... Действительно.
Любовники из клубов не дожидались утра — уходили сразу, как трезвели. Годрик укрыл их обоих одеялом и сказал, чтобы она не боялась вздремнуть в его объятиях. Сквозь наступающий сон Света услышала, как сойка-пересмешница в клетке на подоконнике пытается повторить: «Годрик, ещё». Надо будет за оставшуюся неделю переучить её на что-нибудь более нейтральное и оставить эту ночь далеко позади. Так будет лучше для неё, для Годрика и вообще для всех. Или нет? Он ведь её укусил и оставил свой след.
Утром она проснулась в одинокой постели, но это неудивительно — солнце уже встало, а окна не защищены от ультрафиолета. Годрик не оставил её в опасности с незапертой дверью, а ушёл через окно, причём использовал тот же приём, что и Света в его гнезде — припёр створку собственной рубашкой, чтобы окно не осталось открытым для мороза. Значит, улетел полуголым. Ну что за герой-любовник...
Света охая и ахая поплелась в уборную, даже не потрудившись одеться, и после всех обязательных утренних дел встала перед большим зеркалом. М-да... Криди был прав — её тело буквально создано для набора мышечной массы. Скинуть пару килограмм, подкачать пресс до кубиков, и останется только облиться зелёной краской, чтобы получился идеальный образ Женщины-Халка. Только вот обратно в хрупкую девушку она превратиться не сможет, потому что никогда ей не была. С другой стороны, это не помешало заиметь жаркую ночку, после которой вся шея и грудь покрыты засосами... А следов укуса нет. Испарились. Исчезли.
Вампиры метят тех людей, которых желают забрать себе. Годрик не пожелал оставить на ней свой более долговечный след, чем пара засосов. Наверное, это его способ сказать, что прошедшая ночь должна остаться в прошлом. И очень хорошо, что он сделал это сразу, ведь как раз сегодня у Смирновой смена в его гнезде. Грустно, да, но она это переживёт, как и всегда.
Зато будет, что вспомнить в старости!
«Годрик», — чирикнула синяя птица, и Света чуть не задушила её собственными руками.
Стоило переступить порог вампирского дома, как сердце снова оказалось не на месте. Вроде статус-кво ясен и без слов, но вдруг слова нужны? Причём не абы какие, а чтобы их нельзя было трактовать двояко. Да, просто поставить точку и сказать, что всё будет по старому. Сочинять речь
— трудное дело, но если руки заняты, мысли летают легче, потому Смирнова переоделась в свой розовый комбинезон «золушки», быстро проветрила дом, вооружилась замшевой тряпкой и пошла полировать хромированные ножки журнального столика в гостиной — их часто царапают ботинками.
Время шло, текли минуты... Как обычно, раз мозги и руки заняты, рот обрёл свободу, то есть Света опять начала напевать.
/Когда ты грустишь — мне хочется петь,
И так вот всегда.
Упреком ли словом захочешь задеть -
Так я не горда.
Ты хмуришься вечно, а я так беспечна,
Не быть нам вдвоем.
Мы разные песни поём — ты о вечном,
А я о земном/
Она почти полностью залезла под столик и полировала хром с внутренней стороны ножек, когда Годрик пришёл. И его голос источал веселье:
— Где же ты, моя певунья? Почему не была со мной, когда я восстал? Почему спряталась от меня? — он наверняка вычислил её по сердцебиению, но явно решил повеселиться ещё. — Если это прятки, то я найду тебя и загадаю желание. Например, чтобы ты уволилась из «Синдереллы».
— Нет! Я не прячусь! Просто натираю хром, — она вылезла и махнула замшевым лоскутом на причину «пряток». — Твои уборщики пропустили ножки журнального столика. Наше пари всё ещё в силе — я не уволюсь.
Она подняла глаза, Годрик выглядел мрачным.
— Скажи мне, Светлана, почему ты в этой гадкой одежде? — он медленно подошёл и указал на тряпку, которую девушка выкручивала от нервов. — Почему ты держишь в руках эту вещь и выглядишь так, словно хочешь сказать мне нечто неприятное?
— Неприятное? Наоборот, только хорошее, — Света неловко коснулась его плеча. — Я хотела сказать спасибо. Мне очень приятно, что ты не побрезговал вчера и дал мне почувствовать себя желанной, но я обещаю, что не стану надеяться на повторение. Я не буду навязываться. Можешь жить спокойно.
— С чего ты решила, что эти слова будут мне приятны? С чего ты взяла, что вчера я совершил милость? — он забрал у неё несчастную замшу и откинул за спину. — Как ты вообще могла подумать, что я не возжелаю тебя снова?
— Ну... Это... Твои девчонки... Такие красивые... Не то, что я... — промямлила она, от стыда постепенно заливаясь краской. — И я подумала...
— Тебе вредно думать на эту тему, Светлана. От этого тебя посещают дурные и неправильные мысли. Я полагал, ты умнее.
— Ты сейчас назвал меня дурой?!
Годрик поднял глаза к потолку.
— Боги мне свидетели, я желал сделать это по-другому...
— Стоп! Что сделать?!
Вместо ответа он опять поцеловал. Жарко, крепко, раздразнивая языком угасший поутру огонь. Мысли и правда покинули дурную голову, осталась одна — вцепиться и не отпускать. Света обняла его за шею, прижалась к нему всем телом и почувствовала три вещи: у неё проснулось либидо, у вампира тоже, судя по бугру в штанах, и язычок молнии на её комбинезоне ползёт вниз.
— Годрик, ну не прямо же сейчас!
— Нет, сейчас, — выдохнул он, прихватывая губами кожу на шее. — Мне кажется, если я немедленно не докажу, что желаю тебя всегда и везде, ты опять надумаешь чуши или попробуешь уйти. Поздно, Belisama — твои песни слишком хороши, чтобы я прекратил их слушать, а твои стоны ещё пленительнее. /Быть тебе, девица, нашей — сама виноватая/.
— Нечестно цитировать мои любимые песни!
— «В любви и на войне все средства хороши».
— И мои пословицы!
Видимо, Годрика раздражало её упрямое возмущение, раз он решил прервать его самым действенным способом — заткнул рот умопомрачительным поцелуем и без сопротивления вжикнул молнией комбинезона до конца. Света пыталась качать над головой пальцем, вроде как «остановись, товарищ», но в итоге махнула рукой и вцепилась ему в спину. Чтобы не вздумал убежать, хотя он поступил наоборот — упал вместе с ней на ближайший диван и они не поднимались с него как минимум полчаса... Но только для того, чтобы перейти в спальню.
Спустя какое-то время Света опять обессилено лежала на вампире, пристроив голову у него на груди. Годрик не то что не возражал, он настаивал, даже сам заплëл её руки и ноги вокруг себя и опять игрался с волосами, которые до этого сам же и распустил. При этом хмыкал необычайно довольно, но это был единственный звук, исходящий из его груди — он всё же вампир без сердцебиения. Но сердце у него без сомнения есть, даже если молчит. Зато рот не молчит.
— Светлана, я хочу перед всеми объявить тебя своей женщиной. Бросай работу и переезжай ко мне.
— Какой переезд? Ты ещё даже не выиграл пари, — вяло возразила девушка, не меняя положения. — А если я перееду, сюда станет приходить моя мама и устроит вам апокалипсис. Пожалей бедных вампиров, — она нехотя подняла голову. — А если ты покажешь меня другим, жалеть будут уже тебя.
— Не посмеют. Никто не посмеет, — Годрик поцеловал её в лоб. — Я могу начать с Изабель. Скажем, завтра после твоей работы? Или сегодня?
— Оу, навряд ли, — Света опять легла на прежнее место, потираясь щекой о чернильные узоры татуировки. — Завтра выходной день в честь свадьбы нашей бывшей сотрудницы и старичка-мерина. Все «золушки» вместе с Джоновной приглашены и будут веселиться ночь напролёт. А сегодня девичник, так что без вариантов.
— Вот оно как...
Её немного напрягло, что голос у Годрика был не расстроенный, а предвкушающий. Когда древний вампир начинает что-то замышлять, всем остальным настаёт время прятаться по норам, но в тот момент Смирнова этого не знала.
Все эти нежности отняли столько времени, что ей пришлось буквально бежать из вампирской обители с последними лучами заката. Золушка убежала, едва не забыв свой розовый комбинезон, который вообще чуть не надела наизнанку к великому веселью одного вампира.
В офис она ввалилась полностью запыхавшаяся и тут же пошла в раздевалку, где её подловила Мари.
— Воу, подруга, да у тебя со вчера появились новые засосы! — задорная афроамериканка закричала на всю раздевалку. — Девочки, у Смирнофф появился постоянный парень!
— Е-е-е... — прогудели «золушки» разными голосами. — Подробности давай! Какой он? Красавчик? Такой же комплекции, как ты? Говори!
Смирнова чуть-чуть потянула резину, но потом решила отшутиться:
— Вы же спокойно таскаете рубашки своих парней? — она промолчала, что её «парню» двадцать веков. — Вот я попробовала и оказалось, что его рубашки мне малы. Жмут в плечах.
— Халк! Халк! Халк! — девчонки в такт трясли кулаками.
— Какой я вам Халк?! — Света театрально задрала подбородок. — Он называет меня валькирией.
— У-у-у... — почти похабный вой и чей-то свист.
Пока «золушки» зубоскалили, в гнезде одного древнего вампира изобретался план. Причём изобретался не одним Годриком, а вместе с Изабель, которая при входе в гостиную с первым же вдохом поняла, что у её шерифа вечер прошёл более чем хорошо — наряду со свежестью зимнего дня воздух был напоен запахом секса. У неё в этом был свой интерес, ведь если Хьюго будет не единственным человеком в гнезде, ему придётся легче, к тому же она просто была рада за шерифа. Именно по её подсказке Годрик прочитал копию внутреннего устава компании «Синдерелла», пункт шестьдесят девять (какая ирония): «Сотрудники компании не имеют права заводить личные или интимные отношения с клиентами. Нарушение этого правила влечёт за собой штраф, увольнение или приглашение бывших коллег на свадьбу». Ирэн Шарп и правда считает своих девочек Золушками, раз прописала такой пункт в уставе. Годрик упорно хотел выиграть пари, в то время как ему следовало просто заявить о своей приязни. Чужая свадьба — отличный повод и хорошая сцена, ведь «в любви и на войне все средства хороши».
Кстати, о средствах — Салливан очень хотел взять в аренду пастбища, принадлежащие Годрику, которые по счастливой случайности были поблизости с ранчо коневода, но Г. Галлман раз за разом присылал по почте отказ. Земля всё равно простаивает, так пусть работает, причём за малую плату, если престарелый жених выпишет ему приглашение на свадьбу.
Зачем вампирам затевать столь сложный план только ради того, чтобы некая Светлана Смирнофф уволилась с работы? Ответ прост — для забавы, ведь в вечной жизни мало новых развлечений, а сорок девять лет аренды пролетят как миг.
ПРИМЕЧАНИЯ:
"Смерть через сну-сну" - жирная отсылка к "Футураме".
Flëur - Когда ты грустишь
watch?v=X0ObLcmmKjA
