Трилогия Вторая

Подсолнухи в Москве

01

Совладать с испытаниями и обязанностями не было для меня непреодолимой задачей - порядок в доме превращался в устойчивое и рутинное дело. Мне была поручена ответственность за распределение обязанностей и составление отчетов, свободных от тягостной ноши принятия решений или искажений. Господин Брагинский, опытный примиритель, как я открыл для себя за наши годы вместе, только закрепил мое верование своим напором времени. Он не воспринимал сложные вопросы лично. Нет, господин Леонид Ильич не наслаждался актом принятия решений; он просто радовался сверкающему восприятию, украшая себя множеством сияющих медалей. Если историю нашей нации можно свести к символам чести, он врезает несколько имен в ее анналы. Тем временем господа Юрий и Константин, которые ненадолго явились нам, с большим усердием заботились о наших потребностях, искренне интересуясь нашим мнением по множеству вопросов, которые, конечно же, были отражением верований господина Брагинского. В этой вихревой тщательно организованной рутине мы провели несколько лет, время, наполненное как тревожностью, так и методичной точностью, пока и господин Константин не попрощался с нами. Обоим с ним было трудно, перегруженными несчетными заботами, отражающими голос народа, при том, что признание пришлось очень мало. Вот их участь.

Однако, посреди всех этих испытаний, мои мысли оставались непоколебимыми, все мои эмоции твердо сосредоточены на господине Брагинском. Идол моих детских мечтаний теперь стоит передо мной, здоровается со мной каждый день, вступает в разговор и, если фортуна улыбается мне, разделяет со мной чашечку чая. Нет сомнения, это апогей возбуждения для меня. Ведь нет ничего простого в том, чтобы насладиться такой простой радостью в его обществе. Господин Брагинский всегда уходил в свою частную область, укрываясь в своем кабинете, с взглядом, прикованным к обширным окнам от пола до потолка. Я, однако, никогда не мог полностью понять его точку зрения, так как мое мироощущение было запечатлено бесконечными серыми небесами, каждый взгляд наполнял меня печалью. Но в эти редкие моменты, когда он позволял себе отдохнуть, я сопровождал его в течение большей части рабочего времени. Вместе мы читали документы и речи, внимательно изучая их на наличие грамматических ошибок. Мы помогали исправить плачевные нелепости господина Леонида. Иногда мы отправлялись в глубины архивов, на поиски ускользающих фрагментов данных. Затем, нагруженные мешками, переполненными бумагой, которая больше никогда не попадет под взор, мы возвращались в офис, окруженные смехом и разговорами, встречая изумленные и удивленные взгляды наших коллег. Казалось, господин Брагинский немного лучше справлялся в эти дни, его даже можно было увидеть, занимающегося непривычным занятием - бегом по зимнему площади, одетому в пальто.

Дни спокойствия текли, как вода, и когда господин Константин испустил последний вздох, небеса впервые прояснились после долгого времени отчаяния. Алая знаменная материя, свисающая над его телом, казалась излучать исключительную яркость.