Гарри спал и видел сны. И те сны были очень… странными и непонятными. Он помнил, что Дадли вызвал его и Бетти на дуэль, помнил о заснеженной поляне в парке, помнил о Пирсе и его бесчестном ударе, даже помнил собственное удивление, когда Дадли дал Полкиссу подзатыльник и объявил ничью. Робертсоны после безобразной драки разъярились и все-таки запретили ему дружить с дочерью, а Бетти… Она теперь проходила мимо, пересела на другую парту и совсем перестала перешучиваться с ним. О том, что всё это произошло, он знал, но воспоминания были какими-то размытыми, словно Гарри видел их со стороны и через мутное стекло. Сны же…
Они были ярче, чем воспоминания, Гарри даже чувствовал запах дыма, когда световым мечом перерубил палку Пирса и почти убил его, но был остановлен Бетти. Шайка Неудачников устроила на поляне такой тарарам, что на шум даже пришли имперцы, назвали себя аврорами и разбили их наголову. И этот шипящий голос, который подначивал его…
«Убей их!.. Убей этих маглов… Они подняли руку на то, что принадлежит тебе…»
— Не хочу…
Гарри видел этот сон уже несколько дней и иногда краем глаза замечал стоящего за плечом ситха. Он высокий, худой как жердь, кутается в черный балахон с капюшоном. И каждую ночь он уговаривает Поттера перейти на темную сторону Силы.
«Мы можем стать великими… Все склонятся перед нами… Просто убей того жирного магла, который издевался над тобой… Убей его — это просто… Убей!..»
— Не буду!..
Поттер раз за разом наблюдает во сне за Дадли. Он не пришел к нему на помощь, но и не кинулся на него с Бетти. Снежная буря ничего не давала толком рассмотреть, но парень видел, что на лице у кузена написана растерянность. Он только дергался на месте, не зная к кому бежать. И кому помогать.
«Убей его!..»
— Нет!
Во сне Гарри резко развернулся и ударил световым мечом по ситху. Шрам в очередной раз взорвался болью, вырывая его из сновидения. Слабая в последние дни Сила вернулась и бурлила в груди, сердце колотилось как сумасшедшее, а в горле затихал крик. Чего Гарри не ожидал, так это удара в запертую дверь чулана и сиплого голоса Дадли.
— Чего орешь, ненормальный? — процедил кузен и еще раз стукнул в дверь.
— Кошмар приснился, — мальчик не смог молчать. — Как будто у нас была дуэль не на палках, а на световых мечах. На зеленых, как у джедаев.
— А имперцев там не было, которые знают твое имя? — Гарри замер соляным столбом, а Дадли загремел засовом и протиснулся в чулан. — Двигайся, псих. Я тоже всё странно помню. Знаешь, что это значит? — лохматый только замотал головой. — Эх ты, олигофрен… Это значит, что они либо тайные агенты, как твои родители, либо террористы. Просто так изменить память не просто — для этого у них должны быть очень сложные разработки, как у агента 007. Или как у Тони Старка и Бэтмена.
— Думаешь, они террористы? — Гарри начал грызть ногти, сдвигаясь на самый край кровати, ведь Дадли был широким. От тычка в бок он отлетел почти к стене. — Ты чего?!
— Дурак ты, Поттер! — почти прокричал шепотом кузен и развалился на его кровати еще больше. — Если бы это были террористы, то мы бы уже рыб или червей кормили, а они нас почти не тронули. Они явно друзья твоих папаши и мамочки. И наверняка такие же ненормальные.
— Но почему они оставили меня здесь? Ай! Ты чего опять?
— А может, они нищие и не хотят вешать на шею нахлебника? Тем более ты и так висишь на шее родителей, Очкарик. Сиди дальше — папа тебя наказал!
Дадли хлопнул дверью, вернул засов на место и ушел наверх, а Гарри… Ему не спалось. И правда, почему его не забрали? Его прячут в сонном Литтл-Уингинге? И от кого?
Заснул он только под утро.
Ночка оказалась еще та, и по нему это было видно — темные круги под глазами выдавались дальше очков-велосипедов. Бетти тоже выглядела не очень. Отвечала невпопад, половину урока читала всего одну страницу и поглядывала в сторону Гарри, когда он отворачивался. Тоска… Наконец Гарри не выдержал и вырвал из тетради листок для записки.
«Палка + Соулу = джедайский меч. Помнишь, Би?»
Беатриче Робертсон только фыркнула, и выкинула записку. Не помнит… Так горько, что от печали заплетались ноги, когда он шел домой. Медленно шел — шайка Дадли от него отстала, а Пирса так вообще из нее выгнали за подлость при дуэли. Раньше бы Гарри порадовался, а теперь…
— Фьють, Очкарик!
Мальчишка ощутил легкий толчок в плечо и повернулся, но там никого не было. Не успел он удивиться, как его схватили за другое плечо и затащили в кусты.
— Бетти! — он крепко обнял подругу, а в груди стало тепло-тепло. Даже снег начал таять.
— Ты что делаешь?! Нас же заметят! — Би легонько стукнула его по голове. — Дурак! Те имперцы могут быть рядом!
Пчеле тоже снились странные сны, больше похожие на явь, а не на видение. Её путь ситха так же оказался почти забыт, но после записки воспоминания словно стряхнули с себя пыль.
— Нас заставили забыть, — Гарри уступил свою сумку, чтобы Би было где сидеть. — Дадли тоже вспомнил. Что будем делать?
— Таиться, но не перед всеми. Пойдем.
Поттеру было неловко и страшно заходить в дом Робертсонов, чьи окна горели мягким светом — родители Бетти уже вернулись с работы. Вдруг прогонят?
— Пчелка, ты уже вернулась? — в холл донесся звук шагов миссис Робертсон. — Брюс, у нас гость. Подойди сюда, пожалуйста.
Бетти так сильно сжимала ладонь мальчика, что у него покраснели кончики пальцев. Стоять перед двумя хмурыми профессорами было очень страшно, но сопящая рядом подруга придавала ему сил. Как и палка в другой руке.
— Мама и папа, Гарри владеет Силой, как и я. Только он джедай, — Би облизала палец и нарисовала на деревяшке Соулу. — Гарри, давай!
Сила привычно потекла из груди в руку и заготовку меча, разгораясь цветом первой зеленой травы. Воздух загудел, а мистер Робертсон…
— Ух ты! Невероятно! Изумительно!
Он почти прикоснулся к мечу, но Гарри от испуга выпустил палку из рук. Еще секунду она светилась. И заодно прожгла ковер вместе с досками пола. Всего за секунду! Мама Бетти возвела глаза к потолку и громко цыкнула.
— Так, больше никаких джедайских штучек в доме, иначе снова будете лакомиться минералкой и галетами. Понятно?
— Есть, мэм! Так точно, мэм! Будет сделано, мэм! — деланно вытянулась в струнку Бетти под тяжелым взглядом матери. — Разрешите идти в гараж, мэм?
— Если только за инструментами, — мистер Робертсон кочергой померил глубину дыры. — Оставлять все как есть нельзя.
В тот вечер строгая мама Бетти перечисляла места, где заниматься джедайством опасно, мистер Робертсон тоже добавлял свою лепту в воспитание ситхов, Би подавала инструменты, а Гарри был очень счастлив, забивая гвозди. Чем больше проходило времени, тем больше воспоминаний к нему возвращалось. Ближе к концу он вспомнил еще кое-что…
Низкие тучи медленно плыли по небу, непонятно откуда взявшаяся вязанная шапка колола лоб до самых бровей, очки пропали, тело не двигалось, даже моргнуть не получалось, но вот слух остался, и Гарри изо всех сил вслушивался в разговор двух авроров-имперцев.
— Мда… Вот так натворили делов детишки… Кингсли, ты когда-нибудь видел такой выброс стихийной магии? Долгий, мощный… и даже управляемый, похоже. Как бы эти маглокровки Хогвартс по камешку не разнесли. Так видел подобное?
— Нет. Хотя… Дракловы яйца! Это же та маглорожденная Робертсон! Задери меня дракон… Ну помнишь, как год назад наши с ног сбились, когда в Лондоне школа рванула? Двенадцать человек пожгло.
— Правда? А по ней и не скажешь… Давай заканчивать, — над Гарри склонилось лицо незнакомого имперца. — Ничего личного, парень, но без этих воспоминаний тебе будет лучше. Обливейт.
Магия. Они говорили о магии. И о Бетти. Молчать об этом? Затаиться? Строить предположения, которые могут оказаться неправдой? Гарри просто дождался, пока родители Би не уйдут из гостиной и все-таки задал вопрос:
— Те люди говорили о твоей старой школе. Что там произошло?
Беатриче кусала губы, грызла ноготь, а потом вытащила усохшую руку из повязки и закатала длинный рукав. Гарри почти ахнул — все предплечье было иссечено шрамами и багровыми точками в тех местах, где накладывали швы. Но еще больше точек произвольно рассыпались по коже.
— Ужас… — Поттер почти прикоснулся к старым ранам, но отдернул руку. — Тебе больно?
— Нет, конечно. В ней же нет нервов, чтобы чувствовать боль, — Би провела пальцем по самым выпуклым шрамам. — Моим старым одноклассникам было очень интересно, где моя рука становится нормальной. Они втыкали в меня портновские булавки, а я их находила только когда приходила домой, но молчала — я же не стукачка. Вон, от них даже точки остались. Потом булавок им стало мало — я ведь все равно ничего не чувствую, — девочка закрыла глаза и судорожно вздохнула.
— Би, хватит.
— Нет, теперь слушай до конца! — Бетти зажмурилась и едва слышно продолжила. — Булавок им стало мало — они меня подкараулили после школы, завели на задний двор и стали резать ножом, пока мне не стало больно. Тогда они тоже не остановились, а я просила! На коленях умоляла! А они продолжали! Держали меня и затыкали рот, чтобы никто не услышал! Я все чувствую от локтя, а они дошли до плеча! Просто так! От скуки! И я захотела, чтобы им было так же больно! Чтобы они страдали и кричали! Как я! И они загорелись — мне потом рассказали!
Пол заходил ходуном, люстра несколько раз мигнула и стала светить слабее, а окна мелко задребезжали. Гарри пришел в голову только один способ успокоить подругу — он еще раз обнял ее. Крепко-крепко, словно они не виделись несколько лет, а потом встретились. Колебания Силы прекратились и перешли… в целый поток слез, обрушившихся на свитер Поттера. Бетти выла в голос, вцепившись в него даже увечной рукой, пальцы которой еле-еле сгребли свитер на спине.
— Теперь ты не захочешь со мной дружить! Ик! — девочка дорыдалась до икоты.
— Неправда, — Гарри наклонился к ее уху и очень тихо прошептал. — Я сам такой же. Чуть не убил дружков Дадли, но ты меня остановила. К тому же, что у нас будет за шайка Неудачников, если мы поссоримся?
— «Шайка» звучит слишком просто, ик! — шмыгнула носом Бетти. Почти успокоилась. — Мы же джедай и ситх — у нас должен быть Орден. Орден Лохов!
Гарри бы рассмеялся, если бы на сцену не вышли родители Бетти, тихо пережидающие в соседней комнате очень интимный момент между друзьями. Особенно лютовал папа:
— Беатриче Робертсон! Откуда ты знаешь такие слова?! И почему ты чуть не разгромила гостиную?!
— Ой-ей…
Хогвартс жил и не думал рассыпаться по камешкам, ведь Ордену Лохов (или Неудачников) пока еще не пришли письма. Зато в школу пришел Шизоглаз Грюм с новостями. Он стучал деревянной ногой по полу и ходил туда-сюда перед директором, который только что вынырнул из Омута Памяти.
— Альбус, ты это видел? Хотя, о чем я спрашиваю — ты два раза пересмотрел, — махнул рукой изувеченный аврор и как следует приложился к фляжке с огневиски. — Я теперь точно уверен, что именно Поттер убил Сам-Знаешь-Кого. И как мне кажется, он его развеял за то, что тот поломал любимую погремушку! Ты это видел?! Устроил бурю и одновременно размахивал этой своей авада-палкой! Еще и с этой девчонкой!
— Вот именно, дорогой Аластор. Смотри на них, — Дамблдор взмахнул узловатой палочкой над Омутом, колдуя над поверхностью туманные фигурки. — Они не друзья с этими детьми, но как только увидели авроров, то сразу заслонили их спинами. Так что ты мудро поступил, когда не стал полностью стирать им память друг о друге.
— Да просто времени не хватило. И людей — об их шайке весь городок судачит. Обливиаторов не напасешься, — расстроенно проворчал Грюм. — Что будем делать с Поттером? Первоначальный план летит в Тартар.
— Может, доверимся Судьбе? — старый волшебник еще раз запустил Омут, над которым сражались спина к спине дети. — Том никогда и никому не доверял спину, ни с кем не дружил по-настоящему. К тому же мистер Поттер и мисс Робертсон все равно скоро окажутся в Хогвартсе, тогда и будем думать. Дружба — разве это не прекрасно?
— Ага, просто замечательно, — фыркнул Грюм, глотнув из фляжки. — Главное, чтобы девчонка дожила до Хогвартса. Сам помнишь, что про нее сказал колдомедик из Мунго.
— Тогда мы будем надеяться, что ее ждет долгая жизнь, — директор сложил пальцы домиком. — Ей давали не больше полугода и советовали исключить из списка поступающих, а она жива и не собирается умирать. Дадим им шанс, Аластор.
— И наблюдателя, причем из наших людей, — аврор спрятал флягу и собрал из Омута белую дымку. — Кингсли пришлось подправить воспоминания Долишу и наколдовать Поттеру шапку, чтобы закрыть шрам. На Фигг надежды нет — ее только книзлы интересуют.
— Мы что-нибудь придумаем…
Когтистый протез Шизоглаза уже давно отстучал по коридорам древней школы, Омут Памяти снова спрятан в шкаф, а Альбус Дамблдор сидел над остывшей чашкой чая и задумчиво жевал губы. План состоял в том, чтобы изолировать малыша Гарри от волшебного мира, но теперь… Старик с трудом поднялся с кресла и подошел к портрету, который никогда с ним не разговаривал — изображенная на нем девушка только улыбалась или хмурилась.
— Что думаешь, Ариана? Девочке пророчили твой недуг.
Девушка пожала плечами и улыбнулась загадочно, словно Джоконда.
— Вот и я думаю, что запирать ее и лишать общения с другом не стоит. Это будет страшной ошибкой.
Нарисованная девушка подошла настолько близко, насколько ей позволяла новая природа и рама. Ее тонкая рука прижалась к невидимой преграде, а старый и усталый директор Хогвартса приложил свою ладонь к рисунку.
— Я был тщеславным дураком, Ари.
Он прислонился лбом к раме и не увидел, как нарисованная девушка искренне улыбнулась и попыталась погладить его по голове.
С того странного дня прошло достаточно много времени, шайка Неудачников не чувствовала за собой слежки, но конспирацию старались соблюдать — на людях общались ровно, а вот после школы… Либо Гарри, либо Бетти, окольными путями прокрадывались к гаражам и стучали в ворота особым стуком: «три-два-один».
— Ну как? — мальчик быстро выглянул за дверь и втащил подругу, которая что-то прятала за пазухой. — Достала?
— Еле стащила, — Бетти вытряхнула из-под свитера темную книгу. — Родители строго-настрого запретили мне ее читать, но ведь там есть боевая магия!
— Отлично, — Гарри включил лампу над их гнездом. — Ведьмак? Тете Петунье точно нельзя ее показывать — она на дух не переносит все, связанное с магией и ведьмами. А почему тебе нельзя ее читать?
— Не знаю. Посмотрим?
Спустя полтора часа красные до ушей дети закрыли книгу. Магии там было мало, намного больше было упомянуто страшных монстров, недобрых эльфов и то, чем занимаются взрослые без света и под одеялом. Надо сказать, что другие книги с магией были не такие… откровенные и кровавые.
— Ну… Эм… Попробуем Аксий? Только тут не указано, как нужно складывать пальцы.
Еще час прошел впустую, когда во внутреннюю дверь постучали. «Три-два-один».
— Кто там? — просипел Гарри.
— Открывай давай, ненормальный, — пробухтел из-за двери Дадли. — У вас дебильный пароль.
Он ввалился в гараж мрачной тушей, занял самое лучшее место и бухнул на стол целую стопку комиксов.
— Вот! — зашуршал принесенной пачкой чипсов. — Здесь всё в картинках. Даже такие олигофрены, как вы, смогут повторить за Доктором Стрэнджем. Задолбали орать: «Аксий! Аксий!». Докричитесь, что папа услышит и надерет вам уши.
Уходить он даже и не думал — хрустел картошкой и ржал, когда у Неудачников ничего не получалось. Это порядком раздражало, причем настолько, что Гарри прямо предложил ему уйти.
— Неа, — закинул в рот горсть чипсов. — Когда мы вырастем, я буду всем рассказывать на семейных вечерах, каким тощим идиотом ты был в детстве. А может, и не буду, если ты помрешь и твои ненормальные агенты сотрут о тебе память. Плакать и жалеть не стану.
Гарри бы ему поверил, но Бетти пихнула друга в бок и одними губами сказала: «Врет». Не такой и плохой его кузен, но все равно остается редкостной задницей — на предложение поделиться чипсами дал Неудачникам два хрустящих кругляшка, а остаток жадно запихал в рот. Даже чуть не подавился, и Гарри пришлось стучать по спине. Пожалуй, чуть сильнее положенного — Поттер тоже имеет право быть немножечко вредным.
В Литтл-Уингинг пришла весна и осознание, что ворчливый кузен выводит медитацию на новый уровень — если рядом с ним удается постичь дзен, то и везде получится, независимо от обстановки. Дальше — больше: Дадли стал усаживаться рядом и подначивал Поттера «бросить эту мутотень и сразиться на рапирах». В итоге забились на обмен: полчаса тишины от Дадли на сорок минут внеплановой тренировки. Синяки с Гарри не сходили, но он относился к ним, как к меньшему злу — философия ведьмака Геральта угнездилась рядом с принципами джедаев и, как это ни странно, с йогой.
— Псих, пошли фехтовать, — ныл Дадли. — Ну пошли-и-и…
— Еще пять минут, — мальчик не открывал глаз, старательно удерживая ноги в почти вывернутом состоянии. — У нас уговор.
— Ну пошли-и-и…
Сегодня достичь спокойствия было очень сложно, но Гарри изо всех сил отрешался от окружающего, погружаясь в себя. Глубже, еще глубже, где нет даже мыслей, а только голое бессловесное Я.
«Да дай ты ему уже по голове!»
От неожиданного голоса с шипящими нотками мальчик вывалился из состояния медитации и понял, что его трясут за ухо.
— Ах ты негодный паршивец! Ты что тут вытворяешь, ненормальный?! — визг тети Петуньи ввинчивался в мозг. — Ты чем тут занимаешься?!
— Мам! Мам! Это йога! — внезапно повис на ее руке Дадли. — Я из-за нее теперь лучший в секции. Тренер говорит, что самый гибкий. Даже собирается послать меня на соревнования. Гляди, как круто!
Чего Гарри не ожидал от младшего Дурсля, так это защиты… и демонстрации шпагата. Ухо все еще горело, когда они взяли в руки палки и приготовились фехтовать.
— Знаешь, Дадли… — парень замолк и покрутил «рапирой». — На семейных вечерах я буду рассказывать про твой шпагат. Ай!
— Не зевай, Псих очкастый.
Если бы рядом была Бетти, то она точно бы сказала, что Дадли сегодня на редкость доволен и собой, и своим ненормальным родственником, только не показывает этого.