Кингсли Шеклбота преследовали неудачи — весь мир ополчился на него. Он должен был присматривать за домом Робертсонов, даже заранее приготовил бутылку сока к шоколадному печенью, но его напарник заболел, так что аврору вместо поедания сластей на дереве пришлось патрулировать Косую аллею, изредка заходя в Лютный переулок. Один сплошной контраст: яркие вывески — заплетенные пауками окна; свежая побелка — покрытые плесенью влажные стены; гул суетливых голосов — шепот темных личностей; радушные продавцы — торговцы из-под полы. А также персонажи, которым просто не место среди добропорядочных волшебников. Одна из них, старуха Мэгги-Оборванка, торгующая шарлатанскими травами, постоянно преследовала Шеклбота, смеялась, захлебываясь кашлем, и тыкала заскорузлым пальцем. Ни уговоры, ни угрозы на нее не действовали.

Невезения продолжались: к постоянно развязывающимся шнуркам прибавились толчки от не заметивших его прохожих, быстро протухающая еда и прицельно гадящие птицы. Кингсли даже проверился в лазарете Аврората на проклятия, но диагностика ничего не показала. Ему показалось, что он все придумал, но сегодня увидел на Косой аллее процессию из профессора Спраут, Хагрида, Поттера и неунывающей любимицы. Он захотел проследить за ними, защитить, если Пожиратели Смерти решат закончить дело Того-Кого-Нельзя-Называть, а на деле… Сто и один раз споткнулся, снес лоток с самоочищающимися носовыми платками, устроил переполох, и привлек внимание Поттера с подругой. Не воодушевляющее внимание:

— Смотри на два часа, — громко прошептала Бетти. — Этот дядька за нами уже десять минут идет.

— Наверное, он маньяк, — сощурился мальчик, сдвигая очки на нос. — Хагрид, а в волшебном мире бывают маньяки? Как этот ваш Безымянный? А вот этот мистер с серьгой в ухе не может быть маньяком?

Кингсли скрылся в толпе быстрее, чем косматый лесник успел обернуться. Пришлось аврору уподобиться ворам и затеряться в Лютном переулке, где старая Мэгги в очередной раз встретила его безумным хохотом. Аврор только отмахнулся и пошел дальше, когда в плечо легонько стукнулся камушек.

— Нападать на аврора при исполнении? Это уже переходит все границы! — Кингсли потянул руку к кобуре. — Трое суток в изоляторе приведут тебя в чувство, Мэг. Я предупреждал.

Его пальцы схватили пустоту — в Лютном переулке он оказался безоружным. Бруствер не успел даже испугаться, как к нему проковыляла Мэгги-Оборванка, потрясающая его палочкой. Держала она ее за кончик, как маленькую дубинку.

— Растяпа! Кха-ха-ха-ха!.. Скоро голову свою дома забудешь или на дорогу уронишь! — она не сопротивлялась, когда Кингсли выдернул из скрюченных пальцев свою палочку, только улыбалась во все четыре с половиной зуба и хихикала. — Вор! Наглый вор! Получил по заслугам и скоро сгниешь рядом с нами!

— Уймись, сумасшедшая. Я ничего не крал.

— А как же дары для фейри? — глаза старухи неожиданно молодо блеснули из-за растрепанных прядей. — Ты забрал нечто ценное, что предназначалось для Них. Взял без спроса и извинений, без обмена, без обета возместить. Украл! А теперь расплачиваешься!

— Да что ты несешь?! Это сказки. Я никогда ничего не… — Кингсли почти нос к носу столкнулся с травницей, и тут вспомнил про «печенье для фейри». — Ох…

— Ха-ха-ха! Олух! Дурачина! Простак в красном балахоне! — выкрикивала оскорбления старуха. — Купи у меня за сто галеонов чудесную травку! Будешь ее носить под мышкой цельный год, тогда духи тебя простят — они любят смешных идиотов! Купи! Купи! Задешево отдаю! Возьмешь прямо сейчас — отдам за пятьдесят, поцелуешь, словно молодую красотку, — за десять! Проведешь со мной жаркую ночку — отдам за стишок! Повесели фейри! Купи!

Аврор нашел лучшее применение десяти галеонам — зашел к Фортескью и накупил на все деньги сладостей, но попасть к огороженной поляне в парке Литтл-Уингинга он смог не сразу — аппарация сбоила. Пришлось зеленеть и трястись в Ночном Рыцаре, прижимая к себе уменьшенную коробку с угощением. Было ли сказанное старой Мег правдой или нет — неважно. Просто Бруствер настолько устал от неудач, что был готов проверить и эту версию. В конце концов, если все это окажется бредом, то у него все равно останется месячный запас сладостей.

У поляны он красиво разложил на траве тарелки с пирожными и фруктами, около каждого угощения оставил белые льняные салфетки и прочистил горло:

— Ну… Кхем. Я прошу прощения за то, что без спроса взял чужое, — аврор вдруг почувствовал себя глупо, но отступать было уже поздно. — Это мой дар вам в качестве извинений.

После этих слов Кингсли ощущал себя глупым не долее нескольких мгновений — румяный персик сам собой взмыл в воздух и лишился приличного куска, откушенного невидимым существом. Аврор не мог сдвинуться с места, а с тарелок поднималось все больше и больше сластей с фруктами, исчезая с визгом ссор, рыком, и звуком чавканья. От невидимой драки ближайший куст лишился нескольких веток, срезанных острыми когтями, а Бруствер похолодел от страха — эта вся свора и раньше была здесь, рядом с детьми. Вот только ушлые детишки откупились от фейри печеньем и окружили свою поляну хладным железом, он же стоит вне круга.

Аврор сделал только шаг в сторону, как его потянули за ухо. Или же просто оно осталось на месте, словно прибитое к воздуху гвоздем. Он дернулся несколько раз, а в следующее мгновение ему в глаз попала вода. Едва успел проморгаться и снова застыл — одним глазом он увидел всё то сборище фейри, что уничтожало сласти. Постоянно меняющие форму, цвет, количество и размер конечностей — они носились стаей галдящей нечисти, а один из них завис прямо перед лицом человека, отрастил себе губы… и смачно харкнул во второй глаз аврора. Теперь он видел фейри во всей… красе. И понял, почему не мог сдвинуться с места — плюющийся дух обвил тонким хвостом его золотую серьгу, заодно указывая на золотое украшение удлиняющимся пальцем.

— Хочешь мою серьгу? — просто для проформы спросил человек, а дух в ответ яростно закивал. — Эх… Забирай.

Они не ограничились золотом — заставили аврора отдать форменную алую мантию, чтобы тут же разодрать ее на лоскуты. Духи потом таскались с ними, обвязывая себя яркими тряпочками на манер пиратских платков или восточных кушаков, носили их как маленькие плащи или просто уменьшались и закутывались в них полностью, оставляя на свободе только лапы — таскать с тарелок еду. Простые льняные салфетки существа обошли стороной. Видимо, им не понравился скучный белый цвет.

Фейри посадили Кингсли рядом с собой, выделили ему самую маленькую тарелку с кислыми яблоками и странными желтыми плодами. Рот от них тут же связало и превратило язык в сухой наждак.

— Спасибо, очень вкусно, — соврал человек, стараясь не морщиться. — Ну, я пойду?

Духи явно посчитали такой поспешный уход за позорное бегство, раз толкнули его под зад, чтобы он оказался на защищенной железом поляне. В спину ему, как и час назад, что-то почти невесомо стукнуло. Он обернулся, хоть его и душил страх, но позади него была пустая поляна без намека на присутствие духов, а в траве он нашел простую латунную серьгу — та сверкала маленькой золотистой звездочкой. Обижать фейри отказом от дара Бруствер не стал, крутнулся на каблуках и взмахнул палочкой, представляя себе служебную площадку в Аврорате.

— Аппарейт!

Кингсли сошел с огороженного круга, рассматривая серьгу и привычно касаясь палочкой журнала прибывших.

— Аврор Кингсли Бруствер, вернулся с патрулирования, — он перекатил в пальцах украшение, которое ему всё больше нравилось. Обернулся на мелькнувшую тень. — О, Грюм! Ты не поверишь, что со мной…

— Ступефай!

Грозный Глаз Грюм ему, может быть, и не поверил бы, но сыворотка правды творит чудеса. Особенно если ее принимаешь при свидетелях из Отдела Тайн — Бруствер на самом деле «пировал» с фейри целый месяц, вернулся живой и невредимый, принес с собой занятный артефакт. Латунная серьга непонятным образом притягивала неудачу, но оставалась простым украшением, если блестела желтым боком с уха простого аврора Кингсли Бруствера, который умудрился поссориться с фейри, помириться с ними и уйти без особых потерь. Ну… почти без потерь, ведь во всех преданиях чудесный народ уводил людей под Холм минимум на десять лет.

— Ну что, любимчик духов, полезли на дерево? — в очередной раз подкалывал его Грюм на патрулировании. — Полакомимся на ветках печеньем и хумой.

— Хурмой, — поправил его Кингсли, сморщившись по старой памяти. — Никогда больше не буду ее есть!

Дамблдор был в курсе происшествия, но, как и всегда, возвел очи к потолку и закатил пространную речь про дружбу, чистые сердца детишек… и вслух позавидовал, что не присутствовал вместе с Кингсли на пиршестве фейри. Что ж, Бруствер устроил ему «пир» — отправил анонимной посылкой целый ящик хурмы, чтобы язык связало. Директор его, конечно же, вычислил и при очередной встрече в Хогвартсе даже посмеялся:

— Мальчик мой, многие терпеть не могут мои речи, но ты поступил незауряднее прочих, — Дамблдор спрятал улыбку в бороде. — Только прошу тебя — не присылай мне больше этих странных фруктов. Я не успеваю их есть, а посылки все приходят и приходят.

Бруствер не успел удивиться, как заметил предупреждающий взгляд Снейпа. Ах он слизеринский змей… Хотя если подумать… Снейп постоянно находится рядом с Дамблдором, а значит, слышит его «речи» намного чаще.

— Хорошо, профессор Дамблдор.

Снейп облегченно прикрыл глаза, а Кингсли показалось, что директор был в курсе, от кого на самом деле приходили посылки с жутким фруктом, но наслаждался такой почти детской шуткой мрачного профессора Зельеварения.

— Ох и не прост директор. Ой не прост… Наивный дедушка в ярких мантиях… — бурчал себе под нос Кингсли, шагая за пределы антиаппарационного барьера. — «Старый дурак», а на деле крепко сидит в Визенгамоте и МКМ.

Гарри Поттер был… ошарашен волшебным миром. Вроде все как в сказке, но только как в тех, которые собирает на досуге мистер Робертсон, и все они с привкусом горечи и тлена. Некоторые волшебники оказались похлеще Гитлера, рядом с чистыми вывесками притаился проход в жуткий даже на вид переулок, а их способ простого использования Силы считается остальными жуткой древностью. Радует, что мистер Олливандер объяснил это доступно и мягко.

— Сильно, мистер Поттер, — мастер-палочник через очки рассматривал простую палку с руной Соулу. — Но вот только такое колдовство слишком нестабильное и требует большого потока магии. Это все равно, что пользоваться в жизни только мечом, включая те моменты, когда стоит взять фруктовый ножик или тесак для разделки мяса. Именно поэтому волшебники колдуют палочками — они универсальный инструмент. Не каждый сможет или захочет настолько много выкладываться ради мощного, но краткого результата. К тому же вы пока еще слишком малы, чтобы постоянно колдовать таким способом — можно надорваться.

— Я понял, сэр, — парень почесал шрам и обернулся на Би, пытающую вопросами профессора Спраут.

— Упаковать ваши палочки? — мастер так улыбнулся, словно просил прощения, а потом перевел взгляд на окно. — Оу, там мистер Хагрид, и он не с пустыми руками.

Лесник Хогвартса подарил ему ОЧЕНЬ заметную сову. Настолько заметную, насколько только возможно — белоснежную полярную птицу, бельмом выделяющуюся на фоне приглушенной английской природы. Причина столь необычного выбора оказалась весьма прозаичной и даже немного логичной.

— Ну так… — Хагрид просунул сквозь прутья клетки толстый палец и почесал горло сове. — Ты вона как плохо видишь, спотыкаешься, если без очков, а эту совушку всегда сможешь издалека заметить. Они любят письма и посылки на головы сбрасывать. Даже я пугаюсь иногда… Хм… Возьми-ка совиное печенье — будешь угощать ее, если печенки или мышей под рукой не найдешь.

— Мышей?

— Да, мышей, мистер Поттер, — наконец оторвалась от допроса Бетти женщина. — Совиное печенье портит птицам желудки, но это перекус лишь на крайний случай. Не покормить и не напоить птицу, которая принесла тебе письмо — моветон в волшебном мире.

— Мове… Это новое ругательство?

Только потом до Гарри дошло, что ему впервые вручили подарок на день рождения, который может принести немало проблем — Дурсли были категорически против животных в доме. Или?

«Нашествие» Хагрида окончательно сломало те невеликие планы, что строили в честь дня рождения одного Шрамоголового Очкарика — у Дурслей некому было перезапустить отключившийся электрический автомат, так что вся еда в холодильнике стухла до их возвращения с островка. Выручили Робертсоны и их навык преподающих профессоров: умение просто и вкусно приготовить после работы ужин, уделяя его созданию не более часа. Бетти яростно отбивала мясным молотком бифштекс, Лора Робертсон быстро замешивала соус для запекания картофеля, тетя Петунья (так и не загнувшая Хагрида в мудреную асану) начиняла коржи торта кремом и фруктами, а мистер Робертсон взбивал венчиком сливки для украшения и украдкой делился почти готовым продуктом с дядей Верноном и Дадли — тетя держала их питание под строгим контролем.

— Птица не будет жить в доме! — еще раз повторил мистер Дурсль, тайком стирая с моржовых усов пятнышко крема. — Это грязь, выпавшие перья, паразиты и шум!

— Паразиты не проблема, — как бы вскользь заметила миссис Робертсон. — У меня есть знакомая, преподает на кафедре орнитологии. За тортик и смену занятий в расписании она сделает так, что вашу птичку осмотрят лучшие ветеринары. Причем каждый будет с докторской степенью! Но птице действительно не место в доме.

— Сова — символ мудрости, — не смог промолчать мистер Робертсон и тут же начал расхаживать с миской взбитых сливок, словно ведет лекцию перед студентами. «Студенты» в этот момент тайком зачерпывали крем. — Еще древние греки и римляне почитали сов посланцами Минервы, богини мудрости, военной стратегии и тактики. Её также зовут Афиной, если кто не знает…

Итогом этого странного разговора стал тот факт, что сову прогонять не станут, но Гарри будет обязан узнать всё о птице, заняться ее осмотром, а потом своими «дырявыми ручонками» сам сколотит вольер на заднем дворе. Дядя Вернон, так и быть, поможет ему советом и инструментом, но сначала поест.

— Эта ваша магия — сплошной пшик! — мистер Дурсль заткнул край салфетки за воротник. — Палкой махать ненормальные горазды, а отбери ее — даже шалаша не смогут сложить. О чем-то более серьезном я вообще молчу. Так что завтра берешь в руки молоток и начинаешь включать голову. Постройка добротного дома — вот магия для настоящего мужчины!

Гарри настолько был ошарашен словами дяди о «мужской магии», что не сразу заметил переглядывания за столом. Первым на правах главы семьи поднялся мистер Дурсль, откашлялся и протянул племяннику маленький гремящий чемоданчик:

— Тебе одиннадцать, а значит ты теперь достаточно взрослый, чтобы чинить то, что сам же и ломаешь, особенно в своей комнате. Я завтра проверю, и если хоть что-то будет шататься или мешаться торчащими гвоздями…

Поттер пропустил речь дяди мимо ушей — он любовался. Чемоданчик хранил в себе такой набор инструментов, что в голове основателя Ордена Неудачников тут же закрутились планы по созданию новых ловушек и других интересных штук. И инструмент не надо будет «заимствовать», опасаясь разоблачения. Молоток, скребок, ножовки, надфили, ножницы по металлу, несколько листов наждачной бумаги, и венец — хромированный мультитул с функциями плоскогубцев, отверток, шила, открывашки и даже маленькой линейки. Про крохотный встроенный перочинный нож и говорить нечего.

— Спасибо, сэр… дядя Вернон, — не сдержался Гарри, приобняв толстяка.

— Паршивец… — почти добро протянул мистер Дурсль и по привычке дал ему подзатыльника, но совсем беззлобно. Можно сказать, что скорее взлохматил вихры. — Хватит телячьих нежностей.

Дадли подарил ему свою первую рапиру, даже отполировал ее. Миссис Робертсон вручила пакет с канцелярскими принадлежностями, которые крайне часто заканчиваются именно в тот момент, когда очень нужны — она знала это, наблюдая за своими студентами, так что ее подарок тоже не пропадет зря. Тетя Петунья фыркнула, передавая Гарри комплект теплой одежды:

— Наморозишься в этом своем Хогвартсе, убьешь иммунитет, а потом тебя не налечишься на каникулах. И только попробуй не надевать теплые носки! Лили рассказывала, как там холодно зимой.

Самый необычный подарок ему преподнесли мистер Робертсон и Бетти. Сначала Гарри подумал, что старый маленький саквояж и есть подарок, но собиратель легенд щелкнул латунным замочком, раскрывая перед именинником СОКРОВИЩЕ.

— Мы не знали, что может подействовать, поэтому собрали все понемногу, — папа Бетти жестом указал на недра сумки. — Чеснок и осиновый кол для вампиров, железо от фейри, турецкое стеклянное око от сглаза, счастливый автобусный билетик, пакет соли, немного жгучего перца, мел и уголь для очерчивания защитного круга, камень с дыркой, кроличья лапка, засушенная кувшинка и еще кое-что от оборотней из нашего фамильного сервиза, — мистер Робертсон проверил подушечкой пальца переточенное острие столового ножа. Свет лампы заиграл на причудливых завитушках рукоятки. — Извини, но другого серебра у нас не было.

Этот подарок был ценен вдвойне — от всего сервиза на шесть персон остался только один нож, и тот удалось сохранить лишь из-за того, что мистер Робертсон его просто вытащил из вещей старшего брата, когда тот после смерти родителей переезжал в Штаты и звал Брюса с собой.

— Майкл обещал мне передарить его через десять лет, прямо на главной площади Нового Орлеана, но нам прислали письмо с соболезнованиями всего через семь лет. Было не до серебряных вилок и ложек… — мистер Робертсон вздохнул и вложил нож в руку Гарри. — Нет, не отказывайся. Я считаю, что он не уходит из семьи Робертсонов, пока ты дружишь с моей дочерью.

А потом Бетти ляпнула, что раз Гарри так хотел стать ведьмаком, то просто обязан обзавестись серебряным мечом, как у Геральта.

— Беатриче Робертсон! Вы с Гарри читали Сапковского?! Он не для детей!

— Ну ма-а-а…

Гарри почудился еле слышный смех из пустого угла. А еще он пребывал в твердой уверенности, что тому шипящему ситху, который вечно склоняет его на темную сторону Силы, очень нравятся теплые носки. «Мерзнет, наверное», — подумал Гарри, а Волдеморт в его голове брызгал слюной, доказывая, что настоящие слизеринцы мороза и сырости не боятся.

Вольер для совы был все же с третьего раза собран, но перед этим Гарри наловил заноз и разбил молотком палец кузену — тот тоже решил поучаствовать в «мужиковском» строительстве, придерживая гвозди. Мистер Дурсль такое издевательство над сыном и материалами терпеть не стал, достал любимую дрель, чертежную бумагу, карандаш и взял руководство в свои руки. Тетя Петунья тоже не осталась в стороне «совиных» дел: одобрила имя «Хедвиг», а потом ловко вывернулась, когда кумушки разведали, кто летает по вольеру. Гарри теперь для широкой общественности не будущий преступник, а натуралист, которому выпала честь ухаживать за одомашненной полярной совой из питомника. И едет он не в школу Святого Брутуса для злостных элементов, а в пансион с биологическим уклоном: травки изучать, лишайники коллекционировать, собирать помет диких медведей и считать ворон в буквальном смысле. Тетя, конечно, до сих пор говорила, что они самые обычные и приличные люди, однако сама понимала, что их семейка блистает необычной звездой над небом немного скучного Литтл-Уингинга, но это ей льстило.

Дадли угрозами и посулами выманил у Бетти книгу про ведьмака, прочел и ничего не понял, но обещал разобраться со временем. Он больше не тот жестокий мальчишка, устраивавший «охоту на Гарри» от скуки. Правда, вредным он всё равно остался, хоть и вызвался поехать провожать Очкарика на вокзал.

— Псих и Калека! — Дадли больно толкнул Гарри в плечо, а Бетти состроил мерзкую рожу. — Да пребудет с вами Сила, ненормальные, — и крепко пожал Поттеру руку на прощание.

— Да пребудет с тобой Сила, Дарт Бекон, — ответил парень, легонько пихая кузена в бок. Привычной мягкости уже не было. — Мда, прозвище пора менять.

Шумели поезда на вокзале Кингс-Кросс, бегали люди с чемоданами, важно расхаживали стражи порядка, тетя Петунья жаловалась на попавшую в глаз соринку, а дядя Вернон делал вид, что ему все равно, но очень неумело. Гарри и сам не хотел уезжать, но бросать Бетти одну в незнакомом Хогвартсе он даже не думал, так что просто ждал, когда она попрощается с родителями.

— Би, выше нос, — подбадривал ее мистер Робертсон, разлохмачивая короткие вихры дочери. — Мы договорились с Гарри, что его сова будет носить два письма: Дурслям и нам. Я найду способ тебе помочь, если что-нибудь произойдет. Хорошо?

— Ла-а-адно.

Миссис Робертсон тоже не осталась в стороне — наказала дочери вести себя прилично…

— Ну или хотя бы так, чтобы тебя не вычислили, — женщина безуспешно попыталась причесать дочь. — Я знаю твой характер — тихо учиться ты не сможешь. Но только прошу тебя — не взрывай школу снова. Ой… Прости…

Бетти от напоминания о грустных временах напряглась, Лора Робертсон словно уменьшилась в росте, а два проходящих мимо рыжих близнеца свернули шеи, едва не врезавшись в мистера Робертсона, который притянул к себе дочь.

— Би, Пчелка моя, ты как?

Бетти задумалась буквально на пару секунд, а потом хулигански вздернула подбородок.

— Нормально, пап, — она улыбнулась и с небольшим усилием оттопырила большой палец на калечной руке. — В тот раз это произошло случайно, но теперь мы с Гарри себя в обиду не дадим. Мы, Орден Лохов, так просто не сдаемся!

— Мы Орден Неудачников, — влез с поправкой Поттер.

— Ну или так, — Бетти воинственно раздула ноздри. — И если мы вдруг взорвем школу, то сделаем это специально, а не случайно!

— Беатриче Робертсон!

Члены Ордена Неудачников (или Лохов) исчезли в обычной с виду колонне из кирпича, Дурсли попрощались и отправились к машине, а Лора Робертсон почти упала на скамейку. С лица словно сползла краска, когда она попыталась растереть виски. Ее муж тут же нашел воды, и не смог не сказать:

— Мы же договорились, что никогда не будем говорить о том дне. Что случилось?

— Прости, милый. Просто голова очень сильно закружилась. Тошнит еще… Надо больше отдыхать, иначе я проболтаюсь вообще обо всем. Возьмем выходной?

Брюс Робертсон очень любил свою семью, поэтому не злился на жену — она и правда в последнее время быстро устает. Кто знает, может, скоро у Бетти появится брат или сестра?

Гарри и Бетти решили не рисковать, поэтому выбрали пустое купе и быстро закинули под столик тяжелые чемоданы — до полок они все равно бы не дотянулись. Потом вообще решили забаррикадироваться, вспомнив нездоровый интерес незнакомых людей к Гарри на Косой аллее.

— Они выглядели как безумные фанаты, — парень передернулся, надвигая на лоб козырек бейсболки. — Дадли говорит, что я похож на Джона Леннона, а его убил как раз фанат. Страшно…

— Тебя чуть на сувениры не порвали, — поддакнула ему Бетти, ковыряясь в ухе. — Давай уже…

Но договорить она не успела — дверь отъехала в сторону, открывая вид на виноватое лицо незнакомого рыжего мальчишки. Он так горбил плечи, старался быть незаметнее, и постоянно озирался на шум в коридоре, что Гарри с Бетти сжалились над ним и пустили его в «Форт Нокс». В благодарность мальчишка помог кое-как запихнуть два из трех чемоданов на полки. Гарри улучил момент и спросил у подруги, как ощущается в Силе их попутчик. Ответ она сначала пыталась изобразить жестами, но потом выкрутилась:

— А как тебя зовут, вспыльчивый, но честный пацан? Я — Би, а он — Гарри.

— Рон, — буркнул мальчишка, не зная, куда деть длинные руки и ноги. — Рон Уизли.

Их попутчик поначалу натужно выдавливал из себя слова, но потом разошелся, как будто торопился рассказать всю свою жизнь, пока слушатели не отмахнулись от него. Рон оказался потомственным волшебником, увидевшим большой город только сегодня, когда шел по вокзалу. Семья у него была настолько большая, что его частенько называли Шестым Сыном, или просто Шестым. Или Огрызком. Или Жроном.

— Ух ты! У тебя тоже есть кодовое ругательное имя! — Гарри азартно подался вперед, опираясь ладонями на колени. — Я вот Псих, Ненормальный, Паршивец, Очкарик или Шрамоголовый. Бетти — Калека или Психованная, а мы вместе — Орден Неудачников.

— Орден Лохов, — поправила его подруга, одергивая задравшуюся штанину. — Мы уже почти договорились, но изредка спорим.

— Бетти?.. Так ты… девчонка? — рыжий надулся, скривив рот. — Цветочки-куколки-платьица… Фу-у-у…

— А плюху в нос? — почти одновременно огрызнулись друзья.

Настроение для разговора окончательно испарилось, так что мальчишка просто пялился в окно и старался не показывать зависти, когда Гарри и Бетти достали энциклопедию древнего оружия, тетрадку, карандаши и начали обсуждать возможность построить в Хогвартсе ма-а-аленькую такую катапульту. Вдвоем, без него, без Рона.

— Хагрид говорил, что рядом лес — с деревом проблем не будет, но где взять веревки? — Гарри почесал за ухом острием карандаша. — Еще нужны будут болты, гайки и как минимум топор.

— Профессор Спраут проболталась, что рядом с Хогвартсом есть деревня Хогсмид — там и купим, — хмыкнула Бетти, набрасывая список. — А топор можно будет у Хагрида взять — у лесника он должен быть.

— Ничего не выйдет, — не смог промолчать Рон. — В Хогсмид отпускают только на третьем курсе. Вам придется просить кого-нибудь из старших купить для вас… ну… как называются эти штуки?

— Болты и гайки, — Гарри еще раз посмотрел на Рона и оглянулся на кивнувшую ему Бетти. — Садись ближе, Шестой.

Рон сначала думал обидеться, но потом махнул рукой на странности новых знакомых и с головой погрузился в рассматривание картинок из энциклопедии. Очень скоро тихое созерцание перешло в ожесточенный спор — он не верил, что такие приспособления могли без магии метать валуны. В разгар словесной битвы в купе заглянула лохматая кудрявая девчонка, чуть не получившая в нос от размахивающего руками Уизли. Она задала вопрос про чью-то сбежавшую жабу, попыталась чопорно призвать спорщиков к порядку, но услышали ее только тогда, когда она нагло прошла к столу и ткнула пальцем в иллюстрацию с чертежом:

— Это не катапульта, а требушет. Они отличаются немного другой конструкцией. А у тебя грязь на носу, — внезапно указала на Рона, не меняя учительского тона. — Я читала об осадных орудиях, так вот…

Ее еле выставили за дверь — занудная и сухая справка не шла ни в какое сравнение с интересными внезапными лекциями мистера Робертсона. Бетти от упоминания об отце вздохнула, поднимаясь с сиденья.

— Пойду, поищу эту жабу, — она прикрыла глаза. Явно опять прощупала живых существ Силой. — Эй, Жрон, выпусти крысу из кармана — она задыхается и хочет писать. А ты, Шрамоголовый, не скучай — я скоро вернусь.

Уизли дождался, когда они останутся в купе вдвоем, поерзал на месте, и задал давно мучающий его вопрос:

— А что у тебя за шрам такой? — пацан все-таки вытащил старую облезлую крысу и пропустил момент, когда юный джедай поднял челку. — Так ты?.. Ты Гарри Поттер?!

— Ты — Гарри Поттер?! — в унисон воскликнул открывший дверь белобрысый мальчишка с двумя амбалами за спиной. — Фи… Ты общаешься с отбросами, а значит, сам отброс.

— А ты — олигофрен.

Плюха в нос все же случилась в купе, но получил ее не Рон, а мелкий сноб, полезший в драку. Он красивой колбаской выкатился в коридор прямо под ноги Бетти, тянущей за локоть пухлого мальчишку с квакающим свертком в руках.

— Ого, а я тебя знаю, — она переступила скулящего хама. — Гарри, помнишь я говорила, что для Равновесия Силы нам нужен еще один джедай? Это Невилл Лонгботтом, и он никак не может быть ситхом. Круто, да?

— Почти, Би. Рон явно ситх, так что нам нужен еще один джедай.

Рон показал свою ситхскую натуру сразу же, как закрылась дверь, и он услышал про темную и светлую сторону Силы — забушевал, замахал руками, стал всех уверять, что он не темный маг. Пришлось Гарри останавливать ручную «мельницу» и объяснять главное:

— Ситхи не злые — они просто взрывные, как ты и Бетти, а джедаям больше удается контроль. Злых людей и так хватает. У нас всего лишь разный подход к Силе. Смотри, — Гарри мановением руки поднял в воздух карандаш и плавно опустил его на место. — Бетти так не может, но если будет нужно, то она его так резко запустит, как мне и не снилось. Только и всего… Решай: вступишь в наш Орден Неудачников или нет?

— В Орден Лохов, — поправила его подруга, переставая квакать на жабу, сидящую в руках смущенного Невилла.

Они так и не заметили, что в щели не до конца закрытой двери мелькали белые зализанные волосы и красное ухо Малфоя. Позже они побили рекорд — получили от старосты Гриффиндора превентивное снятие баллов в первые же два часа поездки на Хогвартс-экспрессе.

— Перси! Нас же еще не распределили по факультетам!

— Я найду вас после церемонии, — важно ответил рыжий зануда и удалился, бормоча о дисциплине.

Рон побагровел, зарычал, стукнул кулаком по столу, и сказал, что согласен быть ситхом в Ордене Неудачников/Лохов — терять ему, Жрону, особо нечего. Невилл тихо наблюдал за происходящим, и все же спросил:

— Почему вы себя обзываете?

Тут Гарри ему и поведал, что если признать свои недостатки и взять ругательство прозвищем, то оно больше не будет обидным, а если враги перейдут черту — всегда можно сыграть в игру «обзовись и не повторись» или устроить потасовку для распускающих руки.

— Око за око — это справедливо, — закончил речь Гарри, бездумно наблюдая за мелькающими за окном деревьями. — Жаль только, что я не смогу отомстить Волдеморту за родителей — он уже умер…

Из странного состояния его вывела Бетти — как следует толкнула в плечо, напоминая, что Гарри джедай, а мстительных ситхов у них и так перебор.