Поттера одолевала навязчивая мысль — обриться налысо, повязать на шрамированный лоб бандану в стиле Рембо, нарисовать усы погуще и рвануть в Аргентину, где он будет просто мальчиком, а не каким-то там героем. Ужасно…
Да, когда-то он отвлеченно мечтал о том, что все будут его замечать, говорить: «А я его знаю. Это Гарри Поттер с Тисовой улицы, нормальный парень», — но то были всего лишь глупые грезы перед сном, а это!.. Ни секунды покоя с тех самых пор, как профессор Спраут и Хагрид провели его за собой в «Дырявый котел». Поначалу Гарри находил отдушину в фехтовании, уводя Бетти подальше в неиспользуемые коридоры и классы, но и тут находились ненужные свидетели — старые портреты сначала возмущались драке с девочкой, а потом мучили советами.
— Да кто же так производит захват?! А сближение с противником?! — негодовал джентльмен из вычурной рамы. — Юноша! Займитесь танцами — ваши ноги волочатся, как у горького пьяницы. Возмутительно! Куда же вы?.. А вы, юная леди?
— Я за ним, — отвечала замешкавшаяся Калека. — Мы, Лохи, всегда держимся вместе,
— Неудачники! — как всегда поправил ее Поттер, высунувшись из-за угла. — Би, пойдем отсюда, пока я джедайский меч не «включил» и аппликацией из холстов не занялся.
Обитатели портретов таким прощанием не удовлетворялись — перебегали из рамы в раму, желая взять реванш. Радует одно — память на лица у нарисованных людей была не ахти, и они очень быстро забывали про Лохов.
Еще одним настырным преследователем стал Малфой. Где бы ни находилась компания — он всегда был рядом. На уроке полетов он постоянно цеплялся к Ордену (Лохов!) Неудачников, выпендривался перед преподавательницей своим каким-то особенным хватом метлы, а потом долго обсмеивал Би, которую освободили от полетов из-за всего одной рабочей руки — она могла свалиться. К сожалению, травмы избежать не удалось — с метлы упал Невилл, хоть и держался за древко обеими руками. Жуткий хруст костей выбил из нескольких девочек придушенные визги, а упавший член Ордена свернулся калачиком, баюкая неестественно вывернутую руку. Гарри, Бетти и Рон первыми подскочили к нему, опередив мадам Хуч.
— Нев, ты как? — Поттер дернулся было к запястью Лонгботтома, но вовремя опомнился. — Сильно болит?
— С-сильно… — просипел Невилл, шмыгая носом. — Я не зареву.
— Мы тебе поможем, — Гарри осторожно приподнял рукав однокурсника. — Мы тренировались — с Соулу, Берканой и Уруз все получалось. Би, готова? Рон, прикрой нас от остальных.
Ради члена Ордена друзья плюнули на предостережения мистера Олливандера — вдвоем начертили на багровеющей коже Тюфяка руны, от души вкладывая Силу в знаки исцеления. Облегченный вздох Лонгботтома подсказал им, что старое колдовство удалось… А вот вскрик мадам Хуч и писк подбежавшей Грейнджер дали понять: все пошло не так, как они рассчитывали — рука Невилла зажила, но осталась такой же скособоченной, как и секунды назад.
— Мерлиновы портянки! — женщина вцепилась в седые волосы. — Живо в Больничное крыло! Лонгботтом, тебе придется заново ломать руку. Эй, не падать в обморок! Энервейт! Робертсон, помоги ему.
Гарри тоже схватился за голову, понимая, что из-за них Невиллу снова будет плохо. Надо было чертить «тормоз» для боли — Ису. Рон утешал его, как мог, когда Малфой подобрал с травы оброненную Невом напоминалку. Поттер почти отобрал ее, да. Перехватил прямо в воздухе… и огреб еще больше проблем: профессор МакГонагалл заметила его финты, и повернула всё так, что Гарри был вынужден согласиться стать ловцом в гриффиндорской команде по квиддичу, хоть и не очень хотелось.
«Самый молодой ловец»
Теперь на него пялились все, кому не лень. «Поттер! Настоящий! Он точно победил Того-Кого-Нельзя-Называть! А как летает!» — звучало в каждом уголке Хогвартса, когда Гарри просто проходил мимо. Для всех них он был лишь ожившей строчкой из газет и книг, персонажем «городских легенд» и объектом для сплетен. Только преподаватели не поддавались общему безумию, но тоже вели себя странно — после вопроса Гарри о родителях как заведенные повторяли, что он похож на папу, а глаза мамины. Лишь профессор Снейп приподнимал завесу тайны своими ядовитыми замечаниями, позволяя составить почти правдивую картину. Правда, из-за навязчивых детишек поговорить с Орденом Неудачников о своих выводах было почти невозможно — фанаты постоянно возникали на периферии… и безмерно злили и Гарри, и вездесущего профессора Снейпа, которому известность Поттера была, как кость в горле. Жаль, что он больше не назначает ему отработок — так у Гарри пропал обоснованный предлог не появляться в гостиной Гриффиндора, а значит — не слушать поучающие речи Перси Уизли и заучки-Гермионы. Если от брата Рона можно было отдохнуть хотя бы на занятиях, то Грейнджер всегда маячила поблизости и словно знала, когда Гарри чувствовал себя особенно отвратно или когда у него болела голова. Вот и сейчас, на уроке с профессором Квирреллом, она шипела со своего места:
— Гарри, эссе по Зельеварению нужно сдавать уже завтра. Надеюсь, ты все же примешься за его написание, — кудрявая первокурсница перекинула на его парту клочок пергамента. — Это дополнительная литература, которую ты обязан взять в библиотеке. Гарри, не скрипи так зубами, иначе тебе придется посетить стоматолога! Гарри, зачем тебе мел? Почему ты обвел себя?
Меловой круг от нечисти не помог — Гермиона не заткнулась. Рон только сочувственно похлопал Гарри по плечу и посоветовал затычки для ушей. Невилл вспомнил, что есть какие-то чары от посторонних звуков, и это хоть немного помогло — Грейнджер услышала разговор, покраснела, и отвернулась от мальчишек.
— М-мистер П-поттер, что это такое? — профессор Квиррелл отвлекся от лекции и встал у белой черты, не переступая ее.
— Ничего, сэр, — соврал Гарри, втягивая воздух носом. — Сэр, ваше средство от вампиров протухло. Я могу предложить свежий чеснок — у меня есть с собой.
— П-поттер, нехорошо издеваться над п-преподавателем.
— Сэр, я вполне серьезен, — ответил ему парень, выкладывая на стол осиновый кол с нацарапанной Соулу и головку чеснока. — А вы нам расскажете о встрече с вампиром?
Гарри выгнали. Снова. Но в этом была хорошая сторона — у него появилась возможность ускользнуть от бубнения Грейнджер и спокойно написать письмо Дурслям. Заодно заберет у Би письмо для родных — они договорились, что Хедвиг будет носить и ее почту тоже.
Он славно устроился в каком-то закутке у Большого зала, но не мог выдавить из себя и строчки — слишком сильно было раздражение. Так что Поттеру не оставалось ничего иного, кроме как на время отложить перо, устроиться поудобнее и очистить сознание для медитации. Вдох… Задержка дыхания… Выдох… Спокойствие на дне океана суетных мыслей…
Гарри почти не удивился, когда отдаленный шум перетек в шорох листьев, а темнота под веками разошлась, уступая место для поляны в парке Литтл-Уингинга. Их логово, защищенное хладным железом и чесноком от нечисти… но не от ситха в плаще с капюшоном. Просто еще одна встреча во время медитации, но необычным был вид ситха — он сидел на корточках, не замечая Поттера, и самозабвенно нюхал полевые цветы. Край черного капюшона пожелтел от пыльцы, кончики бледных пальцев невесомо касались голубых лепестков, а сам ситх мурлыкал под нос песенку:
— …We'll meet again, don't know where, don't know when…
«Мы встретимся снова, не знаю, где, не знаю, когда…» Гарри вдруг почувствовал, что наблюдает что-то очень личное, поэтому смущенно кашлянул, напоминая о себе:
— Кхе-кхе!.. Здравствуйте, мистер ситх.
Никогда Гарри не видел, чтобы люди так быстро вскакивали на ноги, принимая надменный вид. Ситх же еще и закутался в свой плащ, натягивая поглубже капюшон. Напряженное молчание зависло над поляной, и Поттеру пришлось разрядить обстановку.
— Вы ведь ситх, да? — легкий кивок капюшона в ответ. — Так вот… Вам нечего стесняться — ситхи могут творить всё, что только захотят, даже нюхать цветочки.
— Ты действительно так думаешь, мальчиш-ш-шка? — темная фигура скользнула к парню. Повеяло холодком. — Знаеш-ш-шь, кто я?!
— Н-нет…
Ситх так и не назвал себя, но, как ни странно, гораздо больше сказал о себе. Гарри вдруг подумал, что они во многом похожи: их обоих боялись близкие, они оба наугад постигали возможности Силы, лгали для того, чтобы выжить, дрались… и их часто посещало желание уснуть и не проснуться, чтобы прекратить кошмар под названием «Жизнь». Видеть лица ситха Гарри не мог, но из-под капюшона часто сверкали глаза. Особенно после того, как парень отбежал на другой край поляны от надвигающегося черного человека.
— Глупый мальчишка! Ты единственный, с кем я могу говорить. Сейчас я нахожусь в месте, которое можно назвать вечной камерой для всего одного человека — меня. Я даже убить себя не могу, только сижу тут уже больше десяти лет, а разговор с тобой — драгоценное разнообразие. Неужели ты думаешь, что я наврежу своему единственному способу не сойти с ума?
Постоянные разговоры Дадли про шпионов и злодеев дали свои плоды — Гарри не торопился радостно кидаться на грудь ситху.
— А чем вы докажете, что не хотите мне зла?
— Хм… Может, подсказкой, маленький невнимательный мальчик? — скрытое тенью лицо исказилось в странной улыбке. — Сегодня ты очертил круг от нечистой силы. Заучка никак на него не отреагировала, но один человек себя выдал — ваш учитель не смог переступить черту. Будь с ним осторожен, глупый Гарри, иначе мне некого будет учить.
— Что?.. Вы хотите меня…
Поттер так и не смог закончить фразу — в реальном мире его кто-то очень сильно тряс за плечо. Он разочарованно взвыл, когда проморгался и увидел чьи-то ботинки. А ситх всегда босиком…
— Поттер, а ты что здесь делаешь? Спишь и прячешься от фанатов?
— Да! — воскликнул Гарри и только потом поднял голову.
Юноша с черно-желтым галстуком представился Седриком Диггори, а потом согласился проводить Поттера к гостиной Хаффлпаффа. Что понравилось Гарри, так это его молчаливость — тот заговорил только у двери в виде бочки.
— Ты ведь дружишь с Робертсон? — задал вопрос барсук. — Так почему не заходишь? Поругались?
— Да я… стеснять не хочу… — Гарри снял очки, чтобы не видеть пытливого взгляда собеседника. — Я ведь не один — со мной захотят Невилл и Рон пойти. Ну и на меня опять пялиться будут, а ведь я просто Гарри.
Неизвестно, что сказал Седрик барсукам, но они всего лишь один-единственный раз подошли к нему организованной толпой со списком вопросов, а потом не доставали. Хорошо… Чуть позже Би открыла Гарри тайну — Мальчика-Который-Выжил считают скрытым хаффлпаффцем. Из-за скромности и благоразумия, конечно, ведь из Гриффиндора только Гарри не ловили на лестнице у запретного коридора на третьем этаже — просто преподаватель Защиты от Темных Искусств оказался намного интереснее.
Профессора Квиррелла Орден Неудачников проверил всеми доступными способами и был весьма озадачен результатом: заика не боялся чеснока и железа, спокойно посыпал солью обед, но не мог переступить черту от нечисти. Или не хотел? Неважно… Гарри и Бетти уже сталкивались с фейри, причем они не причиняли им зла, так что вредоносность профессора оставили под вопросом. Какая может быть опасность от учителя, способного только пересказывать учебник? Гарри ожидал от ЗОТИ как минимум магического аналога ведьмачьей школы, а получил: «Д-дети, не х-ходит-те в заб-брошенные дома». Скука…
На Орден Неудачников поначалу было направлено много внимания от студентов, но потом они отстали — собрания выглядели как совместное решение домашних заданий или драка на палках в укромных уголках, а разговоры вертелись вокруг магловских комиксов и сказок о волшебстве. Оч-чень странные детишки… Пожалуй, только Грейнджер упорно пыталась пролезть в компанию, поучала, но неизменно получала в ответ игнорирование.
— Мне и Перси хватает, — заметил Рон, углубляясь в чтение комиксов. — Помой уши, выучи уроки, не говори с набитым ртом, не ковыряйся в носу… Фе-е-е…
— Она странная. Ни с кем не играет, говорит только об учебе и правилах, все время сидит в библиотеке… Как старая учительница, но только девочка, — заметил со своего места Невилл, расправляя на столе скомканное расписание. — Ого! У нас сегодня Чары с Хаффлпаффом! Сядем все вместе?
На Чарах Рон показал свою ситхскую натуру во всей красе — на пару с Бетти орали на неподвижные перышки, размахивая палочками. Гарри схитрил — долго пытался освоить заклинание, но в итоге просто поднял его Силой. Сюрпризом стала особенная глазастость низкорослого профессора.
— О! Мистер Поттер получает десять баллов за удивительное владение волшебством, но… — карлик взмахнул палочкой, превращая стопку книг у себя под ногами в летающую лестницу, конец которой парил около парты Гарри. — Но я снимаю с вас пять баллов за обман.
Профессор Флитвик, как и мистер Олливандер, рассказал об опасности магии «в лоб» — слишком большой расход энергии. С помощью затраченной силы, заклинания и палочки Гарри мог бы поднять все парты в классе, а на деле — только перо. Поттер залился краской и под смешки однокурсников почти уперся носом в стол, лениво взмахивая палочкой. Взмах и щелчок, а толку нет. Вездесущая Грейнджер опять зудела, поучая Рона.
— Ты неправильно говоришь! В магии важны намерение, жест и слово, — кудряшки возмущенно тряслись. — Не «Левиосá», а «Левиóса» — ты не там ставишь ударение. К тому же «р» в слове «Вингардиум» стоит произносить раскатисто, а жесты палочки должны повторять ритм фразы. У тебя все не в такт.
— Если такая умная, то сама попробуй.
— Вот и пожалуйста! — воскликнула зануда, задирая нос. — Вингардиум Левиоса!
Перо послушно взлетело, Рон ожидаемо уткнулся в парту, Би задумчиво пошкрябала затылок, урок продолжался. Уже после звонка, на выходе из класса, Жрон в полный голос жаловался на Грейнджер.
— Она и правда как старая вредная училка! С ней даже Перси не любит разговаривать. Ай! — он потер плечо, отбитое пробегающей девчонкой. — Она что, слышала? Ну и пусть! Только и умеет говорить под руку.
— Может быть… — протянула Бетти, доставая палочку. — Гарри, помнишь, что говорили мои мама и папа? «Ритм — это магия». Зануда втирала про ударения, а если… пропеть?
Би бросила под ноги сумку, навела на нее палочку и нараспев произнесла слова. Ничего. Еще раз. Еще. Вокруг уже собралась любопытная толпа из гриффиндорцев и хаффлпаффцев, когда Психованная психанула, подтверждая свое прозвище, — заорала и ударила Силой на весь коридор так, что из кабинета даже профессор Флитвик выглянул.
— Вингардиум Левиоса! — сумка послушно воспарила под потолок. — Что-то голова кружится, но сработало… А-а-а! Гарри!..
Сложенный из старых камней пол волной поднялся вслед за сумкой, а когда Би выронила палочку — рухнул грудой булыжников, осыпаясь на этаж ниже. Девочка с нестабильной магией стояла ближе всех к эпицентру, а потому провалилась вниз. Внутри Гарри словно лопнула струна — перехватило дыхание. Он почти прыгнул следом, но карлик-профессор беззвучно взмахнул палочкой, оттаскивая его от пролома. Еще один взмах — и часть камней вернулась обратно в кладку.
— Стойте на месте, мистер Поттер. Если разрушение распространится далее, то вашу подругу точно завалит, — взволнованный Флитвик заглянул в дыру. — Мисс Робертсон, вы живы?
— Да… Почти… — раздался голос снизу. — Ой… Я руку сломала. Ничего страшного — это левая. Она ничего не чувствует, и ей не впервой.
— Держитесь. Я сейчас спущусь и отведу вас к мадам Помфри.
Гарри не находил себе места до тех самых пор, пока не вломился вместе с двумя курсами в Больничное крыло. Что его успокоило, так это вид вполне жизнерадостной Бетти, машущей здоровой рукой с койки. Мадам Помфри, суровая дама в белом чепчике, еле выгнала ораву, обещая отпустить их подругу через пять минут. Так и произошло — Психованная выскользнула за дверь, но вот лицо у нее было скорчено.
— Костерост такая гадость! — Бетти передернуло от отвращения. Она оглянула толпу. — Эм… Со мной все в порядке. А что это зануды не слышно?
— Если ты о Грейнджер, то она ничего не видела. Нам кажется, что она убежала плакать, — тут же нашлась с ответом Парвати Патил. Ее подруга Лаванда только кивала рядом. — Расскажи, как у тебя получилось так левитировать целый пол! Пожа-а-алуйста!..
Бетти тоже хлебнула свою долю «известности», и только спустя полчаса смогла избавиться от внимания «фанатов» в гостиной Хаффлпаффа, где на этот раз ее допрашивала профессор Спраут. Как и Гарри когда-то, она оказалась крепко прижата к обширной груди декана, упираясь носом в брошку с малахитовыми стручками гороха.
— Мэм, со мной все хорошо, — бубнила Би в бюст сердобольной женщины. — Вы же не будете писать родителям? Нет? Все-таки будете… Эх! Не видать мне велосипеда…
С близкой кухни доносился запах тыквы, все судачили о скором пире в честь Хэллоуина, Гарри грустил, вспоминая, что именно в этот день умерли его родители, а Бетти вздыхала, ковыряя ногтем подживающие ранки на руке.
— Би, как раньше люди праздновали Хэллоуин? — спросил Гарри. — Твой папа говорил, что в этот день нельзя расставаться с железом, чтобы защититься от фейри, но больше ничего я не помню.
— У-у-у… Там много чего намешано… Папа просто собирал все подряд, — Би поднялась с кресла, направляясь в спальню девочек. — Сейчас принесу его записи.
Профессор антропологии, любящий на досуге изучать предания, не утруждал себя сортировкой — несколько толстых тетрадей пришлось листать всему Ордену Неудачников, чтобы управиться до пира. И они пойдут на него!
Прародитель Хэллоуина, Самайн, раньше был днем урожая и мертвецов, когда Грань истончалась, позволяя тем, кто не дышит, проникнуть в мир живых. Фейри приходят для проказ и злых козней, а усопшие — для встречи с родными. Считалось, что соленые слезы живых угнетают мертвецов, поэтому в Самайн было положено веселиться, а чтобы не оставлять предков без положенного угощения — бросали яства в огонь, словно во врата между мирами. Не должно быть печали в ночь, когда милые сердцу мертвецы улыбаются за твоей спиной. Именно поэтому Гарри решил скорбеть в какой-нибудь другой день, а сегодня — порадовать родителей, если они придут.
Северус Снейп считал минуты до того момента, как начнет по-своему отмечать противный день тыкв — ему нестерпимо хотелось напиться, как и в любой другой год после гибели Лили. Запереться, закрыть камин от назойливого Альбуса и участливых дам-профессоров, опустошить все запасы огневиски, а с утра не пить Антипохмельное зелье, чтобы мучиться еще больше — он заслужил. Тоска, горе, задушенный в горле крик — вот его удел в последнюю ночь октября.
Поттер, первопричина его скорби, не выглядел огорченным — смеялся вместе со своей шайкой Неудачников, не сидел на месте, оглядывался на Снейпа и постоянно крутился вокруг жаровен у стены. Профессор не отказал себе в удовольствии заглянуть в голову кощунственного паршивца.
«Мама и папа… Не знаю, слышите ли вы меня, но я хочу сказать, что я почти счастлив. Я нашел много друзей, которым важен именно я, а не Мальчик-Который-Выжил. Я изучаю Силу, которую в Хогвартсе называют магией, стараюсь не поддаваться ситху и оставаться настоящим джедаем… Я скучаю по вам, хоть и не помню вас. Наш Проф говорит, что ты, папа, был очень плохим, но я думаю, что он преувеличивает. Как Дадли, когда рассказывает о своих любимых героях из комиксов. Бетти говорит, что в Профе много печали… Попросите для него у других радости… И для Грейнджер, наверное, тоже — она умная, хоть и зануда. Мама и папа, я передаю вам эти пирожные — они очень вкусные…»
Отродье Поттера бросило в огонь угощение, пока его сообщники отвлекали остальных. Жаровня мигнула перед тем, как разгореться сильнее, а мысли задумчивого профессора прервал вызов от потревоженных чар в Запретном коридоре. Мордред… Только этого не хватало…
Орден Неудачников мучило очень неприятное чувство — стыд. Они сильно обидели Грейнджер, а ведь она оказалась права насчет ритма. Гарри не выдержал первым:
— Вам тоже не по себе? Из-за заучки, — оглядел сообщников, нагло переползших за стол Гриффиндора. — На деле она одна из нас — ее никто не любит, но мы не предложили ей руку помощи.
— Думаешь, она нам подойдет? — недоверчиво вопросил Невилл. — Она слишком… слишком правильная.
— Даже если она не станет одной из нас, все равно — ее нужно поддержать, — Гарри бросил взгляд на мрачного профессора Зельеварения. — Не всем дано быть душой компании, но без них плохо.
Бетти вызвалась быть парламентером от Ордена. Порывался пойти Рон, но его быстро осадили — в женский туалет есть ход только девочкам, так что Би просто похлопали по плечу и пожелали удачи в нелегком деле, а потом продолжили пир. Рон, хоть и плевался на доводы Гарри, но спустя некоторое время тоже бросил в огонь угощение для бабушки и дедушки, которых не видел ни разу в жизни.
— Ну… Типа… Угощайтесь! Ого! Видел, как пыхнуло?!
Пир шел своим чередом, когда в Большой зал вбежал профессор Квиррелл и рухнул в обморок, успев провопить о тролле в Подземельях. А Бетти и Грейнджер не знают об опасности… Невилла, как самого плохого бегуна, отправили предупредить учителей, а Гарри с Роном быстро расспросили Парвати с Лавандой о расположении женского туалета, и рванули со всех ног.
Коридоры, лестницы, ступени-ловушки, отнимающие драгоценное время, удушающая вонь, чье-то утробное рычание… и девчоночий визг из-за снесенной с петель двери. Гарри с Роном буквально ввалились в разгромленный туалет и замерли от увиденной картины: в углу вопила Грейнджер, на нее замахивалась дубиной огромная серая туша, а вокруг скакала Бетти, охаживая вонючие колени чудовища сиденьем от унитаза. Ее странное оружие светилось зеленью джедайского меча, но тролль почти не морщился от ударов. Би наконец заметила друзей и выражение их лиц.
— Что?! Палки не было! — бдыщь! — Фу! Фу-фу-фу! — это боевая седушка срезала с разъяренного тролля набедренную повязку, не оставив ни единого следа на серой заднице. — Га-а-арри-и-и!
Рон сполна оправдал звание ситха — выслушал сбивчивые наставления Грейнджер, психанул, и со всей дури применил чары левитации к дубинке чудовища, которую потом опустил на маленькую серую голову. Монстр с грохотом разложился в дверях, едва не придавив Гарри. Гермиона рыдала на груди своего рыжего спасителя, Поттер брезгливо вытирал палочку от трольих соплей, а Бетти потушила боевое унитазное сиденье и устало привалилась к стене. Они как раз перелезали через огромную тушу, когда Уизли сглазил:
— Круто мы его вырубили! Эх, а Тюфяк пропустил все веселье… — живой «пол» вдруг заходил ходуном. — А-а-а! Он очнулся!
— Бежим! — Гарри соскользнул с туши, сдергивая за собой Би.
Он никогда и представить себе не мог, что однажды ему придется улепетывать по древним коридорам от голозадого тролля, но это все же произошло. Чудовище их нагоняло, а Бетти бежала все медленнее — здорово выложилась во время подзарядки «оружия». Гермиона опомнилась первой и доказала, что оказалась на факультете храбрецов не просто так: кудрявая первокурсница выдернула ладошку из захвата рыжего, достала палочку и четко выговорила заклинание. Целый сноп алых искр ударил в морду тролля, а сам он остановился и начал тереть глаза. Вдохновленный первой удачей Жрон левитировал в чудовище стоящие тут и там доспехи, Калека по-боевому взвизгнула, подскакивая с заточенным столовым ножиком к огромной лапе тролля, а Гарри… Когда из пролетающих мимо доспехов выпал средневековый меч-бастард, он вдруг четко вспомнил все те нудные речи портретов о «настоящем» фехтовании. Единственным росчерком он начертил на стали Соулу, а потом вскинул тяжелый клинок и добавил Силы. Зеленое сияние отразилось в стеклах очков-велосипедов и вспыхнуло ярче от крика:
— За Орден Неудачников!
Ему было страшно. Очень-очень страшно. Поэтому, когда тот ситх снова начал давать советы, Гарри не отмахнулся от него.
«Уклоняйся влево. Пропусти удар мимо себя. Обойди. Бей под колено! Ударь так, чтобы он упал! А теперь руби голову! Либо он, либо вы! Руби, глупый мальчишка!»
Тролль вонял каждым дюймом кожи, но его кровь смердела еще хуже. Спустя пару мгновений к мерзкому букету добавился запах полупереваренного содержимого желудков — всех стошнило и от амбре, и от вида отрубленной тролльей головы. Прибежавший Невилл тоже присоединился к ним, как только разглядел подробности. Спешащая за ним МакГонагалл сдержалась и всего лишь позеленела, а Снейп наверняка и не такое расчленял в лаборатории — только нос сморщил.
— Как и следовало догадаться — виноват Поттер. Что вы можете сказать в свое оправдание? — профессор почти столкнулся носом с Гарри, который вообще ни на что не реагировал. — Мистер Поттер? Поттер! Минерва, я забираю его с собой — у нашей знаменитости глубокий шок, а у мадам Помфри нет специализированных зелий.
Путь до кабинета Зельеварения Гарри вообще не заметил. Вместо этого перед глазами стояла отваливающаяся троллья голова, а в ушах раз за разом повторялся звук, с которым сталь скрежещет по костям. Отрезвило его противное питье, гадкой волной скатившееся по горлу. Ну и раздраженный голос Снейпа.
— Поттер, вы очнулись? Тогда выметайтесь!
Одиннадцатилетний мальчишка не успел отойти далеко — рухнул прямо за дверью и облокотился спиной о холодную стену, обнимая колени.
— Я убил его… Убил… Убил… Раз! И всё… я убийца!
Гарри спрятал лицо в ладони и расплакался. Одно дело мечтать о победе над врагами, и совсем другое — лишать их жизни. Ни в одном комиксе или мультфильме про мечников враги не умирали вот так — страшно, грязно, неотвратимо. Нарисованные противники всего лишь хватались за бок и падали на землю, а потом чудесным образом возвращались в следующих выпусках. Гарри сталкивался со смертью, но только сейчас, на холодном полу в Подземельях, осознал ее окончательную неизбежность.
— Какое жалкое зрелище… — протянул выглянувший профессор Снейп, но вдруг подавился словами, заглянув в глаза, и протянул парню флакончик. — Это успокоительное.
— С-спасибо, Проф…
— Поттер, потрудитесь впредь обращаться ко мне, как положено — «профессор Снейп», без фамильярностей. Поттер? Как вы… как вы себя чувствуете? Отвечайте!
Гарри ответил ему нервным лязгом зубов и сворачиванием в более плотный клубок. Профессор никогда не был замечен в излишней сердечности. Он не умел утешать, поэтому откашлялся, присел перед парнем, чтобы оказаться на одном с ним уровне, и выдал:
— Мистер Поттер, декан и директор запретили вам строить катапульту из-за того, что непросчитанная конструкция может разрушиться во взведенном состоянии и покалечить учеников, но… — парень поднял глаза. Снейп выглядел почти довольным. — Но если вы найдете старшекурсника, готового потратить свое драгоценное время на расчеты для вас… Думаю, что профессор МакГонагалл не сможет вам отказать. Одно условие — я вам этого не говорил.
— Я — могила, Проф.
— Поттер! Отработка за фамильярность!
Куда катится мир, если студенты начинают цвести и пахнуть от назначения наказаний? Северус Снейп хребтом чувствовал, что его замаскированная доброта ему еще не раз аукнется. Он настолько погрузился в предположения ужасного будущего, что даже забыл напиться в последний день октября. Впервые за много лет.